Погибнуть из-за скудоумия - Брэдбери Рэй Дуглас (электронные книги без регистрации TXT) 📗

Рэй Брэдбери

Погибнуть из-за скудоумия

Сказать, что эта идея пришла Коротышке в голову в тот момент, когда незнакомец попытался столкнуть его с моста Юнион-Бридж на железнодорожное полотно, означало бы погрешить против истины. По правде говоря, сам Коротышка его на это спровоцировал.

— Ну-ка, столкни меня вниз, — сказал он.

И в последний момент отпрянул в сторону, чтобы не мешать своей жертве.

Незнакомец дико закричал. Крик его заглушил свисток паровоза, который в это время проходил внизу.

Спустя несколько минут Коротышка уже разговаривал по телефону с одним малосимпатичным толстяком по фамилии Шэболд. Голос у Коротышки был самый радостный. А разговор велся в неизменно уважительном тоне с обеих сторон.

— Послушайте, Шэболд… Моя фамилия Маллиген, а прозвище — Коротышка. Я рассказывал вам про труп, который лежит под мостом Юнион-Бридж. Так вот, это — один из ваших телохранителей…

Шэболд был явно расстроен известием. Коротышка попытался его утешить:

— Понимаю, мистер Шэболд. За один месяц пострадали сразу трое ваших парней. Один из них случайно выстрелил в себя и до сих пор находится в больнице. Второго в пьяном виде задержали на Мэйн-стрит; у него из карманов торчали фальшивые банкноты. Как все это печально…

Шэболд мрачно выдавил из себя несколько язвительных слов, словно пухленький мальчик, у которого только что отняли мешок со сладостями:

— Так ты — тот самый фраер, который день и ночь отирается возле Центральной тюрьмы?

— Так оно и есть. Что же, до скорого, Шэболд…

Коротышка повесил трубку обратно на рычаг, где ей было спокойнее, и направил свои стопы к тюрьме, не обращая внимания на холодный зимний ветер. Следующий час он провел в тюрьме, болтая о разных пустяках с сержантом Полмборгом. Сам же все это время не спускал глаз с дороги, на которой, по его расчетам, должен был вот-вот появиться большой черный лимузин с тем самым толстяком, которому он сумел испортить настроение.

Вообще-то жизнь — штука довольно скучная. Но выдаются в ней вечера, вроде сегодняшнего, когда доводится общаться с самыми разными людьми, презирающими его за ничтожество. Вот такие дела!

Часом позже сержант Полмборг стоял перед главным входом тюрьмы.

— Добрый вечер, сержант Полмборг!

— Ты снова здесь? — удивился сержант, глядя на Коротышку сверху вниз. — Понятно… — Полицейский неторопливо, с достоинством раскурил трубку. — У тебя какие-нибудь неприятности?

— Никаких, — отвечал Коротышка.

Они помолчали.

— Год назад у тебя отобрали полицейский значок за то, что ты вел себя как последний дурак, — сказал сержант.

— Меня подставили, — отозвался Коротышка. — А значок был красивый, с золотым обрезом…

— К тому же, — с прежним спокойствием продолжал сержант, — ты лишился своего оружия, так что твоя кобура стала похожа на пустое ласточкино гнездо. И все же ты снова появляешься здесь, словно кошка, которая знает, чье мясо съела.

— Это довольно вкусно, — нашелся Коротышка.

— К нам только что доставили еще тепленького покойничка, — сказал Полмборг, кивая головой на вход в тюрьму. — Нашли бедолагу на железнодорожных путях. Один из охранников Шэболда. Ты, конечно же, ничего о нем не знаешь.

— Натурально не знаю.

— Выяснилось, что он один из боевиков, которые участвовали в нападении на банк в Детройте, когда было убито несколько человек. До сих пор о нем ничего не знали.

— Паровоз помог.

— Ты по уши в дерьме, парень, — с презрением произнес сержант. — Мне не известно пока что, ты ли насолил Шэболду. Но тот, кто это сделал, не отвертится. Шэболд не допустит. Он только месяц назад приехал в город, а уже пострадали трое из его людей…

Коротышка приготовился ответить сержанту, но в этот момент послышался рев мотора, заглушивший вой ветра, и — откуда ни возьмись — перед глазами возник большой черный лимузин. На заднем сиденье, развалившись на вельветовых подушках, в нем сидел Шэболд, будто огромная жирная свинья, водящая по сторонам осовелыми глазками.

— Ну вот… — Коротышка взглянул на часы, — как раз вовремя. — И помахал сидевшему в лимузине Шэболду.

— Послушай, ты… — взмолился сержант, — вынь палец из носа.

Автомобиль удалился с утробным урчанием. Сержант прикусил мундштук трубки.

— Хотелось бы мне раздобыть какие-нибудь сведения об этом жулике с черного рынка, об этой куче дерьма…

— У меня есть теория, — оживился Коротышка. — Шэболд богат и всегда купался в деньгах. Так почему он стал мошенником? Ответь мне, сержант. Помнишь, что сказал один старый мудрец? Каждый человек должен отвечать за свои деяния. Так и с Шэболдом. Если сможешь раздобыть о нем порочащие сведения, он в твоих руках. Послушай-ка, сержант…

Так они беседовали, стоя на холодном ветру, и ждали. Сердце у Коротышки сильно стучало. И когда снова появился рычащий черный лимузин, сержант, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, свистнул водителю и пошел наперерез машине. Коротышка не отставал от него ни на шаг.

Лимузин заскрипел тормозами. В окне появилось лицо Шэболда, который удивленно спросил:

— Что все это значит?

В ответ сержант улыбнулся и сказал:

— Предъявите документы.

Шэболд достал свое удостоверение личности, поблескивая золотом перстней на пухлых пальцах. Сержант удовлетворенно кивнул и тут же обратился к телохранителям босса, которые располагались на переднем сиденье лимузина.

— И ваши документы, — потребовал он.

— Э… — начал один из охранников, — мы… значит… мы так торопились… что забыли захватить их с собой.

— Так, так… — промолвил сержант. — Я обязан вас задержать до завтрашнего утра. ФБР проверит, законно ли вы находитесь на данной территории. Выходите из машины.

— До завтрашнего утра? — спросил Шэболд.

Его массивное, тучное тело с трудом переваливалось на мягких подушках сиденья. Он изучал лицо сержанта, но ничего особенного в нем не обнаружил. Затем обрушил свой гнев на телохранителей:

— Безмозглые скоты!

— А вы свободны и можете ехать, — сказал сержант Полмборг толстяку в лимузине. — Вы нам не нужны. С вами все в порядке.

Шэболд пожевал толстыми красными губами и принял решение. Не говоря ни слова, он пересел на водительское место. Коротышке вдруг вспомнился огромный серого цвета заградительный аэростат, беспомощно колыхавшийся под порывами сильного ветра. Его передвижения зависели от послушного обслуживающего персонала, который постоянно находился в тени аэростата. В данный момент веревки аэростата обрезаны, отдавать приказания было бесполезно. Все зависело от ветра. И Коротышка находился рядом, зная, что делать.

Он вскочил в лимузин и уселся на переднее сиденье, рядом с Шэболдом. Коротышка с грохотом закрыл за собой дверцу и помахал сержанту на прощание рукой.

— Эй, ты! — возмутился аэростат.

— Доброй ночи, сержант. Вы знаете, с кем я был, если вдруг завтра утром меня найдут мертвым. Запомните.

Затем Коротышка повернулся к толстяку и скомандовал:

— Поехали!

Трудно сказать, кто больше был поражен случившимся. Охранники остались стоять с открытыми ртами. Кто-то выругался. Мотор взвыл, и машина с гудением скрылась в лабиринте улиц, продуваемых злыми зимними ветрами.

Коротышка поудобнее устроился на сиденье, ерзая на нем задом и посмеиваясь.

— Не торопитесь. Нам предстоит беседовать целую ночь. Насчет того, как вам половчее убить меня, а мне — вас.

Машина замедлила ход.

— Ладно, что вы предлагаете?

— Ничего. В этом местечке, где мы сейчас находимся, нам с вами можно безопасно провести ночь. Вы же, вероятно, полагаете, что попали в пасть льва. Все видели, толстячок, как вы увезли меня куда-то в ночь. Это было частью моего грандиозного плана. Вы и пальцем не осмелитесь меня тронуть сегодня, да и завтра тоже.

Дорога шелестела под колесами лимузина.

— Я вам расскажу кое-что о себе, Шэболд. Иногда я не сплю ночами, поскольку думаю о преступниках, которые гуляют на свободе. Я не нахожу себе места от бешенства. Тогда я начинаю кое-что предпринимать. Прежде всего убеждаюсь, что передо мной настоящий преступник. Затем приступаю к действиям. В данном случае для начала я устранил ваших охранников. Иначе, если бы что-нибудь со мной случилось, вы могли бы свалить вину на кого-нибудь из них. Вы уже прибегали к таким трюкам. Но мне нужны только вы — и никто другой. Чтобы мы оставались с вами один на один в течение двадцати четырех часов, мой дорогой. Теперь ваш ход.