Открытая дверь - Рэнкин Иэн (онлайн книга без .txt) 📗
Впрочем, большую часть этих сведений Майк получил от Гиссинга, который написал о Монбоддо не одну монографию.
Украдкой он поглядел на профессора. Гиссинг стоял, скрестив руки на груди, и мрачно смотрел вперед, где возникло какое-то замешательство. Оказалось, Чиб Кэллоуэй поднял руку, чтобы поторговаться за очередной лот, и Лаура спросила, есть ли у него номер.
— Я что, похож на скаковую лошадь? — отозвался Кэллоуэй, вызвав смех в публике.
Лаура, еще больше порозовев, извинилась и объяснила, что в торгах могут участвовать только зарегистрированные покупатели, но если джентльмен желает, он еще может это сделать.
— Ладно, проехали… — отмахнулся Чиб.
Этот небольшой инцидент, казалось, заставил публику проснуться, и дальше дело пошло живее. На торги была выставлена одна из картин Мэтьюсона — «Овцы в снежный буран», конец XIX века. На предпросмотре Лаура намекала, что за эту работу возможна небольшая драчка, и действительно, два телефонных покупателя некоторое время шли ноздря в ноздрю, заставляя зал пристально следить за державшими трубки телефонными операторами. Цена все росла, пока не превысила предварительную оценку почти вдвое. В третий раз молоток Лауры опустился на восьмидесяти пяти тысячах, что было совсем не плохо как для аукционного дома, так и для ее личных комиссионных. Первый успех сразу придал Лауре уверенности — она даже пошутила, что расшевелило аудиторию еще больше. Чиб и тот громко хохотнул, хотя и с некоторым опозданием.
Майк тем временем пролистал оставшиеся страницы каталога, но не обнаружил ничего достойного внимания. Повернувшись к залу спиной, он протиснулся мимо маклеров и обменялся рукопожатиями с Гиссингом.
— Это, часом, не тот мошенник, с которым мы в прошлый раз столкнулись в винном баре? — спросил профессор, кивая в направлении первого ряда.
— О книге не всегда можно судить по обложке, Роберт, — шепнул Майк. — У вас найдется немного времени? Я хотел бы перекинуться с вами парой слов после аукциона.
— Почему не сейчас?.. — ворчливо отозвался Гиссинг. — Пока у меня давление не подскочило…
В дальнем конце коридора виднелась лестница, ведущая на верхние этажи галереи, где были выставлены антикварная мебель, книги, украшения. Майк направился к ней, но у нижней ступеньки остановился.
— Ну?.. — спросил Гиссинг.
— Как вам нравятся торги?
— Как обычно. Совсем не нравятся.
Майк машинально кивнул. Он никак не мог придумать, с чего начать разговор. Профессор благосклонно улыбнулся.
— Мне кажется, я догадываюсь, что у тебя на уме, Майк, — проговорил он. — Всю эту неделю ты думал о моих словах, верно? Я-то видел — ты сразу понял мою правоту и готов согласиться с моим предложением.
— Все-таки я надеюсь, вы говорили не в буквальном смысле. Нельзя же, в самом деле, похищать произведения искусства. Начать с того, что Первому Каледонскому это вряд ли понравится. К тому же… что скажет Аллан?
— А давай спросим у него самого, — серьезно предложил Гиссинг.
— Нет, идея и в самом деле довольно оригинальная, — растерянно проговорил Майк. — И по большому счету я вовсе не против того, чтобы ее обдумать, но… Ограбление?..
Гиссинг, внимательно слушавший, снова сложил руки на груди.
— Я все время об этом думаю, — признался он после непродолжительного молчания. — И довольно давно, если начистоту. Неплохое упражнение для серого вещества, кстати. — Он ухмыльнулся. — «Первый К», конечно, не подойдет; в банке слишком серьезная система безопасности. Но что бы ты сказал, если бы нашелся способ спасти несколько картин, которых никто не хватится?
— Вы имеете в виду банковское хранилище?
Гиссинг покачал головой:
— Боюсь, это тоже не для нас. — Он похлопал себя по выступающему животу. — Разве я похож на налетчика?
Майк тоже усмехнулся.
— Мы ведь рассуждаем теоретически, правда? — спросил он.
— В общем и целом — да.
— Тогда просветите меня, где можно украсть картины так, чтобы этого никто не заметил?
Гиссинг еще немного помолчал, потом нервно облизнул губы.
— В Национальной галерее, — промолвил он наконец.
Майк несколько секунд удивленно смотрел на него, потом не выдержал и фыркнул.
— Я так и думал.
Он вдруг вспомнил Кэллоуэя. «Никто не пробовал сюда вломиться?» — спросил гангстер.
— Напрасно смеешься, — возразил профессор.
— Значит, мы просто придем туда, возьмем, что нужно, и никто ничего не узнает?
— Примерно так. Если тебе интересно, можно пойти куда-нибудь выпить, и я все объясню подробно.
Некоторое время двое мужчин пристально смотрели друг на друга. Майк моргнул первым.
— Вы, я вижу, уже все обдумали.
— Я размышляю над этим уже больше года. Должен же я прихватить что-то с собой, когда выйду на пенсию? Что-то такое, чего больше ни у кого не будет.
— И что именно? Тициана? Рембрандта? Эль Греко?
Гиссинг пожал плечами. Майк заметил выходящего из зала Аллана и махнул ему рукой.
— Похоже, Боссун, которого ты купил, был неплохим приобретением, — сказал Аллан, подходя к ним, и вздохнул. — Еще один только что ушел за тридцать восемь тысяч. В прошлом году в это же время его работы едва-едва переваливали за двадцатку. — Он внимательно посмотрел на обоих. — Что это с вами? У вас такой вид, словно вас застали на месте преступления.
— Мы собирались пойти куда-нибудь выпить, — сказал Гиссинг. — И поговорить.
— О чем?
— Роберт только что признался, — объяснил Майк, — что собирается ограбить Национальную галерею. У него есть план, как сделать так, чтобы этого никто не заметил. Профессор хочет сделать себе небольшой подарок к пенсии.
— Это будет получше золотых часов с памятной надписью, — согласился Аллан.
— Проблема в том, — добавил Майк, — что он, похоже, говорит совершенно серьезно.
Аллан посмотрел на Гиссинга. Тот пожал плечами.
— Нужно промочить горло, — сказал он. — А там и поговорим.
Детектив-инспектор Рэнсом видел, как трое мужчин вышли из аукционного дома и спустились в полуподвал, где находился винный бар «Вечерняя звезда». Одного из них он узнал — это был тот самый человек, который несколько дней назад встречался с Чибом Кэллоуэем в буфете Национальной галереи, и вот теперь оба оказались в аукционном доме. Судя по объявлению на стеклянной двери, торги начались в десять утра, Кэллоуэй приехал минут на двадцать раньше, купил каталог и прошел в аукционный зал. Интересно узнать, что он задумал? Гленн и Джонно тоже были с ним, следовательно нельзя было исключать, что затевается какое-то мошенничество. Джонно, впрочем, вышел перекурить, не пробыв внутри и четверти часа, и вид у него был скучающий. Телохранитель Чиба проверял сообщения на мобильнике и никак не мог заметить Рэнсома, который стоял футах в восьмидесяти от него за одной из колонн концертного зала.
Увы, что происходит, детектив по-прежнему не понимал.
Сегодня он был один. Бен Брустер остался в участке, чтобы разобраться с бумажной работой. На столе Рэнсома тоже хватало рапортов, циркуляров, запросов, но телефонный звонок от информатора он проигнорировать не мог и был вознагражден: в его поле зрения снова попал этот пока безымянный, хорошо одетый молодой мужчина. Любопытно… Вот только как ему поступить: оставаться на месте и продолжать наблюдение за Чибом или отправиться в бар вслед за странной троицей и, быть может, подслушать, о чем пойдет речь? Теперь детектив жалел, что не захватил Брустера с собой.
Прошло еще полчаса прежде, чем участники торгов начали расходиться. Из своего укрытия за колонной Рэнсом хорошо видел, как из галереи вышли Кэллоуэй, Гленн и Джонно, который тотчас воспользовался возможностью закурить очередную сигарету. Чиб, впрочем, сразу же вернулся обратно, оставив обоих громил неловко переминаться на тротуаре. Должно быть, подумал Рэнсом, нелегко работать на такого непредсказуемого типа, как Кэллоуэй.
Гленн и Джонно были хорошо известны полиции. Оба в свое время отбыли срок в Сотонской тюрьме и с тех пор продолжали вести себя не лучшим образом. На их счету были хулиганство, угрозы, запугивание… Джонно был практически неуправляем и легко впадал в бешенство; Гленн, в отличие от него, умел сдерживать себя. Приказы он выполнял, но в остальном старался держаться незаметно.
