Магия успеха - Разумовский Феликс (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
Он кивнул в сторону телевизора, на экране которого Павел Семенович Лютый излагал основы своей предвыборной программы: крепкий общак, жизнь по понятиям, никакого беспредела, а всех пидорасов к параше. Телемэтр Яша Лохматович, бравший у него интервью, заискивающе улыбался, ободряюще кивал, задавал наводящие вопросы; очень, видно, не хотел к параше.
— Смотри, не поскользнись на лестнице, — щелкнув замком. Тормоз распахнул дверь, ловко придержал намылившегося было Рысика, — наблевано.
— Разберусь как-нибудь. — Лешик развернулся", и уже с порога, как бы про себя, произнес: — Ты все-таки, корешок, вольтанутый, в натуре, как есть февральский.
Глупости, по знаку зодиака Прохоров был Лев, родила его мама в августе. Наконец он все же допил остывший чай, сунул посуду в раковину и, взглянув на часы, неторопливо пошел одеваться — времени было еще навалом. Костюм, рубашечка, штиблеты, носки и галстук в тон — знай наших! Финский «мокрый» гель на волосы, французский «Богарт» на щеки, новгородский «Орбит» в зубы. Ажур. Рысик следил за ним с пониманием, одобрительно урчал, — ясное дело, на блядки собрался, только почему не вылизал эти самые, какого они там у него цвета? И вообще, зачем самое красивое место штанами закрывать? Эх, люди, люди… Наконец, быстрее, чем хотелось бы, Прохоров собрался, надел кожаное пальто — один в один как у Морфея в «Матрице» — и не торопясь вышел на улицу.
По тротуарам бежали вешние ручьи, из-под растаявшего снега выглядывало прошлогоднее дерьмо, окурки, сор, пожухшая трава, воняло мусорными баками, кострищем и сизыми автобусными выхлопами. Весна пришла. Старательно обходя лужи, Серега дошел до стоянки, завел свою «десятку» и, дав погреться, выехал. Уебище, конечно, но, как гово — рится в рекламе, породистое. Хрен с ним, сами не бояре, другую пока не потянуть, кандыбали и не на таком. Прохоров вдруг с нежностью вспомнил свою «треху», проданную за триста баксов по объявлению, вздохнул — где же ты Маруся, с кем теперь гуляешь…
Несмотря на выходной день, ехать было трудно, транспортный поток напоминал полноводную, Зловонную ревущую реку. Откуда, из каких чертополохов повылезали все эти «подснежники», «семидесятники», тупоголовые джигиты на шестисотых «мерседесах»? Тайна сия великая есть. Наконец, купив по дороге охапку гвоздик, Прохоров свернул на Петровскую набережную, припарковался и по старой привычке принялся запирать машину: скобу на педали, кочергу на руль, хваленый «клиффорд» на боевой режим, карточку «антиразбоя» на грудь, поближе к сердцу. В России живем.
У входа в загс уже застыли внедорожники «Эгиды», Плещеев, Пиновская и Дубинин, нарядные, похожие на ответственных работников мэрии, стояли особняком, улыбаясь, негромко делились впечатлениями. Ребятки из группы захвата вели себя более раскованно: перекрыв движение по тротуару, они заливисто смеялись, добродушно шутили и в нетерпении пританцовывали, пуская в небо сизые дымки сигарет. Кефирыч, по-отечески обняв Вику с Толей Громовым, рассказывал им о предстоящей процедуре, естественно не умалчивая и о своей супруге, Василисе Петровне, которая служила в загсе директором.
— У нее здесь все по струночке ходят, — гордо вещал великан, и маленькие голубые глазки его добро блестели. — Кого уж поженит, про развод и думать не смей. Одно слово, Василиса Премудрая. А, это ты. — Ничем не выказывая обиды, он сердечно поздоровался с Прохоровым и, улыбаясь, отошел к своим — понимал, конечно, что Толя с этим парнем через такое прошел, но все же как ему хотелось самому побыть свидетелем у Громова на свадьбе…
— Держи, невеста. — Тормоз осчастливил Вику охапкой гвоздик, пожав руку жениху, огляделся. — Что-то Женьки не видать. По идее, должна бы уж приехать.
Тут же, как по команде, с моста вывернула поносного цвета «Волга», надрывно взревела двигателем и под скрип тормозов остановилась напротив загса.
— Сдачу себе оставь. — Из такси действительно выпорхнула Женя Корнецкая, приветственно помахала всем ручкой и, церемонно приблизившись, чмокнула Вику в ушко. — С торжественным пуском тебя, подруга.
Увидев ее, Наташа восхищенно вздохнула, Алла побелела от зависти. Катя с деланным равнодушием пожала плечами: тоже мне кинодива, здесь тебе не Голливуд. Взять тебя на третий контроль, довести до болевого предела — и от твоей красоты и следа не останется.
Процесс бракосочетания прошел гладко, как по маслу. Василиса Фаульгабер, пышноволосая, дородная дама рубенсовских кондиций, быстро и профессионально расписала молодых, спецназовцы дружно грянули «Ура», захлопали в ладоши, залпом выпалили в потолок пробками от шампанского. Со всех сторон послышались поздравления, веселый смех и нежный хрустальный звон бьющихся на счастье бокалов. Все было, не было только снимков на память, таких подарков врагу «Эгида» преподносить не желала.
Потом все, включая и директора загса, вышли на улицу и, рассевшись по машинам, под цветомузыку сирен и проблесковых маячков двинулись в сторону финской границы. Водители в «Эгиде» были еще те, — Тормоз, пристроившийся замыкающим, едва поспевал, сдержанно матерился, однако держался достойно, на хвосте. Сразу после Зеленогорска процессия свернула на бетонку, проехала кирпичный, со шлагбаумом, КПП и замерла у трехметрового, крашенного суриком забора. Это был секретный реабилитационно-рекреационный центр ФСБ под кодовым названием «Вечное безмолвие».
Мягко раздвинулись створки ворот, машины прокатились по песчаной дорожке и наконец остановились у бревенчатого, окруженного столетними дубами двухэтажного корпуса.
— Вот где раздолье! — Радостно улыбаясь. Катя Дегтярева глянула по сторонам и первым делом выпустила из «джипа» своих четвероногих питомцев. — Филя, Степашка, гулять!
Мощные боевые псы в шипастых противоволчьих ошейниках с эмблемами «Эгиды» принялись нарезать круги по футбольному полю, разбрызгивая вязкую слюну с могучих брылей, из-под сильных лап комьями летела грязь.
— Во дают, черти, захочешь, не попадешь. — Кефирыч, покачивая головой, поднялся на крыльцо, настежь распахнул добротную деревянную дверь. — Господа Громовы, господа свидетели, за мной!
