Слишком острая пицца: История четвертая - Адамс Мэриэл (читать полную версию книги TXT) 📗
— Но и здесь еще не все понятно. Надо бы выяснить, как преступник раздобыл аэролизин, как добрался до пиццы? Вы нашли этого Стентнера?
— Сегодня постараюсь ответить на первые два вопроса, что не так сложно. А вот со Стентнером пока мы получили еще одну загадочную историю. По поводу адреса, который он указал в «Папирусе». В пансионате «Юнион», это что-то вроде молодежного общежития, действительно живет молодой человек с этим именем. Но его не опознали по фотографии, оставшейся в картотеке Гретта. И тот Стентнер, который жил в пансионате, бесследно пропал еще неделю назад. Он учится в медицинской академии, но на занятиях его не видели тоже уже с неделю. У него есть мать, которая живет в деревушке Сантве, недалеко от старого Гринвера. Она утверждает, что и там он не появлялся. Так что и за эту ниточку пока не удалось ухватиться.
— Знаете, комиссар, кто-то ведь пойдет по вашему поручению в пиццерию «Патриссия»?
— Да, видимо, нужно выяснить, как там все работает и кто мог иметь доступ к пицце, чтобы напичкать ее лекарством.
— Пусть ваш человек захватит с собой фотографию Стентнера.
— Мне это тоже приходило в голову, — улыбнулся Эрик Катлер. — Кстати, о технологическом процессе мы их уже спрашивали буквально на второй день после вашего отравления. Пришли к выводу, что вероятнее всего было добавить лекарство вместе со специями. Но вот кто и как это сделал? В общем, нужно разбираться…
Пока мы ехали в Мэрвик, я пыталась выработать хоть какую-нибудь разумную версию событий. Для этого я попыталась представить ситуацию, которая возникла бы, если бы все получилось именно так, как запланировал преступник. Конечно, я не знаю пока его конечную цель, но кое-что мы можем предположить со значительной долей вероятности. Например, что было бы, если бы отравленная аэролизином пицца попала не ко мне, а по назначению, то есть Роберту Гретту? Чем бы это ему грозило? Если бы он съел всю пиццу, то несомненно отравился бы и шансов выжить у него было бы очень мало. Но чтобы съесть такую пиццу, да еще нашпигованную лекарством, нужно неделю перед этим голодать. На что же рассчитывал преступник? На что покушался? Подумаем дальше. Ну а если бы он съел лишь часть пиццы? Скорее всего, он попал бы на какое-то время в больницу, и это было бы очень подозрительно. Полиция и так держала его под контролем… Похоже, есть вариант приемлемой версии! Но нужно собрать факты! Как раз те, о которых мы говорили с Эриком Катлером! Версия может показаться фантастической, но гораздо более правдоподобной, чем ясновидение Джейн.
Джулия Саммерс жила в небольшом, но симпатичном домике в десяти минутах ходьбы от моря. Она ждала нас, так как мы заранее предупредили ее о своем вторжении. Мне показалось, что она чего-то всерьез опасается, но я решила пока не задавать прямых вопросов. Нужно бы разобраться с тем, что тут происходит. Вопросов собралось слишком много, и некоторые были, мягко говоря, очень нестандартными.
С утра стояла очень приятная, совсем еще не жаркая погода, и госпожа Саммерс предложила нам выпить кофе в небольшом палисадничке рядом с домом.
Запах кофе смешивался с запахами моря и цветов. От этого слегка кружилась голова, и события, заставившие нас приехать сюда, казались уже и вовсе нереальными. Джулия Саммерс и Элизабет Грей были очень похожи друг на друга: обе высокие, худые, чуть сутуловатые, загорелые. «Еще одно семейное сходство», — подумала я, и мне стало немного не по себе. Впрочем, когда я пригляделась, это сходство оказалось довольно поверхностным: они сильно различались внешне. Да ведь они и не являются кровными родственниками, вдруг сообразила я. Почему-то от этой мысли мне стало легче. По тому, как общались между собой эти женщины, было видно, что их связывают длительные дружеские отношения. Когда Джулия почувствовала, что наступило время для разговора, она просто незаметно оставила нас с Элизабет. Впрочем, мне ее присутствие не мешало, но она сама знала, как лучше поступить.
— Вы хотите поговорить со мной о Джейн? — спросила госпожа Грей.
— Да, — ответила я. — Из того, что мы уже знаем, складывается очень странная картина не только ее смерти, но и жизни. Возможно, вы сможете что-то объяснить.
— Видимо, смогу. Но я должна вас предупредить, что далеко не все понимаю сама. Вернее, до определенного времени я все понимала, а потом произошло что-то такое, чего я уже понять не в состоянии. Ну об этом уж предоставляю судить вам.
— Хорошо. Давайте начнем с самого начала. Но я хочу задать вопрос, который может показаться вам несущественным. Однако не забывайте, что расследуется достаточно запутанное преступление. Я хотела бы знать, почему из двух кузин только одна оказалась в списке наследников?
— Ну, это же очевидно, — удивилась Элизабет. — Чарльз составил свое завещание давно, все в семье знали, что его наследниками будут только его прямые родственники и их дети. Родственники мужей и жен к наследникам не причислялись. Джейн была дочерью Марго Портер, в девичестве Саммерс. Наследницей Криза была жена Эдварда Саммерса и ее дочь, но не сам Саммерс, тем более не его сестра и, уж конечно, не ее дочь.
— Теперь понятно. Значит, хотя девочки были кузинами, только одна из них могла стать наследницей Чарльза Криза.
— Да, именно так. Но если вы думаете, что Джейн волновало это обстоятельство, то это ошибочное мнение. Не забывайте, что Джейн была дочерью очень известных людей. Если ее и обделили, то уж точно не материально. Нет, наследство Криза ее не волновало.
— Давайте вы просто расскажете о ней все, что сможете вспомнить. Какой она была, как росла, с какими проблемами сталкивалась, какие проблемы создавала… — предложила я.
— Хорошо, — согласилась Элизабет, — я попытаюсь… Начну с ее родителей. О таких говорят, что они созданы друг для друга. Александр был женат вторым браком. Первая жена оставила его, причем сделала это так, что он на некоторое время вообще стал чем-то вроде женоненавистника, особенно избегал общения с красивыми женщинами. Но Марго удалось ворваться в его жизнь и завоевать его сердце. Они любили друг друга, я уверена, до последнего мгновения своей жизни, и еще так же самозабвенно они любили свою музыку.
— А свою дочь? — спросила я, уже понимая, какой ответ услышу.
— Рождение дочери, к сожалению, для них было досадной случайностью. Ребенок не вписывался в их жизнь, в ее сложившуюся гармонию. Девочка оторвала их на какое-то время от привычного существования, которое их устраивало, в котором присутствовало все, что им было нужно. Только так я могу объяснить их полное равнодушие к Джейн. К тому времени я овдовела. Своих детей у меня не было, не было и планов что-либо менять в моей жизни, поэтому я взяла на себя все заботы о малышке. Но мне не удалось компенсировать девочке отсутствие внимания со стороны родителей. Она тянулась к ним, она ими гордилась, она очень хотела завоевать их любовь. Причем со временем… любой ценой. Как только она поняла, что не сможет добиться их любви, она стала добиваться их внимания. Я, к сожалению, не сразу поняла, что происходит. Но когда поняла, пыталась с ними поговорить. Однако это были бесполезные разговоры. Они начали привозить ей подарки, покупать наряды, дорогие игрушки, затем, когда она стала старше, украшения, косметику… Когда я пыталась им объяснить, что именно ей нужно, они искренне меня не понимали.
— А как она относилась к вам? Как вообще складывались ваши с ней отношения? — спросила я, поскольку суть отношений Джейн и ее родителей мне уже была ясна.
— Я была к ней привязана, наверное, любила ее по-своему. Но любила не материнской любовью. Будь она настоящей сиротой, возможно, мы стали бы с ней гораздо ближе. Впрочем, мы вольны предполагать все, что угодно, но было то, что было. Я заботилась о ней, старалась сделать ее счастливее, но разве я могла выдержать сравнение с Марго?
— Насколько я понимаю, существовали еще какие-то отношения между Джейн и Моник?
