Роль второго плана - Кивинов Андрей Владимирович (электронные книги бесплатно .TXT) 📗

Андрей Кивинов

Роль второго плана

Не устану повторять, как прекрасна наша милиция. Даже если в этом и так никто не сомневается. Но особенно прекрасен участковый инспектор Вася Рогов, спящий сейчас на скамеечке в коридоре, подложив под щечку форменную кепочку с кокардой. В нем прекрасно все – лицо, тело, душа, обмундирование, торчащее исподнее. И даже храп, местами напоминающий фонограмму фильма «Юрский парк», по-своему трогателен. А если не обращать внимания на терпкий запах носок, вызывающий у посторонних легкий рвотный рефлекс, то хоть Спилберга вызывай – снимать про участкового психологическую драму. Я в отделе не посторонний, у меня Васин вид не вызывает никаких рефлексов, поэтому, убрав с прохода его хромовые сапоги, неспешно направляюсь в свой кабинет. На часах восемь тридцать, сегодня я явился на службу на час раньше обычного, подготовить к отправке кое-какие бумаги. Привычной суеты еще нет, в отделе почти никого, а те, кто есть, смотрят в дежурной части видик, сплетничают о кадровых перестановках в министерстве и о женщинах. Да вот Рогов, прикорнувший в прохладном коридоре после ночного дежурства. Комната отдыха участковым не положена, в отделе тесновато, приходиться использовать скамеечку. Паспортистка Тамара гремит ведрами в своей кладовой, готовясь вступить в неравный бой с накопившейся за сутки грязью. По утрам она подрабатывает уборщицей на пол ставки, основным же делом ее жизни является выдача паспортов трудящимся. Тамаре в районе полтинника, она веселая тетка, великолепно и с удовольствием ругающаяся матом. Как-то мой друг и любимый напарник Жора, маясь во время ночного дежурства от скуки, проник ко мне в кабинет и подвесил к люстре чучело мужчинки. Напугать решил. Думал, зайду утром и в штаны наложу со страху. Это ж не лень было набивать газетами мою старую куртку, брюки, натягивать на воздушный шарик парик, и водружать получившуюся конструкцию на люстру. Понимаю, Георгий натура творческая, а творчеству обязательно нужен выход, пускай даже такой, эксцентричный, но лучше б напарник по территории прогулялся, глядишь, ограбление какое-нибудь пресек. Я к подобным шуточкам давно привык и в обморок от них не падаю. В отличие от Тамары, по утрам моющей пол в наших кабинетах…Жора, видишь ли, про нее совсем забыл. Тамара, придя в сознание, высказала ему лучшее из своего многоступенчатого матерного запаса, и даже я, считающий себя знатоком в этой области, был искренне поражен ее мастерством. А что уж говорить о гражданах в коридоре, пришедших получать паспорта.

Кстати, прошедшей ночью по району дежурил именно Георгий, и, открывая сейчас дверь, я надеюсь, что в кабинете не ждет очередной сюрприз в виде, например, усопшей крысы на столе. Или петарды, привязанной к дверце сейфа. Любит напарник подобные «черные метки».

Меток не обнаруживается, на внутреннем фронте без перемен. Включаю автоответчик, подаренный отделу генеральным спонсором – частным предприятием «Снежок», безвозмездно, по договоренности с завхозом Гасановым, арендующим один из наших кабинетов. «Снежок» промышляет торговлей удобрениями и бытовой химией, иногда подкидывая нам на бедность бензин для машин, электробытовую технику и алкоголь к праздникам. Появились предприниматели не так давно, но мы уже ощутили их искреннюю заботу и любовь.

Ответчик щелкает, и я слышу собственный мягкий баритон. «Набран несуществующий номер, но если вы все же хотите что-либо сказать, можете сделать это после сигнала. Спасибо. Пи-и-и-и… Алло! Алло! Это Лабудянский Вениамин, здравствуйте. Я завтра хотел подъехать, в удобное для вас время. Я позвоню в десять утра. Спасибо.»

– Пожалуйста, – отвечаю я, проматываю ленту дальше, и, убедившись, что накануне вечером и сегодня ночью кроме Лабудянского мою персону никто не беспокоил, ставлю аппарат в режим ожидания. Обычно сообщений гораздо больше, но вчера я засиделся до десяти и отвечал на звонки лично.

Вениамин Лабудянский – это подающий надежды молодой кинорежиссер. Как он их подает, не знаю, кроме пары рекламных роликов какого-то клея, он ничего пока не снял, но зато написал сценарий, копия которого валяется у меня в столе. «Занесенные снегом». Психологический боевик с элементами драмы. Лабудянский утверждает, что сценарий крут, тянет на какую-то «Нику», осталось лишь найти спонсора и снять картину. Я пока не успел оценить шедевр и узнать, кого и почему занесло снегом, хотя именно для этого режиссер и приволок мне свое творение месяц назад. Мол, есть пара эпизодов, связанных с работой органов правопорядка, и не хотелось бы допустить досадных оплошностей, ибо сам автор знаком с данной темой поверхностно. Вероятно, он звонил вчера узнать мнение. Черт, говорить ему, что руки не дошли, как-то неловко, хотя так оно на самом деле и есть. Мне с головой хватает чтения протоколов, заявлений, жалоб и приказов, какие уж тут сценарии. Но придется читать, раз обещал. Хотя можно обрадовать, что вещь действительно классная, никаких ошибок, Тарантино отдыхает. Пускай с Богом снимает. Тем более, пока спонсора нет, дальше разговоров дело не пойдет. Да, так и сделаю. Или Жоре отдам прочитать. Он кино страшно любит, особенно катастрофы и «ужастики». Мало ему в жизни и того и другого. А хрустальная мечта детства и зрелости – попасть на большой экран. На малый он уже разок угодил – заливал телезрителям «Криминальной хроники», как борется с наркоторговлей. Попросил при этом закрыть ему полоской глаза. «Стыдно людям в глаза глядеть?» – уточнил я. «Лучше иметь полоску на глазах, чем в углу фотокарточки», – резонно ответил он. Этим Жорин актерский опыт ограничивался, но он упорно ждет своего часа, даже отправил на «Ленфильм» свой анфас и профиль.

С Лабудянским я познакомился, как это у нас, сыщиков и бывает, в ходе выполнения своих прямых обязанностей. Год назад квартиру режиссера обнесли, цинично выбив хилую дверь ногой. Я немедленно отреагировал, быстро выехал, качественно все запротоколировал, то есть, показал высокий профессиональный уровень. Вещички, правда, так и не нашлись, мы, увы, не всесильны, но надежду я не теряю, глядишь что-нибудь, когда-нибудь и отыщется. Режиссер время от времени наведывается к нам, узнать о ходе расследования, я убеждаю его, что розыск активно ведется и преступник вот-вот приземлится на скамью подсудимых. Мы вместе обсуждаем смелые версии, чертим круг подозреваемых, планируем многоходовые комбинации. Хотя версия тут одна – дверная. Пожалел денег на нормальную дверь, вот и получай. И не вали теперь на злобных завистников таланта. Но я это режиссеру не говорю, чтобы не расстраивать. Каждый раз он уходит от меня с благодарностью во взгляде, стало быть, я свою продуктовую карточку, как говорил Жеглов, получаю не зря.

Я достаю из сейфа материалы, но подготовить их к отправке, похоже, не удастся. В кабинет заглядывает проснувшийся Георгий. Вероятно, услышал хлопок моей двери и решил отрапортовать о событиях минувшей ночи. Ночь, судя по внешнему облику напарника, выдалась Варфоломеевской. Георгий похож на воробья, нечаянно угодившего в миксер. Больше тут добавить нечего, поэтому ограничусь сказанной метафорой.

– Здорово, – мрачно приветствует он, протягивая руку, – чего в такую рань приперся?

– Надо, – коротко отвечаю я, – Хотя не такая уж и рань. Что, разбудил?

– Не до сна… Мокруха у нас. Всю ночь с Васькой пахали.

– Раскрыли, надеюсь?

– Раскроешь такое… У нас не семь пятен во лбу.

Насчет «пятен» подмечено в «десятку».

– Рассказывай.

Георгий разминает немузыкальными пальцами сигарету, прикуривает.

– Директора фабрики хлопнули. По переработке бытовых отходов. Илья Сергеевич Бочкарев. Пивная фамилия. Сорок девять лет от роду. Прямо в адресе завалили. На Пескоструйной, пять.

– Заказуха?

– Хрен его разберет… Вообще то, не очень похоже. Статуэткой бронзовой по репе, прикинь? Два удара. Второй, наверно, контрольный. Жена обнаружила. В полночь из театра притащилась, а он в комнате, на полу. И статуэтка рядом. Тяжелая, блин. Баба голая со стрелой.