Кто посеял ветер - Нойхаус Heлe (читать хорошую книгу .txt) 📗
– Если вы сейчас же не уйдете, я позвоню в полицию, – раздался сзади испуганный голос.
Она обернулась. На полу, выложенном плитками черного и белого мрамора, вся в белом, стояла Беттина, величественная и красивая, словно шахматная королева. А что представляла собой она?
Дальнейшее она помнила довольно смутно. Помнила, что в руке у нее оказалась кочерга, что на безупречном лице Беттины появилась кровь. Много крови. Помнила ошеломленное выражение на детском, кукольном лице, помнила осколки фарфора и хрусталя. Мерцающие огни свечей, горячий воск на ее холодных пальцах, вспыхнувшую факелом елку. Помнила, с какой жадностью пламя пожирало портьеры, лизало ковры и потолок. Она стояла, очарованная и в то же время потрясенная этим зрелищем.
Если этот дом не достался ей, не достанется он и этой женщине, которая разрушила все чудесное и замечательное, что было между ней и Дирком. Позади нее с громким треском лопнуло оконное стекло, затем второе. Раздуваемый уличным ветром огонь превратил дом в пылающий ад.
– Желаю тебе счастливого Нового года, – сказала она Беттине и, перешагнув через нее, направилась к двери.
Отныне 31 декабря станет для Дирка Айзенхута незабываемым днем. Об этом она позаботилась.
Мобильный телефон Марка был отключен, так же как мобильные телефоны Теодоракиса и госпожи Францен. Прибывшая Фрауке Хиртрайтер сделала приблизительный эскиз интерьера дома, который внимательно изучили Шефер и его люди. Приехала даже доктор Николя Энгель и, не желая оставаться в стороне, взяла руководство на себя. Они обсудили, как лучше всего проникнуть в дом, чтобы обезвредить преступника с помощью светошумовых гранат или слезоточивого газа и задержать его.
– Мы не знаем, в каком помещении он находится, – заметила Пия.
– Это не имеет значения, – возразил Шефер. – Дом не так уж велик, и это обычная наша работа.
– Я против, – решительно заявила Пия. – Сначала мы должны поговорить с Марком.
Юноша переживал глубокую психологическую травму. Выслушав его родителей и Фрауке Хиртрайтер, Пия отчетливо представила, в каком душевном состоянии должен был пребывать в данный момент Марк Тейссен. Никто не мог сказать, что же все-таки побудило его взять в заложники тех, кем он так восхищался.
– Попробуем позвонить по стационарному телефону, – предложила Пия. От ее внимания не ускользнул быстрый взгляд, которым обменялся Шефер с двумя своими людьми. В принципе, они были за быстрое решение, но оно представлялось им слишком рискованным в плане угрозы для жизни заложников.
Полицейский психолог набрал номер под диктовку Фрауке и стал ждать ответа. Включился автоответчик, но записанный ответ очень скоро прервался.
– Да?
– Марк, меня зовут Гюнтер Ройль, я психолог и хочу поговорить с тобой.
– А я не хочу говорить с вами.
– Мы очень беспокоимся о тебе. И родители твои здесь. Ты с ними не хочешь поговорить?
Пия встретилась взглядом с отцом Марка и увидела на его лице отчаяние. Он и его жена сидели на заднем сиденье автобуса.
– Нет, пусть они убираются, – резко ответил юноша. – Среди вас есть женщина, которая разговаривала со мной в субботу?
– Какую женщину ты имеешь в виду? – спросил полицейский психолог.
– Светловолосая тетка из уголовной полиции. – Голос Марка отчетливо доносился из динамика. – Она наверняка здесь.
Сердце подпрыгнуло у Пии в груди. На это она не рассчитывала.
– Но Марк, она не… – начал было психолог.
– Я хочу говорить с этой женщиной, – упорствовал юноша. – Больше ни с кем. И она должна принести с собой пару банок «Ред Булл». Через десять минут, перед входными дверями.
Сказав это, он положил трубку. Полицейский психолог скорчил недовольную гримасу.
– Об этом не может быть и речи, – заявила советник уголовной полиции Энгель тоном, не терпящим возражений. – Госпожа Кирххоф ни при каких обстоятельствах не должна входить в дом.
– Что же вы собираетесь делать? – спросила Пия. – Я уверена, Марк не причинит мне зла.
– У вас для этого нет необходимой подготовки. – Психолог был откровенно уязвлен.
Спецназовцы тоже считали, что парень представляет большую опасность. Видит бог, Пию отнюдь не привлекала роль героини, и ей вовсе не хотелось подвергаться реальной угрозе со стороны взвинченного вооруженного подростка, но она не видела альтернативы. Каким-то образом ей нужно было успокоить юношу и убедить его отдать ей оружие, пока он не устроил кровавую баню и не испортил себе всю оставшуюся жизнь.
До Вюрцбурга дорога была свободной, но потом через каждые несколько километров стали возникать пробки, и у Марктхайденфельда они окончательно застряли и теперь продвигались вперед со скоростью пешехода. Боденштайн взглянул на Аннику. За обедом в «Радольфцелль» она выглядела по-настоящему веселой. Боденштайн с удовольствием предложил бы ей не возвращаться сразу во Франкфурт. Перспектива еще одной ночи с ней, прежде чем он передаст ее своим коллегам, была чрезвычайно заманчивой, но здравый смысл все же взял вверх. Анника нисколько не сомневалась в том, что отчим сразу же расскажет Айзенхуту о ее визите, поэтому опасность возрастала с каждым часом. За довольно продолжительное время она не вымолвила ни слова. Ее бледное лицо не покидало напряженное выражение.
– Прямо сегодня вечером мы поедем к Клазингу и передадим ему кофр. – Боденштайн прикоснулся к ее руке. – У него документы будут в полной сохранности.
Он испытал огромное облегчение, когда доктор Флориан Клазинг без колебаний выразил согласие взяться за дело Анники. Он был одним из наиболее успешных адвокатов Франкфурта. До тех пор, пока не выяснится, какие обвинения предъявляются Аннике, ей придется скрываться в надежном месте, и на этот счет у Клазинга уже имелась мысль, которую он, естественно, не мог высказать по телефону. Должно было пройти несколько недель, что вполне устраивало Боденштайна.
Он включил радио, чтобы послушать сводку сообщений о положении на дорогах. Передавали последние новости.
…один сотрудник полиции получил тяжелое огнестрельное ранение, — раздался голос репортера, и Боденштайн прислушался. – Полиция до сих пор не сообщила, скольких заложников удерживает преступник, которому шестнадцать лет. Пострадавший полицейский доставлен в больницу, о его состоянии в настоящее время ничего не известно. Из Кенигштайна Даниэль Кепплер для радиостанции FFH.
Шестнадцатилетний преступник, захвативший заложников в Кенигштайне? У Оливера похолодело внутри.
– Боже милостивый, – сказал он и вытащил свой мобильный телефон, который не включал из опасения, что по нему можно будет определить его местонахождение. Анника выпрямилась на пассажирском сиденье и бросила на него тревожный взгляд.
– Что случилось?
– Я должен позвонить Пии, – сказал он и ввел ПИН-код.
Спустя несколько секунд раздался сигнал. 7 сообщений в почтовом ящике, 25 звонков, 3 эсэмэс. Все это он мог прослушать и прочитать позже.
Пока спецназовцы занимали позиции вокруг дома и на крышах соседних домов, техник прикрепил микрофон к кожаному ремешку наручных часов Пии. Она должна была прозондировать положение дел в доме и выяснить требования юноши. Если бы ей не удалось взять ситуацию под контроль, не позднее чем через полчаса должен был последовать штурм. Мать Марка тихо плакала. Его отец сидел рядом, наклонившись вперед и погрузив лицо в ладони. Какими бы нерадивыми родителями они ни были, у них наверняка вызывал ужас будничный разговор полицейских о том, что в крайнем случае им придется застрелить этого парня – то есть их сына.
Когда Пия выходила из автобуса, зазвонил ее мобильный телефон. Кристоф! Несколько мгновений она раздумывала, стоило ли ей идти в дом.
– Не самый подходящий момент для разговора. Я сейчас очень занята, – сказала она. – Где ты находишься?
– Еду домой. Я услышал по радио, что в Шнайдхайне произошел захват заложников. Только не говори, что ты имеешь к этому отношение.
