Мафия - Безуглов Анатолий Алексеевич (книги бесплатно читать без .txt) 📗
— Допустим, — сказал Шмелев, не зная, куда клонит подследственный.
— Выходит, шагаем-то вразброд! Я хочу жить честно, а мне не дают.
— Кто?
— Скорее уж — что. Система! Да-да, наша административно-командная система, которой перестройка не коснулась ни на йоту! — показал кончик мизинца Скворцов. — Представляете, еду за товаром, а мне от ворот поворот. Нету! Простите, чем же торговать? План летит, премия горит, люди разбегаются… Вы знаете, сколько не хватает работников в сфере торговли только в Южноморске?
— Знаю — много.
— Но кого это интересует? Никогошеньки. Как и то, откуда мне взять товар. Покупателям — вынь да положь. И коллективу… Иначе такой коммерческий директор не нужен. Вот и ломаешь голову, как выкрутиться. Поневоле вспомнишь застойные времена. — Скворцов горько усмехнулся. — А по сути — ушли ли они? — Он посмотрел на следователя и, не услышав ответа, продолжил: — Короче, пришлось сделать так, как делалось и раньше. Кругленькую сумму на лапу — и дефицит тебе тут как тут! В данном случае — школьная форма. Вы можете спросить, откуда у меня деньги для взятки? Отвечу: печатного станка нет. Зарплата — смех. А тут подвернулись кооператоры, предложили, ну я и… — Скворцов вздохнул. — Скажите, а как можно иначе? Что мне было делать?
— Прежде всего — задуматься. Ведь не в джунглях живете. Или никогда не слыхали про такие органы, как народный контроль, ОБХСС, прокуратура, суд? Советская власть существует…
— Да-да, и уже много лет, — усмехнулся Скворцов. — Восьмой десяток разменяла. А спекулянтов, воров, взяточников поубавилось? Увы! Судя по газетным выступлениям, год от года даже больше становится. Почему так происходит, Николай Павлович, объясните?!
— Целые институты ломают голову, а вы хотите, чтобы я сразу, одним махом…
— Ну тогда я вам скажу! В органах, которые вы назвали, служат люди, а не ангелы, как нам вдалбливали всю жизнь. Обыкновенные смертные. А они везде разные. И в торговле, и в милиции. Но, как сказал Жванецкий, что стережешь, то и имеешь… Возьмите Киреева. Закон для него — как собственная овчарка: на кого хочет, на того и науськает.
— Почему вы пришли к такому выводу?
— А к какому же я, простите, должен был прийти? — негодовал обвиняемый. — Я-то здесь, а он наслаждается волей. Хотя такой же преступник, как и я. Да-да, преступник! Но вас это почему-то не касается…
— Следствие только началось, — пожал плечами Шмелев. — Исходя из презумпции невиновности, никто не имеет права считать его преступником.
— А меня можно? — по-наполеоновски сложил руки Скворцов. — Выходит, эта самая презумпция одна для меня, работника торговли, а другая для начальника ОБХСС? Странно получается, гражданин следователь.
— Если вина Киреева будет доказана, — начал было Николай Павлович, но Скворцов запальчиво перебил:
— Ага! Акта, составленного Киреевым, оказалось достаточно, чтобы меня упечь в каталажку, а моих показаний недостаточно, чтобы посадить его в соседнюю камеру! Но между нами нет никакой разницы!
— Есть. Вам предъявили обвинение — вы признали себя виновным, — невозмутимо произнес следователь. — А Киреев…
— Предъявите и ему, — снова перебил Скворцов.
— Доказательства?
— Их навалом! Ваш Киреев берет с каждого. Слышите, с каж-до-го! Всех обложил данью. Магазины, ателье, столовые. Ни одного шашлычника не обошел стороной. А теперь кооперативы появились. Вот уж где раздолье для киреевых!
— Можете назвать конкретно, с кого, когда и сколько он брал?
Скворцов вдруг поник, словно из него выпустили пар.
— Нет, — произнес тихо.
— А откуда у вас такие сведения?
— Не беспокойтесь, сведения самые точные, — негромко, но твердо произнес обвиняемый. — Из надежных источников.
— Назовите их.
— А это уж увольте, — решительно заявил Скворцов. — У нас, в торговле, свои правила игры, и я их нарушать не буду. Я отвечаю лично только за себя.
Играю с вами честно: что касается моих грехов — весь как на ладони. Ничего не скрыл.
— А скрывать и не было смысла, — заметил следователь. — По документам все ясно. Никуда не денешься — подписи ваши… Хорошо, вы сами Кирееву давали?
— Ему в руки — нет. А вот для него передавал. Правда, всего один раз.
— Уточните: когда, через кого, сколько?
— Когда? — тяжело вздохнул подследственный. — В декабре прошлого года. Всего месяц прошел, как меня назначили коммерческим директором. И тут заявляется шестерка Киреева — старший опер Ларионов.
— Имя-отчество помните?
— Станислав Архипович… Так вот, представился, значит, он, разговорились. Согрелись коньячком. За знакомство как бы. Он и говорит: дочери его начальника требуется дубленка. Требуется так требуется, хотя ума не приложу, зачем она при нашем-то климате… Пошли на склад, выбрали. Бельгийскую. Сорок четвертый размер. Завернули, как положено. Я жду, когда Ларионов рассчитается. Держи карман шире!.. Когда он ушел, мне популярно растолковали, что к чему. Сказали, что еще дешево отделался. Но радоваться было рано. Недельки через две снова пожаловал Ларионов. Я опять выставил марочный коньяк. Одной бутылки ему мало. Вторую раскупорили. И вдруг этот молокосос заявляет, что я должен ежемесячно вручать ему для его начальника три тысячи рублей… Представляете, три тысячи! В месяц! Я возьми да ляпни: «А не жирно ли будет для твоего Киреева?» Ларионов говорит, что Донату Максимовичу будут доставаться из них крохи: львиная доля пойдет наверх, аж до самой Москвы…
— Ларионов назвал, кому именно?
— Что он — дурак? — хмыкнул бывший коммерческий директор. — Да и мне много знать за ненадобностью… Короче, я возмутился. Ну и рубанул сплеча: никаких тысяч отстегивать не буду!.. Действительно, почему? Тут, понимаешь, ночами не спишь, мучаешься, как, что и откуда, а эти кровососы… — Он хрустнул пальцами и замолчал.
— Ну и что же дальше?
— Ларионов аж побагровел. Говорит, пожалеешь, начальник не любит, кто против течения, и ничего не забывает… Ушел. — Скворцов снова замолчал.
— И чем все кончилось?
— Тогда — ничем. Правда, пару раз Ларионов приходил со своими коллегами с проверкой. Но ничего интересующего их не нашли.
— Не смогли или не захотели? — внимательно посмотрел на Скворцова следователь.
— Не захотели, — осклабился тот.
— За здорово живешь? — с сомнением произнес Шмелев.
— У «Киреева и К°» так не принято. Свое он имел.
— Все-таки давали? — настаивал следователь прокуратуры.
— Я — нет. Но это не значит, что не давали другие, — уклончиво ответил обвиняемый.
Здесь таилась какая-то непонятная комбинация, поэтому Шмелев строго сказал:
— Послушайте, Владлен Карпович, вы же сами уверяли, что передо мной — как на ладони.
Скворцов некоторое время колебался, затем со вздохом проговорил:
— Ладно. Начистоту так начистоту. Но только не для протокола. Идет?
— Слушаю.
— Знаете, почему я здесь перед вами? — понизив голос, произнес бывший коммерческий директор. Потому что компаньоны мои скиксовали.
— Кооператоры, что ли? — уточнил следователь.
— Они. Обещали прикрыть тылы своими силами. Ну, отстегнуть Кирееву. Как раньше делали. Но пожалели, наверное. А этот вампир и впрямь ничегошеньки не забывает.
…Что касается протокола допроса, тут Скворцов проявил невероятную дотошность. Цеплялся к каждому слову. Расписался он на листах дела лишь тогда, когда все его замечания, и дополнения были зафиксированы со скрупулезной точностью.
Киреев пребывал в прекрасном настроении — отлично провел время на даче в горах в обществе начальника главка одного из влиятельных ведомств в Москве. Белая «Волга» майора, покинув прохладное ущелье, вылетела на оживленные, несмотря на глубокий вечер, улицы Южноморска. Шофер привычной дорогой вез Доната Максимовича домой, встречные инспектора ГАИ, как всегда, брали под козырек.
Уже на родной улице Киреев вдруг вспомнил, что обещал Зосе навестить ее родителей: теща прихворнула. Но закрутился и забыл.
