Мыс страха (Палачи) - Макдональд Джон Данн (полные книги .txt) 📗

МЫС СТРАХА

ДЖОН МАКДОНАЛЬД

Глава 1

Сэм Боуден лежал на спине под высоким субботним солнцем. Глаза закрыты, правая рука сжимает тающую прохладу полупустой банки пива. Он ощущал близкое присутствие Кэрол. Ланч, который был умят на пикнике, переваривался прекрасно. Джеми и Баки резвились в кустарнике на холмике за небольшим пляжем, и Сэм знал, что скоро наступит момент, когда одиннадцатилетний Джеми пошлет вниз шестилетнего Баки спросить, не пора ли уже снова в воду. Еще в прошлом году Нэнси бегала бы и вопила вместе с младшими детьми.

Но сейчас Нэнси было уже четырнадцать, и в этом году она взяла с собой гостя – пятнадцатилетнего парнишку по имени Пайк Фосгер. Нэнси и Пайк поджаривались на носу «Красотки Сиу-3», слушая по переносному приемнику странную музыку, предлагаемую модным диск-жокеем. «Красотка Сиу» стояла на якоре в тридцати метрах ниже по пляжу, нос метрах в трех от берега, и музыку едва было слышно.

Солнце отсвечивает красным сквозь ресницы Сэма Боудена, а он пытается почти с отчаянием доказать себе, что все нормально в его конкретном мире. Все шло прекрасно. Это была их первая экспедиция на остров в этом году. Боудены приедут сюда еще три или четыре раза в этом году, как и каждый год, начиная с пятидесятого, когда они нашли этот остров – за год до рождения Баки. Это был удивительно маленький остров в двенадцати милях к северо-западу от побережья Нью-Эссекса. Он был слишком мал для того, чтобы иметь название. Он заслужил лишь точку да предупреждение о мелководье на картах. Здесь был холм, пляж и вполне достаточная глубина сразу за пляжем.

Все было под контролем. Брак был из тех, что считают лучшими. Все были здоровы. С 1948 года он был компаньоном юридической фирмы. Их дом, сразу же за деревней Харпер, в тринадцати милях от Нью-Эссекса, был побольше, чем стоило приобретать, но он утешал себя тем, что стоимость десяти акров земли постоянно росла. У них не было сбережений, о которых стоило бы говорить, только немного акций с довольно высокими дивидендами. Но его страховая программа вселяла чувство безопасности.

Он поднял голову и, не открывая глаз, прикончил банку пива. Он сказал себе, что нет никакой необходимости беспокоиться. Ни к чему впадать в истерику. Просто нужно думать об этом, как о еще одной проблеме, которую нужно решить четко, спокойно, быстро и эффективно.

– Эй, – позвала Кэрол.

– А?

– Проснись и посмотри на меня, ты, инертная масса. Перевернувшись, он поднялся на остром локте и искоса взглянул на нее. «Ты выглядишь великолепно», – сказал он. Так оно и было на самом деле. Бледно-голубой купальник подчеркивал смуглость ее кожи. Волосы были черные, жесткие и блестящие – полученная в наследство капля индейской крови, которая в свою очередь неизменно поставляла имена для всех трех суденышек, которыми владели Боудены. У нее были красивые большие и темные глаза. Нос с высокой переносицей и легкой горбинкой, который она так не любила, всегда нравился ему. Ее тридцать семь лет проявлялись только в морщинках (она щурилась от солнца), появившихся в уголках глаз, да, возможно, в венах на кистях рук. Но не в длинной гибкой фигуре и округлых подвижных ногах.

– Я не вытягиваю ничего из тебя, – сказала она твердо. – Это серьезное дело. Обрати внимание.

– Да, мэм.

– Это началось в четверг, когда ты пришел из офиса. Физически ты присутствовал, но душа была далеко. И вчера то же самое. А сегодня еще больше. Пятнадцать лет замужества, мой далекий друг, наделяют девушку экстрасенсорными способностями.

– Звучит вызывающе. Эти способности великолепно у тебя проявляются.

– Тихо. Не умничай, Сэмюэл. Не надо скрытничать. Не уклоняйся от ответа, сэр. Я хочу знать. Вот только что ты нахмурился куда больше, чем просто от солнца. Мне известно, когда что-то гложет тебя.

– Во всем Нью-Эссексе я известен как Хитрый Сэм. Никто не знает, что я думаю. Я могу не дрогнув вытащить и дополнить малый стрит. Но у тебя ужасное…

– Пожалуйста, – сказала Кэрол совершенно другим голосом, и он понял, что должен будет рассказать ей. Из ледника он достал еще одну банку пива и, открыв, предложил ей, но она покачала головой. Он отпил банку на треть.

– Хорошо, но пойми, я от рождения мнительный. Все так хорошо, что я боюсь сглазить. Мне хочется, чтобы наша драгоценная лодчонка удержалась на плаву.

– Я могу разделить вместе с тобой беспокойство о ней.

– Или, возможно, посмеяться надо мной со стороны. Надеюсь, что так. Когда в четверг я вышел из офиса, со мной произошла странная вещь. Но началось все не там. Все началось во время некоего путешествия за море, которое ты, возможно, могла и запомнить.

Он знал, что Кэрол помнит. Существовало лишь одно путешествие, когда, еще в 1943 году старший лейтенант отдела военной юстиции Сэмюэл Б.Боуден предпринял длительное морское путешествие на старом корабле «Граф де Бьянкамано», принадлежавшем ВМС США. Он погрузился на борт с пентагоновской бледностью на лице и в конце концов закончил путешествие в штабе театра военных действий в Нью-Дели.

– Я не намерена забывать это, любимый. Тебя изрядно долго не было. Порядочный кусок моей жизни. Скверный кусок, надо заметить.

– Ты давненько не слышала от меня забавных побасенок о войне на боуденских вечеринках, но, может, ты случайно запомнила мой анекдот о Мельбурне? Он был не очень смешной.

– Похоже. Дай-ка подумать. Ты сошел на берег, оказался замешан во что-то, и корабль ушел без тебя, потому что ты должен был выступать свидетелем. Ты еще так и не смог заполучить обратно свой сундучок, который мы упаковали с такой любовью и заботой.

– Я был главным свидетелем в военном трибунале. Дело об изнасиловании.

– Да, я помню. Но не могу вспомнить, как ты оказался в свидетелях.

– Нас было несколько человек. Мы сняли комнату в отеле, и я накачался австралийским элем. Они гонят его из кувалд. Стояла июньская ночь, и было холодно. В два часа ночи я решил, что мне нужно идти на корабль. Уже почти полностью заблудившись, я услышал, как кто-то скулит в аллее. Я подумал, что это щенок или котенок, но оказалось, что это – девочка. Ей было четырнадцать.

Он знал, что особый полупьяный дух той ночи никогда не исчезнет из его памяти. Огромный каменный город с широкими пустыми улицами и редкими огнями. Звук его каблуков отдавался дробным звоном от пустых стен. Он мурлыкал песенку «Выкатывай бочонок», звук был особенно четок, когда он проходил мимо аллей.

Он решил, что щенка или котенка можно будет тайком протащить на корабль. А потом остановился и, ничего не понимая, уставился на бледные дергающиеся ноги, грубый ритм насильника, услышал то же животное скуление и сочный удар кулака по ее лицу. Вместе с пониманием пришла и дикая злость. Он оторвал солдата от нее и, как только тот поднялся, ударил дико, изо всех сил – и попал в твердую выдающуюся челюсть. Человек слабо вцепился в него, потом соскользнул вниз и, к удивлению Сэма, захрапел. Сэм выскочил из аллеи и через несколько минут остановил джип берегового патруля.

Его задержали до трибунала. Девочка была крупной для своих четырнадцати лет и выглядела полной простушкой. Ее отец заболел ночью, и она шла к тетке за помощью, когда пьяный солдат Макс Кейди поймал ее и затащил в аллею.

– Его повесили?

– Нет. Но к тому шло. Он был двадцатипятилетним штабным сержантом с семью годами выслуги, включая более двухсот дней участия в боевых действиях на островах. Его вытащили оттуда с тяжелым случаем тропической лихорадки и нервного расстройства и отправили на отдых в лагерь под Мельбурном. Это был его первый выход в город. Он напился, а она выглядела старше своих лет и шла по улице в два часа ночи.

– Но даже если и так…

– Ему дали пожизненную каторгу.

Он вспомнил, как сержант выглядел на суде. Как зверь. Угрюмый, злобный и опасный. И физически сильный. Сэм смотрел на него и понимал, каким удачным оказался его удар. Кейди смотрел на Сэма через зал так, будто с огромным удовольствием убил бы его голыми руками. Темные волосы нависали ему на лоб. Жесткий рот и тяжелая челюсть. Маленькие коричневые глазки глубоко сидели в обезьяноподобных глазницах. Сэм мог сказать, о чем думал Кейди. Симпатичный чистенький тыловой лейтенантик. Проныра в красивой униформе, никогда не слышавший боевого выстрела. И поэтому симпатичный лейтенантик должен был свернуть с аллеи и идти своей дорогой, оставив настоящего солдата одного.