Идет розыск - Адамов Аркадий Григорьевич (бесплатные книги полный формат txt) 📗
– Выходит, эти жулики заранее знали, какая в Москве требуется доверенность, от какого предприятия?
– Выходит, так.
– А откуда они это могли узнать? Кто им мог дать такую информацию? Ведь постороннему человеку ее не дадут, например, в министерстве… какое тут может быть министерство ?
– Пищевой промышленности, – подсказал Эдик и добавил: – Ясное дело, никто там этой информации постороннему человеку не даст. Тут свой человек нужен.
– Свой или… не свой, но… так, так, так, – задумчиво произнес Лосев и снова спросил. – Ну, а на заводе, производящем эту самую кислоту, знают всех своих фондодержателей?
– Само собой, – пожал плечами Албанян и, многозначительно подняв палец, добавил: – И знают, кто и сколько уже выбрал из своего фонда в этом году,
– затем подумал и сказал: – Тогда есть еще один возможный источник информации. Сами фондодержатели. Допустим, та же кондитерская фабрика. Достаточно иметь своего человека там в бухгалтерии, чтобы вовремя состряпать доверенность и получить строго фондируемую кислоту.
– Да, пожалуй, ты прав. Это третий канал информации, – согласился Лосев.
– Но ты, понимаешь, обрати внимание! – возмущенно воскликнул Эдик. – На чем все эти опаснейшие преступления держатся. Исключительно на безответственности, формализме и равнодушии, полнейшем равнодушии!
Вот я его спрашиваю, там, в бухгалтерии: «Как вы доверенность читали? Ведь в штампе неверно названо это Ивановское объединение».
– Жулики тоже знают, с кем имеют дело, – вставил Виталий.
– Точно! – Эдик сделал выразительный жест, словно поймал Виталия на слове. – А этот деятель в бухгалтерии на меня таращится и говорит: «Да кто же штампы по буквам читает? Тем более они всегда слепые». Я говорю: «Ну, а почему вы отпустили пять с половиной тонн пряжи из фонда следующего квартала? Бывало так раньше?». «Могу посмотреть, – говорит. – Но вообще это не моя компетенция». «Так вы бы посоветовались с теми, чья это компетенция», – говорю. «Что вы, – отвечает, – если я по каждому такому случаю буду еще советоваться… да у меня и так работы выше головы». А у самого на столе, под папкой, «Футбол-хоккей» лежит, я же вижу. Вот так и работают. Это не десятка летит, не сотня, не тысяча даже.
Эдик вскочил и заходил по кабинету.
– Да… Воспитывать людей надо, – вздохнул Лосев.
– Воспитывать? – Эдик остановился перед ним, сунув руки в карманы, и иронически посмотрел сверху вниз. – Судить надо.
– Нет, воспитывать, учить добросовестности, со школы учить, с детского сада даже.
– Эх, философ, – Эдик с сожалением посмотрел на Лосева.
– Слушай, – спросил Лосев, занятый своими мыслями. – А куда они столько кислоты девают, как ты думаешь?
– Я, дорогой, не думаю, я знаю, – важно объявил Албанян. – Они ее дельцам подпольным продают. Такая, понимаешь, водится мелкая порода жуликов, но очень вредная. Гонят, понимаешь, левый товар. Ну, левый товар, это ты понимаешь?
– Это теперь уже всякий понимает, – усмехнулся Лосев. – И большой с этого доход у них?
– Ого! Нулей больше, чем пальцев на руке. И потому за сырье они могут отвалить в два, в три раза больше, чем оно стоит.
– Ничего себе, мелкая порода! – обеспокоенно воскликнул Лосев. – Но куда они могут сбыть эту лимонную кислоту здесь, в Москве?
– Почему же только в Москве? Как раз удобнее сбыть ее где-нибудь подальше.
– Я пока исхожу из того, что они из Москвы выскочить не успели.
– Это почему «не успели»? Номер поменяли и успели.
– Нет, – усмехнувшись, покачал головой Виталий. – Не все так просто. Во-первых, номер сразу не поменяешь, чтобы никто не видел. Надо место подходящее найти, где-то спрятаться. А тут, глядишь, и вечер настал, даже поздний вечер. На вылетных шоссе машин стало мало, значит, каждой машине больше внимания. А они знают, все посты ГАИ предупреждены.
– Так, ведь, номер другой!
– Не в одном номере дело. Им страшно, понимаешь? Они только что убийство совершили. А у них крыло сильно помято, на нем краска от ворот, серебристая на зеленом, очень заметно. И путевой лист тоже не в порядке. Листы, вернее. К каждому госномеру у них свой путевой лист должен быть. В тот, с фальшивым знаком, у них вписан был на заводе груз – лимонная кислота. А в другой путевой лист, где настоящий номер стоит, что-то другое было вписано, так? Выходит, если на выезде из Москвы ГАИ их остановит и начнет проверять, – сгорят. Нет, они наверняка побоялись по полупустому шоссе из Москвы выезжать.
– Однако шанс был все-таки?
– Но страха больше. И потом, что значит «был шанс»? Это значит, что кто-то из наших людей, в данном случае инспекторов ГАИ, плохо сработает, невнимательно, равнодушно, так? Да, это может быть. Эх, как бы мне хотелось на сто процентов верить в каждого из них! В каждого! Понимаешь?
– В каждого из нас, дорогой, – весело поправил Албанян. – Так точнее. Ну, конечно, кроме тебя и меня. В нас можно быть уверенным на сто пятьдесят процентов, верно?
– От скромности ты не умрешь, – улыбнулся Виталий.
– Не в том дело! – возбужденно воскликнул Эдик. – Я сюда пришел знаешь почему? От злости. Ты знаешь, я ВГИК кончал. Экономический факультет, конечно. Режиссером не собирался быть, оператором тоже, актером тем более.
– А напрасно. Из тебя бы актер получился.
– Из меня кое-что другое получилось, – зловеще произнес Эдик. – Я, дорогой, когда помдиректора картины на «Мосфильме» стал работать, мирового жулика в директора получил. Фокусник был. Из воздуха деньги делал и в карман себе клал. Я уследить не мог, слово даю. Вот такой мне гений, понимаешь, попался. И тут я обозлился. Я человек гордый.
– Ого! Знаем.
– Ну, вот. И я дал себе слово, понимаешь.
– И стал асом. Грозой, так сказать, – засмеялся Виталий.
– Именно, – вполне серьезно согласился Эдик. – Так можно после этого в меня верить, я тебя спрашиваю? Тем более что злости у меня за это время прибавилось.
– Согласен! А пока скажи: куда они могут в Москве эту кислоту сбыть?
– Никуда. Если заранее не сговорились. А если сговорились, то им и не надо было из Москвы вырываться. Погоди! – снова оборвал сам себя Эдик. – А вчера днем они не могли из Москвы удрать? В потоке машин, так сказать. За ночь спокойно поменяв номер?
