Подранок - ответный удар (Бумеранг - 2) - Капитонов Владимир (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗

Капитонов Владимир

Подранок - ответный удар (Бумеранг - 2)

Владимир Капитонов

Бумеранг. Часть 2

Подранок - ответный удар

ЧАСТЬ 2.

Подранок - ответный удар.

Глава 1.

Синоптики обещали холодное дождливое лето с самого его начала и до конца. Но вопреки их прогнозам с последней декады мая и вот уже вторую декаду июня столбик термометра не сползал с отметки "+ 30". А дожди, если и были, то только тёплые и кратковременные. Да и народные приметы, которые во сто крат вернее синоптической метеорологии, предвещали вполне нормальное для средней полосы лето.

Для шестидесяти летнего Ивана Григорьевича Пухлякова это лето ознаменовалось круглой датой - тридцать лет в сфере ритуальных услуг. Начинал Иван Григорьевич с простого канцеляриста в отделе регистрации усопших при ЗАГСе города Н, коренным жителем которого и являлся. По истечении некоторого времени Пухляков перебрался в похоронное бюро, которое в последствии и возглавил. И всё-то у Ивана Григорьевича шло великолепно, и всё-то его устраивало: и работа, и зарплата с немалым левым довеском (в таких учреждениях "левак" просто неискореним в силу специфики работы), и социальное положение. Но грянули в России пушки перемен, и до той поры не имеющее аналогов в городе бюро приобрело многочисленных конкурентов в лице частных фирм и конторок, так же специализирующихся на этом очень доходном бизнесе.

Проницательный от природы Пухляков мгновенно сообразил, что руководимому им государственному предприятию в сложившейся ситуации процветание не грозит и потому, потратив большую часть своих сбережений, кстати, немалых (а что ещё остаётся делать скуповатому бобылю, как не денежку копить), открыл собственное похоронное бюро со скромным траурным названием "В последний путь".

Против бандитской опеки господин Пухляков не ощетинился, узрев в этом собственную выгоду в будущем. В начале Пухляков попросил своих "благодетелей" о небольшом одолжении - очистить себя от конкурентов. Да не в счёт ежемесячных выплат в "фонд братвы", а за отдельный весьма кругленький гонорар. Братки согласились и в мгновение ока пустили по миру всех из предоставленного Пухляковым списка. Вновь оказавшись на коньке, Иван Григорьевич в скорости окупил не только все расходы, но и в несколько раз преумножил своё состояние.

В настоящее время господин Распорядитель Тел Усопших поддерживал деловые отношения уже не со Стрельцовской преступной группировкой, а с вполне легальным частным охранным предприятием "Беркут". Последнее время вместо мзды похоронное бюро оказывало "Беркуту" не совсем специфические услуги, что благоприятно отражалось на кошельке Пухлякова. Так что он не прогадал.

"Ритуалка", как в простонародье именовалось это заведение, размещалось в старинном одноэтажном здании барачного типа, каменные стены которого могли запросто выдержать прямое попадание крупнокалиберного артиллерийского снаряда, а в пяти просторных комнатах при необходимости мог разместиться военный госпиталь. Но, слава богу, такой необходимости не было. Власти города с удовольствием передали это строение из рук разорившейся в связи с экономическими реформами заготовительной конторы в железные объятия частного предпринимателя Пухлякова на весьма длительный срок и символическую арендную плату. Арендная плата была бросовой не потому, что первые лица города уважали господина Пухлякова, а лишь по причине отдалённого расположения объекта. Никто, кроме Ивана Григорьевича, арендовать помещение даже за бесплатно не имел ни малейшего желания. А Иван Григорьевич, так сказать, немного подсоблял городскому бюджету. Впрочем, окраина нисколько не смущала Пухлякова, и негативно на его кармане не сказывалась, ибо число клиентов от этого не уменьшалось. Равно как и от внутреннего убранства бюро, которое глаз не радовало. Не было здесь новомодных евроотделок, шикарной офисной мебели и дорогой оргтехники. Серые стены, древняя рассохшаяся мебель и стук печатной машинки из кабинета администратора встречали клиентов с восьми утра и до пяти вечера. Клиенты не жаловались, им просто было не до того - они находились в глубокой скорби, и им было глубоко начихать на то, есть в бюро кондиционер или его нет. Не придавали они особого значения и внешнему виду тех, с кем им приходилось общаться. Чаще всего ими были госпожа Блюхтер Антонина Исааковна - администратор, дама неопределённого возраста с нацепленными на истинно еврейский нос огромными очками в роговой оправе и облачённая в повседневный затрапезный брючный костюм чёрного цвета, так элегантно подчёркивающий все прелести высушенного женского тела. И сам хозяин заведения господин Пухляков. Надо сказать, что эти две личности на первый взгляд резко контрастировали друг с другом, как по комплекции, так и в характере. Сушеная вобла и откормленный поросёночек из сказки. Ну, с этим понятно. В глаза бросается. Антонина Исааковна была женщиной нервной и стервозной, чего от клиентов и не скрывала. Иван Григорьевич по расхожему мнению о полных людях, должен был быть мягким и добросердечным. Таковым он и был, но только в стенах своей собственной квартиры в общении с любимым котом. На службе же мало чем отличался по характеру от госпожи Блюхтер. Так что о контрасте характеров можно было судить только вне этого учреждения. Здесь же в манере общения с клиентами они были идентичны. Конечно, они старались удерживать на себе маску сострадания, но под ней скрывалось полное безразличие к людской трагедии, помноженное на жгучее желание ободрать клиента как липку.

Иван Григорьевич не уделял особого внимания своему внешнему виду. Ему было попросту наплевать, выглядит ли он респектабельно в заношенном полосатом костюме-тройке, стоптанных и извечно пыльных туфлях, стареньких пенсне с прозрачными стёклами и вечной испариной на лысине. Короче, этого его не волновало. Для своих работяг он всё одно был благодетелем. Работяги - это четверо бомжей с золотыми руками, которые бесперебойно 20 часов в сутки и без выходных изготавливали ритуальные принадлежности, питались на шестьдесят рублей суточных, по ночам стерегли добро хозяина, были неприхотливыми и немногословными. В общем, обладали всеми теми качествами, которые Пухляков в работниках ценил. А на то, что работяги частенько попивали горькую, Иван Григорьевич просто закрывал глаза. Главное, чтоб ритм работы не срывали. Благодаря этим четырём парам рук господин Пухляков и сколотил свой капитал.

Что же касается госпожи Блюхтер, то она являлась некоторым исключением из правил подбора сотрудников для работы в фирме. В отличие от работяг она жила в собственной двухкомнатной квартире и находилась на стабильном высоком окладе. И всё потому, что имела глубокие познания в административном деле и бесценный опыт в вождении за нос налоговых инспекторов.

Фирма изготавливала гробы, надгробия, венки, ограды, памятники, ленты и продавала всё это по жутко высоким ценам. Народ брал, ибо выбора-то у него было. Не ехать же в соседний город за венками и гробами, в самом деле.

Готовую продукцию складировали в просторной комнате, смежной с мастерской. Мастерская по площади превосходила все остальные комнаты, и представляла собой помещение с высоченным потолком и плохо оштукатуренными стенами со стандартными тремя оконцами-бойницами за решёткой из металлического прута. Четверть площади мастерской было огорожено под сырьевой склад, где хранились все необходимые материалы и инвентарь. Остальное же пространство было условно поделено на три сектора: "столярка", "гравера" и "отливка".

"Столяркой" заведовал Виктор Кочанов по кличке Кочан. Внешность Виктора была не то чтобы малопривлекательной, скорее даже отталкивающей. Высокий, сутулый, худощавый, с впавшей грудью, с сухими жилистыми руками, перебитым носом, тонкими обескровленными губами, острыми скулами и холодным, недоверчивым взглядом серых глаз из-под насупленных густых бровей походил он на Кощея Бессмертного. Бледность кожи, нездоровый румянец на щеках и постоянное покашливание говорили о том, что человек достаточно серьёзно болен. Так оно и было. Кочанов страдал туберкулёзом, который подхватил ещё по первой ходке. Всего ходок было три, и общий тюремный стаж Виктора составлял без малого двадцать лет. Там же, за колючей проволокой, он и научился столярничать, чем и зарабатывал себе на жизнь.