Тайна древнего саркофага - Басманова Елена (читать книги TXT) 📗
– Я завтра утром съезжу на станцию и скуплю все газеты, – пообещал сорвавшийся со своего места Прынцаев, готовый немедленно устремиться в сарай, чуланчик, просто на улицу...
Окончательно определившись с планом спасения семейства Муромцевых от возможного нашествия настырных журналистов, хозяева и гости попробовали найти более приятные материи для беседы. Следовало, в конце концов, оценить и кулинарные способности барышень, изготовивших чудный клубничный торт. К удивлению Клима Кирилловича, ни Сантамери, ни Петя Родосский, ни Прынцаев, казалось, совсем не интересовались ни персоной усопшего, ни побудительными мотивами, заставившими уйти из жизни совсем молодого человека. Их явно больше интересовала Брунгильда и ее завтрашний меланхолический репертуар – каждый давал свой совет, что стоит играть.
– Милый Клим Кириллович, а что подскажете вы? – К досаде пылких советчиков, нежный взор Врунгильды устремился на доктора.
– Сыграйте похоронный марш Шопена, – выпалил от неожиданности доктор.
Брунгильда с удивлением посмотрела на него.
– Пожалуй, лучше что-нибудь из Сен-Санса. – Граф старался не смотреть на смутившегося доктора. И уже откланиваясь и не замечая свирепых взглядов Пети, Сантамери галантно заявил, поклонившись Брунгильде, что подобного торта он не пробовал даже в Париже.
Вскоре все участники вечернего совещания на даче профессора Муромцева в подавленном состоянии духа отправились заниматься своими делами.
Доктор Коровкин вместе с Мурой и Глашей вышли на крыльцо и убедились, что Пузик на месте. Пока Мура ласково разговаривала с собакой, доктор пошел вместе с Глашей на ту сторону дачного участка, где стоял колодец и хозяйственные постройки – погреб и сарайчик. Следовало подготовить все необходимое для собачьего купания.
– Что ж, Глаша, будете молиться, чтобы полиция не нагрянула снова? – полушутя спросил доктор. – Ведь Мария Николаевна подарила вам Псалтырь. А я и молитв то толком не знаю.
– Боюсь, что и у меня для молитв времени не останется. Столько хлопот по дому! – вздохнула Глаша. – А Псалтырь я пока положила за икону. Чтобы очистилась.
– От чего же, позвольте полюбопытствовать?
– Надпись там была недозволенная, да я ее стерла, теперь книжечка святая должна очиститься от греха.
Доктор вздохнул с облегчением. Он хотел бы избавиться от Псалтыри, связанной с именем покойника, но пока еще не придумал, как ею завладеть. Не отправляться же в комнату горничной!
Как ни странно, пса довольно легко удалось заманить в таз с водой, и он не выказывал признаков неудовольствия. Полина Тихоновна передала Глаше кусок келеровского дезинфицирующего мыла, и теперь терпеливый Пузик слегка пофыркивал от непривычного резкого запаха. Во время купания на собачьем теле стали заметны какие-то болячки – то ли укусы, то ли раны от схваток с собратьями. Доктор захватил с собой флакон с перекисью водорода, и Муре удалось даже продезинфицировать раны слегка повизгивающего Пузика. За собачье терпение и доверие Пузика вознаградили чем-то типа ошейника, наскоро сооруженного из ремней.
– Глаша, – младшая профессорская дочь вручила поводок горничной, – отведите нашего спасителя в дом, пусть просохнет. В комнате можно его с поводка спустить. К ночи переведем на веранду, приготовьте ему на полу место для сна. А завтра подумаем о том, как соорудить ему будку.
Когда Глаша отправилась выполнять указание, Мура обернулась к Климу Кирилловичу и спросила полушепотом:
– Доктор, признайтесь, самоубийца – князь Салтыков?
Глава 5
А Зинаида Львовна Коромыслова, взявшая себе сценический псевдоним Зизи Алмазова, этим вечером рыдала, картинно расположившись в мягком кресле кабинета господина Гарденина в его сестровском доме. Истинный франт, человек лет тридцати, весь в белом, с черными гладкими волосами и тонкими усиками над тонким, длинным, чересчур ярким ртом, – хозяин стоял у безжизненного камина и хладнокровно, невзирая на артистичные всхлипывания дивы, набивал табак в трубку.
– Вы провалили все дело, – брезгливо говорил он, – повторяю, вам надо меньше увлекаться кокаином.
– Клянусь вам, я давно уже не употребляю его! – Зизи снова всхлипнула от жалости к себе и незаметно повела накрашенным глазом на жестокого красавца.
– Господин посол, которого вы донимаете просьбами о содействии в организации ваших выступлений во Франции, предложил вам оказать ему одну небольшую услугу. А именно – выполнить одно ма.., лень.., кое поручение. Причем без всяких затруднений для вас, а, напротив, со всяческими удовольствиями: вам сняли дачу. Мы уговорили графа Сантамери сопровождать вас и всячески ублажать. От вас требовалось дождаться человека, который вручит вам сообщение. И что же? Все пропало, все сорвано.
– Я предупредила хозяйку, что выйду на часок к соседям – их дача находится рядом с нашей. Что в этом такого? Он спросил барышню – и хозяйка отправила его к соседям.
– По-вашему, пустяки, что важное сообщение миновало руки, в которые ему следовало попасть? – Господин Гардении иронично приподнял красиво изогнутую угольно-черную бровь. Его не правдоподобно яркие губы под холеными усиками презрительно дрогнули. Он вполне владел собой и сложившейся ситуации. Недаром же его готовили и международной разведывательной школе – он смог тщательно подобрать себе резидентуру в России и вот уже полгода умело руководил ею, хотя со стороны могло показаться, что вел он исключительно легкомысленный образ жизни: держал открытый дом, предавался карточным играм и возне с сомнительными девицами. Он рассчитывал, что сейчас его откровенная издевка – лучший способ воздействовать на истеричную певичку.
– Вы толкали меня на самозванство, предлагали, чтобы я изображала из себя невесту князя Салтыкова. А вдруг бы ваши фантазии стали известны в обществе? – Зизи трагически повела огромными карими глазами.
– Вдали от города, заметьте, – перебил ее Гардении, – и только на несколько дней. С вас и требовалось-то не афишировать несуществующую связь, а лишь не противоречить, если поступит сообщение на имя княжеской невесты. Ваша девичья честь от этого не пострадала бы, уверяю вас.
– По вашей милости, – Зизи перешла в наступление, – я несколько дней почти безвылазно сидела в проклятой хибаре, которую вы называете дачей. Комаров кормила. И я же еще и виновата, что ваш посланец не выполнил задания.
– Задание он выполнил, и в срок. Человек приходил, а вас не оказалось на месте. В результате сообщение попало не в наши руки. Я, кажется, вам говорил, что в нем содержалась важная информация. Или вы своими куриными мозгами не в силах понять прописные истины? – презрительно выговаривал Гардении, выпуская ароматные потоки табачного дыма в сторону дерзкой певички.
– Довольно! – взвизгнула Зизи. Слезы на ее лице моментально высохли, она резко поднялась, выпрямилась во весь рост и выкрикнула:
– Пропади пропадом и Франция, и французские кабаки! Оказать услугу французскому послу – одно дело. А выслушивать оскорбления из уст какого-то шулера – другое!
– Ну-ну, красавица, не заговаривайтесь, – пригрозил господин Гардении, – и не вздумайте болтать лишнего. Я не шучу. На даче вам делать больше нечего. Так что посидите-ка пока в своих городских апартаментах.
– А если я не захочу там сидеть? Почему вы распоряжаетесь мной? Какое вы имеете право? – Зизи, вопреки ожиданиям господина Гарденина, нисколько не чувствовала себя виноватой. – Да плевала я на ваши угрозы! Я не дурнушка. И могу нравиться мужчинам. Я попрошу защиты у Рене!
– Граф Сантамери приехал в Россию совсем с другими целями, и ваша глупая выходка только отпугнет его, предупреждаю вас. Так что лучше помалкивайте. – Неприятно-маслянистые темные глаза Гарденина приблизились к лицу Зизи. Пытливо сощурившись, он взял ее руку своими тонкими длинными пальцами и больно сжал ее.
– Ладно, – вздернула свой тоненький носик Зизи, ее густо накрашенный кроваво-алой помадой рот скривился, – если я виновата и господин де Монтебелло на меня рассердился, то я уже наказана: не видать мне Елисейских полей, не насладиться европейской славой. Но в мою личную жизнь прошу не вмешиваться. Кого хочу, того и люблю – хоть и Сантамери.
