Дело о глиняных Буддах - Константинов Андрей Дмитриевич (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗

Андрей Константинов

Дело о глиняных Буддах

Из сонного кошмара меня рывком выбросило в серое петербургское утро. Анюта шевельнулась рядом, но не проснулась. На письменном столе пищал пейджер. Я нажал кнопку. Пищать перестало, на экране высветилось:

«Срочно позвони мне на трубу. Повзло. 7.10».

С кухни я набирал номер второго по значимости руководителя нашего агентства — Николая Повзло.

— Это Соболин, — сказал я, когда он снял трубку. — Что там случилось: арестовали кого или грохнули?

— Ты у нас человек искусства — слышал что-нибудь про такую художницу: Лану Вересовскую?

Какие художницы в семь утра? Никого я в это время суток не помню…

— Ну, она дочь Вересовского, — продолжал Повзло. — Да ты спишь, что ли?

Тут до меня дошло, какого именно Вересовского имеет в виду Николай. Того самого, московского — Виктора Семеновича, который был простым младшим научным сотрудником советского НИИ и за восемь лет сделался одним из богатейших людей России. Мало того, поговаривали, что он фактически заправляет теперешней кремлевской политикой. В Москве его зовут в соответствии с модой на сокращения просто: ВСВ. Но про то, что у него есть дочь и эта дочь — художница, я не знал.

— Коля, я же театральный актер, а не маляр, — сказал я Повзло, — это же совершенно разные тусовки, да я, собственно, и не был никогда вхож в бомонд. А чего с ней случилось, с этой Ланой?

— Она прилетает сегодня в Питер, привозит сюда свою инсталляцию. Будет выставлять ее в «Дыре».

— В какой дыре? — спросонья я бываю не слишком сообразительным.

Повзло это уже успел узнать за три года нашего с ним знакомства, а потому не стал обзывать меня идиотом, а объяснил, что «Дыра» — это такая галерея современного искусства, где периодически проходят всякие инсталляции, перфомансы и прочие выставки.

Место это пользуется популярностью у петербургских художников, куаферов, модельеров и музыкантов, и — дурной славой у питерской милиции: то наркотики, то драки, то скандал с битьем посуды. А что поделаешь: люди искусства — народ горячий, с тонкой нервной организацией. Это я знаю по собственному опыту.

Когда Повзло закончил свои пояснения, я вяло поинтересовался, чего он — в связи с приездом Вересовской — от меня хочет.

Выяснилось, что зачем-то мне следовало с ней встретиться и сделать интервью: об искусстве и о папе Вересовском.

— Она прилетает в тринадцать двадцать. Постарайся встретиться с нею сегодня, — сказал мне на прощание Повзло.

Пассажиры рейса «Москва — Петербург» — вылет из аэропорта «Шереметьево» в 12.20 — толпились у стойки регистрации рейса. На летное поле вырулил грузовик и подкатил к распахнутому багажному люку самолета. Из грузовика в самолет начали перегружать громоздкие продолговатые ящики с пометками «Не кантовать», «Не переворачивать», «Осторожно, стекло». Бригада грузчиков, возившихся с этими ящиками, отличалась от обычных шереметьевских не только чистыми спецовками, — ящики не швырялись с матерком в самолетное нутро. В багажном отсеке их размещали с предосторожностями, достойными фарфора коронованных особ. Наконец хлопоты вокруг VIP-груза подошли к концу. Культурные грузчики укатили на трейлере.

— Похоже, Петр Сергеевич, все прошло удач но, — обратился к своему собеседнику шатен лет тридцати пяти, наблюдавший сквозь стекло из кресла шереметьевского кафетерия за погрузкой ящиков на борт самолета Москва — Петербург.

— Не судите поспешно, — ответил его собеседник, плотный господин лет пятидесяти с крупным носом, пронизанным склеротическими сосудами, — груз даже до Пулково не долетел, не то что до получателя.

Мужчины, прихлебывая кофе, продолжали смотреть на летное поле. К самолету неторопливо двигались автобусы с пассажирами. Затем к трапу самолета подъехал бежевый «мерседес». Из него вышла женщина в светлом пальто.

— Вот она, — более молодой мужчина отставил чашку с кофе, — как думаете, Петр Сергеевич, не залезет художница в посылку?

— Ну а залезет? Увидит глиняных болванчиков. И все. А в Питере о посылке позаботятся.

Молодую женщину, которую везли от зала VIР к самолету на «мерседесе», обсуждали не только в аэропортовском кафе. Еще двое мужчин вели в то же время беседу в одном из кабинетов на Лубянке. Окно кабинета выходило не на опустевшую после свержения железного Феликса площадь, а в зеленый внутренний дворик.

— Решение о назначении ВВС секретарем. Совета Безопасности принято вчера вечером, — сказал хозяин кабинета.

— Да, просчитать реакцию Хозяина становится все сложнее, — констатировал гость. — Нет смысла что-то делать, когда результат не возможно спрогнозировать.

— Попытаться все же стоит, — заметил хозяин. — Пора нашему выскочке сделать маленький окорот.

— Попробовать можно. Дочка вот его в Ленинград собралась с выставкой. Художники — они ведь народ ненадежный, увлечения всякие нездоровые: нетрадиционный секс, алкоголь, наркотики…

К тому моменту, когда самолет с Вересовской еще только готовился оторваться от взлетной полосы столичного аэропорта, я уже успел подготовиться к предстоящей встрече с «надеждой московской школы неоакадемизма» (так писали о Лане на страницах «МК»).

Оставив Анюту досматривать сладкие утренние сны — ей до начала рабочего дня еще предстояло отвести сына Антона в ясли, — я на клочке бумаги накорябал записку, мол, «срочное задание от шефов, требуют меня на расправу». Антошка пошевелился в своей кроватке, когда я уже одетый стоял на пороге. Вернулся и уделил крохе дозу отцовской любви.

В контору я пришел необычно рано. Но не мне было суждено оказаться в то утро первым — за стальной дверью кабинета расследователей уже бубнили голоса. Я заглянул в щелочку. Это Глеб Спозаранник заступил на боевой пост. Его посетитель сидел ко мне спиной, но по тому, как он часто промокал платком плотную шею над обрезом темно-синего пиджака, чувствовалось, что беседа принимает малоприятный для него оборот.

— Так говорите, Владимир Сергеевич, что не представляете, каким образом были подписаны эти документы? Придется освежить вашу память… — И Глеб принялся выкладывать из верхнего ящика своего стола самые действенные инструменты своего журналистского мастерства: паяльник, щипцы для колки сахара, плоскогубцы…

Я на цыпочках отошел от двери расследователей. Не стоит влезать в творческую кухню коллег.

Предстояло решить, кто поможет мне подобраться к недосягаемой мадемуазель Вересовской. К ее сердцу и кошельку… Впрочем, это шутка. Вряд ли помогут в этом начальники пресс-служб расплодившихся правоохранительных органов. Да и оперативники РУОПа или УУРа не отправятся по собственной воле созерцать неоакадемизм в действии…