Голливудская трилогия в одном томе - Брэдбери Рэй Дуглас (серия книг txt) 📗

– За нами никто не гонится, – отозвался Генри. – Послушай меня, это тебе слепой говорит. Куда мы теперь?

– К моим бабушке с дедушкой.

– Что ж, звучит неплохо, особенно теперь, – сказал Генри.

Мы торопливо зашагали.

– Боже, боже, – перешептывались мы, – знает ли кто-нибудь на студии об этом потайном ходе?

– Если и знает, то никогда не скажет.

– Только представь. Если никто ничего не знал и Человек-чудовище приходил каждую ночь или каждый день и слушал из-за стены, то через какое-то время ему все уже было известно. Все дела, все входы и выходы, все аферы с бумагами, все женщины. Накопи побольше информации, и можно собирать дань. Потрясти Гаем у всех перед носом, забрать деньги и деру.

– Гаем?

– Куклой Гая Фокса, чучелом для фейерверков, тем самым Гаем, которого швыряют в огонь каждый год пятого ноября в День Гая Фокса [249] в Англии. Это вроде нашего Хеллоуина, только с религиозно-политическим уклоном. Фокс когда-то чуть не поджег парламент. Его поймали и повесили. И у нас тут что-то похожее. Человек-чудовище задумал взорвать «Максимус». Не в буквальном смысле, а расколоть студию подозрениями. Напугать всех. Потрясти перед ними этим жупелом. Может, он вытряхивал из них деньги годами. Никто другой не додумался. Он как тайный маклер, использующий секретную информацию.

– Хо-хо! – воскликнул Крамли. – Слишком складно все выходит. Мне не нравится. Ты думаешь, никто не знает, что Человек-чудовище прячется за стеной, за зеркалом?

– Ага.

– Тогда почему же сотрудники студии или некоторые из них, например твой босс Мэнни, бьются в истерике при виде роевской глиняной куклы с лицом чудовища?

– Ну…

– А может, Мэнни знает, что чудовище здесь, и боится его? Может, Человек-чудовище ночью пришел на студию, увидел работу Роя и в гневе уничтожил ее? А теперь Мэнни боится, что Рой будет шантажировать его, потому что Рой знает о существовании Человека-чудовища, а все остальные не знают? Ну же, ну, ну? Ответь же!

– Боже мой, Крамли, заткнись!

– «Заткнись»! Что за грубый тон?

– Я думаю.

– Ага, слышу, как вертятся шестеренки. Кто он? Неужели никто не знает, кто прячется за зеркалом и подслушивает? Значит, они боятся неведомого? Или они знают и боятся еще больше, потому что за многие годы Человек-чудовище накопил про всех столько гадостей, что может разгуливать, где ему вздумается, собирать дань и восвояси убегать, ныряя под стену? Они не смеют перечить ему. Возможно, он заготовил письма и какой-нибудь адвокат разошлет их, как только с Человеком-чудовищем случится несчастье. Ты же видел, как Мэнни паникует, как по десять раз на дню бегает стирать трусы? Ну так что же? Кто он такой? Или у тебя есть третья версия?

– Не пугай меня. Я впаду в панику.

– Черт, малыш, я совсем не хотел тебя пугать, – сказал Крамли, горько скривив губы, словно проглотил лимон. – Прости, что перепугал тебя, но я не могу тратить время на твои половинчатые, недоделанные умозаключения. Я только что пробежал через туннель, и за мной гнался целый рой преступников, чей улей ты разворошил. Мы и впрямь потревожили гнездо мафии или всего лишь ловкого маньяка-одиночку? Догадки, сплошные догадки! Где Рой? Где Кларенс? Где чудовище? Покажи мне хотя бы один труп! Что скажешь?

– Погоди.

Я остановился, повернулся и пошел в другую сторону.

– Куда собрался? – проворчал Крамли.

Вслед за мной он забрался на невысокий холм.

– Где мы, черт возьми?

Он огляделся, напряженно всматриваясь во тьму.

– На Голгофе.

– Что это там наверху?

– Три креста. Ты жаловался, что у тебя нет трупов?

– Ну и что?

– У меня ужасное предчувствие.

Я протянул руку и дотронулся до основания креста. Рука покрылась чем-то липким и пахла чем-то грубым, как сама жизнь.

Крамли сделал то же самое. Он понюхал пальцы и кивнул, определив, что это за запах.

Мы посмотрели наверх, на крест, уходящий в небо.

Через некоторое время наши глаза привыкли к темноте.

– Там нет никакого тела, – сказал Крамли.

– Нет, хотя…

– Вполне логично, – произнес Крамли и, спотыкаясь, побрел в сторону Гринтауна.

– Иисус? – прошептал я. – Иисус…

У подножия холма Крамли окликнул меня:

– Не стой там как истукан!

– А я и не стою тут как истукан!

Медленно досчитав до десяти, я крепко вытер кулаками глаза, шмыгнул носом и сбежал вниз.

Я повел Генри и Крамли по дорожке, ведущей к дому моей бабушки.

– Пахнет геранью и лилиями.

Генри поднял голову.

– Да.

– А еще скошенной травой, мебельным лаком и огромным количеством кошек.

– Студии нужны крысоловы. Генри, здесь ступеньки, восемь ступенек вверх.

Мы стояли на крыльце, с трудом переводя дух.

– Боже мой! – Я посмотрел на Иерусалимские холмы за Гринтауном и на Галилейское море за Бруклином. – Как же я раньше этого не понял. Человек-чудовище пошел тогда не на кладбище, он вошел на студию! Ловко придумано. Если он входит через туннель, никто и не заподозрит, что он шпионит за жертвами своего шантажа. Видите, как он напугал всех этим трупом на стене, потом забрал деньги, потом напугал всех снова и опять собрал дань!

– Если только он действительно этим промышляет, – сказал Крамли.

Я судорожно набрал в грудь воздуха и наконец выдохнул.

– Есть еще одно мертвое тело, которое я тебе не смог продемонстрировать.

– Даже слышать об этом не желаю, – ответил Крамли.

– Тело Арбутнота.

– Черт, а ведь верно!

– Кто-то его выкрал, – сказал я. – Уже давно.

– Нет, позвольте, – вмешался слепой Генри. – Его никогда и не было. Там все чисто, в этой ледяной могилке.

– Так где же тело Арбутнота было все эти годы? – спросил Крамли.

– Ты детектив, вот и расследуй.

– Ладно, – сказал Крамли, – как вам такая версия? Пьянка по случаю Хеллоуина. Кто-то подмешивает яд в выпивку и дает ее Арбутноту в последний момент перед его уходом. Арбутнот умирает прямо за рулем, врезается в другую машину и вылетает с дороги. Вот тебе и прикрытие. Вскрытие показывает, что яда в его теле хватило бы, чтобы завалить даже слона. Перед похоронами, вместо того чтобы закопать улику, ее сжигают. Арбутнот густыми клубами дыма вылетает в трубу. А пустой саркофаг по-прежнему ждет его в склепе, где все и раскрылось благодаря присутствующему здесь слепому Генри.

– О да, это я раскрыл, точно, – подтвердил Генри.

– Человек-чудовище, зная, что могила пуста, а может, даже зная, почему она пуста, использует склеп как базу, вешает куклу, похожую на Арбутнота, на лестницу и смотрит, как вся эта компания за стеной бегает в ужасе, как ошпаренные муравьи. Ну как?

– И все равно это не поможет нам найти ни Роя, ни Иисуса, ни Кларенса, ни чудовище, – сказал я.

– Господи, избавь меня от этого парня! – взмолился Крамли, обращаясь к Небесам.

И Небеса его услышали.

Издалека на аллеях студии донесся страшный грохот, послышались взрывы выхлопных газов, гудки и крик.

– Это Констанция Раттиган, – заметил Генри.

Констанция припарковала машину напротив старого дома и выключила мотор.

– Даже когда она выключает зажигание, – сказал Генри, – я все равно слышу гудение ее мотора.

Мы встретили ее у входа.

– Констанция! – воскликнул я. – Как тебе удалось проехать мимо охранника?

– Легко, – улыбнулась она. – Он оказался здешним старожилом. Я напомнила, как однажды атаковала его в мужском спортзале. Пока он краснел, я с ревом влетела в ворота! Лопни мои глаза, да ведь передо мной величайший слепой в мире!

– А ты по-прежнему работаешь на маяке, указываешь путь кораблям? – спросил Генри.

– Обними меня.

– Ты просто пышечка.

– А это Элмо Крамли, старый сукин сын!

– Она никогда не ошибается, – сказал Крамли, когда Констанция сжала его в объятиях, едва не поломав ему все ребра.

– Пойдемте-ка отсюда подальше, – сказала Констанция. – Генри, веди нас!