Альтернатива для дураков - Абдуллаев Чингиз Акифович (лучшие книги без регистрации txt) 📗
Мотин решил нас замордовать в самом прямом смысле этого слова. Он написал такое представление Панкратову, что нас всех нужно было просто тут же четвертовать. Он только не написал, что это мы убили всех ребят и вообще придумали эту сволочную операцию. Нам потом Горохов говорил, что даже Панкратову не понравилась эта писулька. Генерал был мужик понимающий, много лет работал в органах и видел, как Мотин пытается на нас наехать. И вообще он, как и все другие офицеры, не любил сотрудников управления безопасности. А кто еще любит внутренних гестаповцев, специально организованных для слежки за вами. Хотя, если честно признаться, в наших рядах столько всякого дерьма, что эти ребята действительно нужны. Но когда они занимаются настоящей работой, а не пытаются «шить дело».
В общем, Панкратову после убийства Дятлова и гибели нескольких членов группы Звягинцева очень не хотелось ссориться с управлением собственной безопасности. Поэтому он и решил пока временно отстранить нас от работы. Представляю, как он этого не хотел делать. Но скандал после смерти Михалыча был очень большой, да и прокуратура с ФСБ еще не закончили своего расследования. Поэтому генерал был просто вынужден отстранить нас от работы и дождаться формального окончания расследования. Но зато у нас теперь образовалась куча свободного времени.
Вот мы и решили начать прежде всего с моего старого знакомого. Прежде всего нужно было установить наблюдение за этим Решко. Он уже к этому времени вполне пришел в себя, даже немного поправился, когда я его впервые увидел после взрыва в МУРе. Он меня, конечно, не видел. Он вышел из здания министерства и сел в свою машину. У него была хорошая машина – большой серебристый «Пежо». Меня всегда мучает вопрос, почему управление собственной безопасности, сотрудники которого так любят задавать нам идиотские вопросы, никогда не спрашивают офицеров министерства про их собственные автомобили и дачи? Откуда у сотрудника министерства, даже у генерала или начальника управления, могут быть деньги на шикарный автомобиль или на большую дачу? Это при нашей-то зарплате, когда можно в лучшем случае с трудом собрать деньги на «Жигули»? Почему никто из них не выходит на стоянку и не смотрит, на каких машинах приезжают наши сотрудники на работу?
Ведь понятно, что автомобиль на зарплату купить невозможно. Такие автомобили на такую зарплату. Я уж не говорю про дачи. Но никто этим всерьез не занимается. Если что-то есть, значит, мужик умный, может проворачивать разные дела. А у нас в группе Звягинцева ребята до получки друг другу в долг давали. Хотя мы за «кровь» получали немного побольше, чем Решко или кто-нибудь еще из чиновников в министерстве. Оперативники вообще получали разного рода надбавки, достаточные, чтобы нам завидовали остальные, и совсем недостаточные, чтобы купить даже «Жигули».
Но это к слову. Обычно так рассуждает жлоб, который сам ничего не может и завидует другим. Я не завидую. И ребята у нас никому не завидовали. Просто нам не нравилось, когда кто-то получал деньги за то, что нас убивали. Это, по-моему, не только обидно, но и несправедливо.
Целую неделю мы следили за этим типом. И ничего необычного не замечали. Он приезжал на работу ровно без десяти девять. Уезжал позже обычного, как и другие сотрудники министерства. Домой обычно возвращался поздно. У него были жена и мальчик лет десяти. Но к семье он возвращался поздно не потому, что засиживался на работе до полуночи. У него была еще и любовница, смазливая вертихвостка лет двадцати пяти, к которой он ездил по вечерам.
Мы узнали столько подробностей про его жизнь всего за семь-восемь дней, что могли бы написать целый роман. Его любовница нас немного успокоила. Она была не просто сучкой, она была наглой сучкой. Как только он уходил от нее, к ней сразу приезжал какой-то кавказец, заросший и черный. Она умно регулировала их приезды таким образом, чтобы мужчины даже не догадывались о существовании «сопостельника».
Я никогда не доверял женщинам определенного сорта. Забавно было наблюдать за ее поведением. Мне было это особенно занятно, так как в интересах дела мне не разрешали следить за самим Решко, и поэтому я в основном занимался наблюдением за его семьей и любовницей. Очень скоро мы узнали, что и мальчик не его. Он женился на женщине, у которой уже был сын, и поэтому не особенно любил своего пасынка. Почему-то предатели всегда бывают полным ничтожеством в постели, как будто импотенция – удел всех трусов и подлецов. Хотя, может, так и нужно. Если человек в жизни трусит и предает, то природа мстит ему и предает его самого в решающий момент. Нельзя быть полным ничтожеством и настоящим мужчиной в постели. Это две стороны одной медали.
Но его похождения, поведение его любовницы, отношения в семье – все это было не самым главным. Для нас важнее было другое – узнать, каким образом он был связан с этим паскудным делом, из-за которого погибло столько наших товарищей. Мы даже смогли «присобачиться» к телефонам его семьи и любовницы. Но ничего конкретного не услышали. А прослушивать его служебный телефон мы просто не могли. Одно дело открыть телефонную линию в обычном девятиэтажном типовом доме, а совсем другое подключиться к служебному телефону сотрудника Министерства внутренних дел. Мы ведь не идиоты и понимали, что в наших силах.
Если бы не частые вызовы к Мотину, который просто донимал нас своим свирепым идиотизмом, все было бы не так плохо. Нас ведь было четверо, и мы вполне могли и дальше следить за Решко, если бы не постоянные вызовы Мотина. Правда, на десятый день нашего наблюдения мы решили, что несколько увлеклись. Он ни с кем не встречался, кроме своей любовницы и нескольких друзей, с которыми один раз сходил в сауну. Поверить в то, что его не волновал конверт, присланный нам в МУР, мы просто не могли. Он ведь точно знал об операции. Конечно, мы могли просто захватить его и выпотрошить из него всю правду. Но он мог действительно ничего не знать, а нам хотелось сначала выяснить, с кем именно он был связан. Но в его служебный кабинет мы попасть не могли.
Получалось, что все свои самые важные разговоры он ведет по служебному телефону в рабочее время. И мы никак не можем выйти на тех людей, с кем он был связан. Сережа Хонинов снова собрал нас в баре у Славы.
– Так дальше нельзя, – решительно сказал он, – у нас ничего не получается, ребята. Если мы и дальше будем возиться с этим типом, мы ничего не узнаем, кроме очередного хахаля его бабы. Так дальше нельзя, – повторил он.
– Что ты предлагаешь? – спросил Аракелов. – Может, захватим его и хорошенько допросим?
– Никита же нам все рассказал, – недовольно поморщился Маслаков, – так у нас ничего не получится. Лучше за ним следить.
Маслаков – человек основательный и серьезный. Он вообще считает, что ни в одном деле не стоит спешить. Но у нас просто нет времени. Если мы по-прежнему будем следить, как наш подопечный ездит к любовнице и в сауну, то рискуем оказаться за решеткой, куда нас посадит Мотин. Или просто получим приказ об увольнении из органов МВД. И мы это понимаем. Но Маслаков прав, что особенно торопиться нельзя.
– А что ты предлагаешь? – спросил Сергей.
– Нужно его подтолкнуть, – предложил Маслаков.
– Как это – подтолкнуть?
– Пусть поймет, что мы за ним следим. Нужно сделать так, чтобы он узнал о нашем наблюдении. Тогда он начнет нервничать и кинется к своим хозяевам.
– А если они находятся в самом МВД? Как мы об этом узнаем? – спросил Аракелов.
– Нужно дождаться субботы и обнаружить себя в тот момент, когда он будет возвращаться из сауны, – пояснил Маслаков, – поздно вечером в субботу на службе никого не будет. А в воскресенье сотрудники министерства обычно тоже не выходят на работу. Значит, он должен будет позвонить кому-то из своих из дома. Вот тогда мы и узнаем, кому он звонит.
– Рискованный план, – нахмурился Хонинов.
– Очень интересная идея, – загорелся Аракелов, – так и нужно сделать.
– Опасно, – снова засомневался Хонинов. Он стал гораздо рассудительнее и строже после смерти Звягинцева. Как будто принял на себя его заботу о группе. – Мы вызываем огонь на себя.
