Тень твоей улыбки - Кларк Мэри Хиггинс (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Она продолжала разглядывать его. Райан специализировался на травмах головного мозга. «Интересно было бы узнать его мнение по поводу компьютерной томографии Майкла О’Кифа. Может, попросить его взглянуть на снимки, перед тем как я встречусь со священником на предмет этого предполагаемого чуда? Наверное, так и сделаю», – решила она.
Она непроизвольно осмотрелась по сторонам, надеясь получить общее представление о Райане Дженнере исходя из вида его жилья. Но в обстановке комнаты отсутствовал единый стиль – две одинаковые кушетки, обитые узорчатой голубой тканью, старинный шкаф, приставные столики с замысловатыми хрустальными светильниками, случайные стулья с голубой и кремовой обивкой и ковер голубых и коричнево-красных тонов.
– Райан, у тебя чудесная квартира, – говорила Дженин. – В этой гостиной поместится вся моя квартирка. Не могу позволить себе ничего иного, пока на мне висят эти учебные ссуды. А когда выплачу, мне уже придется сделать самой себе пластику на лице.
– Или заменить мне колено, – вставила Ира Истон. – Между прочим, наши учебные ссуды совпадают только в части ежегодных взносов по страхованию профессиональной ответственности.
«У меня нет ссуд на учебу, – подумала Моника, – но нет и многого другого. Папа так долго болел, счастье еще, что у меня нет финансовых трудностей».
– Начнем с того, – сказал Райан Дженнер, – что это не моя квартира. Это квартира моей тети, и все здесь, за исключением моей зубной щетки, принадлежит ей. Она постоянно живет во Флориде и рано или поздно выставит квартиру на продажу. Ну а пока пригласила меня пожить здесь, при условии, что я буду оплачивать коммунальные услуги. Так что вот. И я тоже погашаю ссуды на учебу.
– Теперь нам полегчало, – ухмыльнулся Сет Грин. – Пойдем. Я проголодался.
Час спустя в ресторане разговор переключился с размера страховки профессиональной ответственности на трудности расширения различных больниц и проблемы со сбором средств на благотворительность. Райан рассадил гостей так, что сам оказался рядом с Моникой.
– Не знаю, слышала ли ты, – тихо произнес он, – но деньги, обещанные нашей больнице на педиатрическое отделение, могут не дойти. Фонд Гэннона объявил о сокращении прибыли и вряд ли что-то даст.
– Райан, но нам обязательно нужно это отделение! – не сдержав эмоций, повысила голос Моника.
– Я слышал, что собираются устроить встречу с Гэннонами, чтобы убедить их изменить решение, – сказал Райан. – Никто лучше тебя не сможет говорить о проблемах педиатрии в «Гринвиче». Хорошо бы тебе там присутствовать.
– Постараюсь, – горячо откликнулась Моника. – В воскресных выпусках «Таймс» часто мелькает лицо этого Грега Гэннона как филантропа высшей лиги. Мой отец в течение нескольких лет, до самой смерти, работал консультантом-исследователем в лаборатории Гэннона в Бостоне. Гэнноны заработали деньги на патентах, выданных на протезы суставов. Папа говорил, что в течение срока действия этих патентов они получили несметные деньги. Они обещали нашей больнице пятнадцать миллионов. Пусть теперь платят!
15
Завернувшись в купальный халат, Розали Гарсия разбудила мужа в шесть утра понедельника.
– Тони, у ребенка температура. Наверное, подхватил простуду от меня.
Тони силился открыть глаза. Накануне вечером он возил супружескую пару на свадьбу в Коннектикут, а потом дожидался, чтобы отвезти их домой. Получалось, что он спал только три часа. Но когда до него дошли слова Розали, он моментально проснулся и, отбросив одеяло, помчался во вторую крошечную спальню их квартиры в доме без лифта на Восточной Сороковой улице. Не обращая внимания на бутылочку с молоком, сонный Карлос с покрасневшим лицом беспокойно ерзал в кроватке. Тони ласково прикоснулся ко лбу сына и убедился, что лоб горячий.
Он выпрямился и повернулся к жене, вполне понимая, почему она паникует.
– Послушай, Рози, – успокаивающе произнес он. – У него нет больше лейкемии. Не забывай этого. Дадим ему аспирин, а в восемь часов позвоним доктору Монике. Если она захочет осмотреть Карлоса, я сразу же его отвезу. Тебе нельзя выходить с твоей простудой.
– Тони, я хочу, чтобы она его осмотрела. Может, это обыкновенная простуда, но…
– Милая, доктор сказала, что нам теперь нужно относиться к нему как к обычному ребенку, который может удариться головой, простудиться или у которого могут заболеть уши, потому что теперь он нормальный здоровый мальчик. У него прекрасная иммунная система.
Но, говоря так, Тони понимал, что ни он, ни Розали не успокоятся, пока доктор Моника Фаррел не осмотрит Карлоса.
В семь часов он дозвонился до Нэн, которая только что вошла в кабинет. Она велела привезти Карлоса в одиннадцать, потому что к этому времени доктор вернется из больницы.
В половине одиннадцатого Тони надел на сонного Карлоса теплую куртку и шапочку и усадил сына в коляску. Потом укутал его в одеяло и опустил пластиковый фартук для защиты от ветра. Широкими шагами он пошел в сторону кабинета Моники, до которого было десять кварталов. На такси ехать он не захотел, сказав жене:
– Рози, я быстрее доберусь пешком. К тому же такси туда и обратно стоит тридцать долларов. А Карлос любит, когда его возят в коляске. В конце концов он уснет.
Когда через двадцать минут он добрался до кабинета Моники, та как раз снимала пальто. Она взглянула на Тони, в глазах которого был заметен страх, потом быстро отстегнула пластиковый фартук и пощупала лобик Карлоса Гарсия.
– Тони, у него температура, но невысокая, – ободряюще сказала она. – Элма подготовит Карлоса для осмотра, но пока я считаю, что ему нужен лишь детский аспирин и, возможно, антибиотик. – Она улыбнулась. – Так что перестаньте волноваться, а не то доведете себя до сердечного приступа. Я ведь педиатр, а не кардиолог.
Стараясь сдержать непрошеные слезы, Тони Гарсия улыбнулся в ответ.
– Просто, доктор… Понимаете…
Посмотрев на него, Моника вдруг ощутила себя намного старше этого молодого отца. «Ему не больше двадцати четырех, – подумала она. – Он сам так похож на ребенка, и Розали тоже. За последние два года им столько пришлось вынести». Она дотронулась до его плеча.
– Понимаю, – ласково произнесла она.
Полчаса спустя Карлоса снова одели и усадили в коляску. Тони был выдан рецепт на трехдневный курс антибиотика.
– Послушайте, – предупредила Моника, провожая его до двери, – не сомневаюсь, что через пару дней от него опять не будет покоя, но если все-таки температура поднимется, можете в любое время звонить мне по сотовому.
– Конечно, доктор Моника, еще раз спасибо. Не могу выразить…
– И не надо. У меня мало времени.
Моника кивнула в сторону приемной, где находились четверо маленьких пациентов и среди них парочка орущих близнецов.
Тони, взявшись за дверь, чуть задержался.
– Ох, одну секунду, доктор Моника. На прошлой неделе я возил очень приятную пожилую женщину. Я показал ей фото Карлоса и рассказал, как вы заботились о нем, а она сказала мне, что знала вашу бабушку.
– Знала мою бабушку? – Моника смотрела на него с удивлением. – Она что-нибудь о ней рассказывала?
– Нет. Сказала только, что знала ее. – Тони открыл дверь. – Я вас задерживаю. Еще раз спасибо.
Он ушел. Монику так и подмывало побежать за ним вслед, но она сдержалась. «Позвоню ему позже, – подумала она. – Могла ли эта женщина знать мою бабку с отцовской стороны? Папа не имел представления, кто была его настоящая мать. Его усыновили люди, которым было тогда лет по сорок пять. Они умерли много лет назад, как и мамины родители. Папе и маме было бы сейчас по семьдесят пять. А будь живы их родители, им вообще было бы за сто. Если эта леди знала папиных приемных родителей, она сама должна быть очень старой. Тут какая-то ошибка».
До самого конца напряженного дня Монику не покидало навязчивое желание позвонить Тони и спросить, как звали старую женщину, утверждавшую, что она знала ее бабушку.
