Хроника смертельного лета - Терехова Юлия Константиновна (серия книг txt) 📗
– Не отрицаю, – девушка пыталась оставаться спокойной. – Зачем мне отрицать?
– А не могли бы вспомнить, где вы были в ночь с двадцать второго на двадцать третье июня?
– Да что случилось? – встревоженно спросила девушка.
– Отвечайте на вопрос, – отрезал Зубов.
– Это просто, – Аликс тряхнула хорошенькой головкой. – Могу сказать точно. Я улетела двенадцатого июня в отпуск в Латвию. На двадцать седьмое июня у меня был обратный билет. Могу показать, хотите?
– Немного позже. А где во время вашего отсутствия находилась ваша машина?
– Я обычно поручаю моему парню присмотреть за ней. Отгоняю под окна его дома.
– И ключи отдаете?
– Да, а как же, – удивленно ответила она. – Мало ли что?
– Мали ли что, – повторил за ней Зубов. – И все же я возвращаюсь к своему вопросу. Что вы делали на Олимпийском проспекте?
– Это так важно? Ну, предположим, ждала подругу, – вызов в ее голосе был настолько явственен, что Зубов разозлился.
– Подругу? – переспросил он резко. – Имя, фамилия, адрес подруги, ее телефон.
– Я, правда, ничего не видела, – промямлила Аликс.
– А такси, подъехавшее к дому около пяти часов, вы тоже не видели? – спросил Глинский, решив, что пришел его черед.
Аликс усмехнулась:
– Отчего же? Видела. Из машины вышел – вернее, выскочил – молодой мужчина, смуглый, темноволосый, и побежал к подъезду. Вас он интересует?
– Не только, – Виктор вопросительно взглянул на Зубова, и тот кивнул.
– Вам придется признаться, Аликс, кого вы ждали. Говорите правду, иначе нам придется продолжить этот разговор на Петровке. Вы же не хотите этого?
На глазах девушки заблестели слезы.
– Я следила за моим парнем, – она опустила голову, и на ее щеках появились предательские влажные следы. – Я подозреваю, что он обманывает меня. После того, как я вернулась из отпуска, он стал чужим и замкнутым. Мы уже не встречаемся так часто, как раньше. Он теперь такой холодный и отстраненный…
– Как зовут вашего парня? – дело принимало непредвиденный оборот. Еще одна романтическая история?
– Как его зовут? – повторил Зубов настойчиво.
…Катрин возвращалась из пустоты, куда ее отправил морфин. Реальный мир постепенно наваливался страшной действительностью, обволакивая самой печальной музыкой, которую она когда-либо слышала. Чистейшая сопрано пела что-то по-английски, но она не могла разобрать слов. Катрин не помнила, что с ней произошло, и где она находится. Перед ней, во мраке комнаты сидел мужчина, и лица его она различить не могла, как ни старалась. Он встал с кресла, снимая с себя футболку, и опустился на край кровати.
– Как ты себя чувствуешь? – голос был ей знаком. – Голова не болит?
– Кто ты? – язык плохо ее слушался.
– Это я, – мужчина склонился к ней совсем близко.
– Это ты, – прошептала она, прерывисто дыша. – Где я?
– Какая тебе разница – где? Ты у меня, – он откинул с нее простыню, и она даже не смогла сделать протестующее движение. – Тебе нравится Плач Дидоны?
– Плач Дидоны? Господи, где я? – сознание медленно, но все же прояснялось, но говорить было по-прежнему трудно, а двигаться – невозможно. Она попробовала поднять руку, и это лишило ее последних сил.
С трудом удерживая глаза открытыми, Катрин наблюдала, словно со стороны, как его длинные пальцы неторопливо расстегивают на ней рубашку, а потом, осторожно приподняв и обнимая за плечи, стягивают с нее синий шелк. Потом он гладил ее шею, грудь, живот. А печальная песнь продолжала проникать ей в самое сердце…
– Это Плач Дидоны, Катрин… Самая красивая и самая печальная песня о самой бессмысленной смерти, которую только можно себе представить…
Она хотела произнести «Нет», но с губ слетел невнятный шепот. Осознание правды охватывало ее, змеиными кольцами сдавливая грудь и перекрывая воздух. Как она могла так легко поверить его подлой лжи? Она закрыла глаза, желая только одного – провалиться обратно во мрак – только бы ничего не чувствовать и не понимать. Но спасительная темнота не приходила, и ужас перед тем что ей предстояло, нарастал, затапливая с головой.
– Катрин, – услышала она, – открой глаза. Я хочу, чтобы ты видела меня. Ты ведь не закрывала глаза, когда была с Орловым? И не смей отворачиваться…
Она увидела его лицо совсем близко – беспощадное и дьявольски страшное. Она чувствовала тяжелое дыхание и дерзкие прикосновения чужих рук.
– Я все пытался себе представить, какая ты на вкус – и вот, наконец, узнал. Пряная, как степная трава… Катрин…
– Пощади… – взмолилась она, – что ты делаешь… ты же мой друг…
– Вспомнила, – усмехнулся он, – вспомнила, что я твой друг… А теперь забудь. Я твой любовник. Твой хозяин.
– Пощади… – повторила она прерывающимся голосом, – умоляю тебя…
– Пощадить тебя? – он обхватил ее лицо руками и всматривался в него. – Пощадить тебя, говоришь? Что ж, я готов. Обними меня! Я умею быть нежным. Не такой уж я гадкий…
– Ты не гадкий, – Катрин еле шевелила языком, и ему пришлось склониться к ней совсем близко. Она ощутила его горячие губы на свои губах. – Ты не гадкий. Ты – сумасшедший садист, – и она судорожно вцепилась пальцами в простыни, – нет… никогда…
Тьма опускалась на нее, и Катрин послушно позволила увлечь себя в омут небытия. Последнее, что она услышала – его хриплый от желания голос:
– Мечта моя, – и рванулась от него в смертельном страхе. – Куда ты, глупая… Я так хочу тебя. С первого дня, как увидел…
Тьма накрыла Катрин, милосердная тьма, которая спасла ее от осознания того, что с ней происходит. Сколько времени прошло и сколько продолжалось насилие, Катрин, погруженная в черное болото беспамятства, не могла знать. Но когда рассудок стал возвращаться к ней, словно нехотя листая тонкие шелестящие страницы, реальность выплеснулась на нее волной жгучей боли, сдавившей горло стальными тисками. Не в силах пошевелиться, Катрин вдохнула приторный запах собственной крови – и ощутила ее липкую влагу на коже. Этот страшный человек все еще лежал рядом, и сжимал коленями ее ноги, словно боялся, что она сбежит, пока он спит.
А он действительно спал, зарывшись лицом в ее волосы, и дышал размеренно и тихо. «Как он может так спокойно спать, – в ее замутненное сознание прорвалась горькая мысль, – да как он может спать, уничтожив меня и мою жизнь?» Ее жизнь действительно раскололась надвое – на то, что было до того, как она провалилась в бездонную пропасть, и после. И жить с этим будет невозможно.
– Итак, я жду, – в голосе Зубова лязгнул металл. Девушка опустила голову, спрятала лицо, закрывшись руками, и что-то пробормотала.
– Я не расслышал, – рявкнул Зубов, – говорите внятно!
– Олег, – прошептала она. – Его зовут Олег Рыков.
Зубов и Глинский переглянулись.
– Зачем вы нам врете? – сердито произнес майор. Его слова прозвучали резко, и Аликс испуганно съежилась.
– Но это так! – воскликнула она. – Почему вы сердитесь? Почему вы мне не верите?
– Он не может быть вашим парнем! – гневно воскликнул Глинский. – Это невозможно!
– Но почему? – прошептала девушка. – Что вам не нравится? Мы вместе больше двух лет.
– Черт побери… – Виктор опустился на стул.
Зубов тщательно взвешивал каждое слово из тех, что собирался сказать. Ему стало нехорошо. Все что угодно, только не эта мерзость…
Но Глинский уже не мог остановиться.
– Вы не можете быть любовницей собственного брата! – выпалил он и осекся, увидев, как побледнела Аликс. Но поздно.
– О чем вы говорите? – прошептала она.
– Олег Рыков – ваш единокровный брат, Александра, – негромко проговорил Зубов. – Давным-давно у его отца был роман с вашей матерью. Довольно некрасивая история, надо сказать. Жаль, что вам приходится узнавать об этом от нас.
– Неправда… – глаза Александры Васнецовой наливались ужасом.
– Как вы с ним познакомились, Аликс? – спросил ее Виктор.
Девушка обхватила себя за шею, словно это могло помочь ей выдавить из себя хоть слово, но из горла вырывались только несвязные хрипы.
