Голливудская трилогия в одном томе - Брэдбери Рэй Дуглас (серия книг txt) 📗

Внезапный стук в фанерную дверь бунгало заставил меня вздрогнуть.

Я как раз прилег на печатную машинку, пытаясь победить бессонницу: кто-то для этого считает овец, я же – раскапываю могилы. И вот, сижу я в очередной яме, кругом гроза, и вдруг в крышку гроба кто-то стучит…

Открываю дверь и вижу – Констанция Раттиган.

Та самая Раттиган – которую знают все.

Стоит под молниями – и они фотографируют ее со вспышкой. Вот есть Раттиган, а вот нет Раттиган… Вот – есть, вот – нет.

Вот – есть… Вспышка выхватывает из темноты загорелое тельце морского котика, в котором каким-то загадочным образом уместились сорок лет радостей и невзгод. А вот – уже нет… Наверное, поплыла за буйки по рассветной дорожке – чтобы вечером вернуться по закатной. То она в океане – подпевает хору морских зверей… То загорает обнаженной в своем бассейне, зажав по мартини в каждой руке. А то метнется в подвал, в киноаппаратную – в очередной раз любоваться на себя, увековеченную в компании с призраками Эриха фон Штрогейма [267], Джека Джилберта [268] и Рода ля Рока [269], которые послушно бегают по потолку и беззвучно смеются, стоит нажать кнопку… Думаете, она еще там? Черта с два. Вон она, вдалеке, скользит на доске по волнам прибоя [270]… Чем быстрее движется мишень, тем труднее в нее попасть. Ни Время, ни Смерть не смогут за ней угнаться.

Констанция.

Раттиган.

– Господи, ты-то откуда здесь? – кричит она, пытаясь перекрыть грозу.

И невозможно понять: дождь у нее на лице – или слезы…

– Господи, да ты сама-то откуда?

– Отвечай на вопрос!

– Мэгги уехала на восток на конференцию учителей. А я тут пытаюсь закончить новый роман. Дома – тоска смертная. Бывший хозяин сказал, бунгало на море свободно – приезжай и пиши. Вот я и приехал. Господи, Констанция, заходи скорей, ты же промокнешь!

– Я и так уже вся промокла. Отойди с прохода! – говорит она. А сама не двигается с места.

И чем дольше она там стоит, под молниями, тем сильнее, с каждой новой вспышкой, становится похожа на ту женщину, которую я знал раньше… Как будто пленку с призраками в киноаппаратной кто-то запустил задом наперед и она прокручивается прямо через их жизни – фон Штрогейма и всех остальных.

Дальше, дальше – и вот уже передо мной маленькая девочка, прижимающая к груди черный портфель. Она дрожит от холода, глаза ее полны вселенского ужаса. И теперь уже невозможно поверить, что это она – сама Раттиган, легендарная звезда экрана… Собственной персоной явилась ко мне ночью в разгар грозы.

– Ну, заходи же! – повторил я.

– Так пропусти!

Она повисла на мне и впилась в мои губы страстным поцелуем – как будто в рот засунули ириску со вкусом морской воды. Побежала в комнату, потом с полпути вернулась и поцеловала меня еще раз – в щеку.

– А в этом что-то есть… – сказала она. – Но все потом. Сейчас у меня шок…

Прямо в мокрой одежде Констанция запрыгнула с ногами на диван и подтянула колени к подбородку. Зубы у нее стучали. Пришлось срочно снять с нее платье и завернуть ее в большое полотенце.

– Ты так со всеми женщинами поступаешь? – спросила она, пытаясь унять озноб.

– Только с теми, которые заявляются ночью в грозу.

– Пожалуй, не стоит рассказывать об этом Мэгги.

– Будет тебе, расслабься, Раттиган.

– Эту фразу я слышу всю жизнь, от всех своих мужиков. После нее обычно следует удар в самое больное место. Или осиновый кол.

– А ты стучишь зубами от холода или от страха?

– И то и другое… – Она в изнеможении откинулась на диван. – Всю дорогу бежала. Не думала, что ты здесь, ты же съехал сто лет назад. Как же хорошо, что я тебя застала! Ты должен меня спасти.

– Боже праведный, от чего еще?

– От смерти.

– Насколько я знаю, от этой штуки спастись еще никому не удавалось.

– Господи, ты опять в своем репертуаре! Я лично умирать не собираюсь. Я хочу жить вечно!

– Звучит почти как молитва. Спустись на землю, Констанция.

– Но ты тоже будешь жить вечно. В своих книгах!

– Лет сорок, может, протяну.

– Целых сорок лет! Может, со мной поделишься?

– Могу пока поделиться выпивкой. Что тебе уж точно не помешает, так это выпить и успокоиться.

Я откопал на кухне полбутылки Cold Duck [271].

– Бр-р, что это?

– Извини, виски не держу. Только дешевое писательское пойло. Попробуй.

– Ну и отрава. – Она пригубила и поморщилась. – Быстрее! Дай что-нибудь запить!

В крохотной ванной я нашел фляжку с водкой, которую держал для бессонных ночей. Со словами: «Ну, иди же к мамочке!» – Констанция схватила ее и судорожно отпила.

– Стоп, стоп… – сказал я.

– Ладно, авось не помру. – На сделала еще пару глотков и отдала мне фляжку. – Спасибо Господу.

Она откинулась на подушки.

– Хочешь знать, от кого я убегала?

– Погоди… – Я схватил бутылку Cold Duck и немного отхлебнул. – Теперь говори.

– Это была смерть, – сказала Констанция.

Глава 2

Я начал жалеть о том, что во фляге оказалось так мало водки. Теперь меня тоже трясло. Включив газовый обогреватель, я еще раз обыскал кухню и обнаружил бутылку Ripple.

– О господи! – вскричала Раттиган. – Это же тоник для волос! – Она отпила, и ее передернуло. – На чем мы остановились?

– На том, что ты убегала.

– Убегала от того, от чего не убежишь…

Входная дверь несколько раз дернулась от ветра.

Я взял Констанцию за руку и не отпускал, пока все не стихло.

После этого дрожащими пальцами она залезла в свою черную сумочку и достала какую-то книженцию.

– Взгляни.

«Телефонный справочник Лос-Анджелеса, 1900», – прочел я и присвистнул.

– Как ты думаешь, почему я его принесла?

Я открыл справочник и сначала пролистал всех на «А», потом дошел до «Г», перекинулся на «М», потом на «Т»… и везде были фамилии, фамилии, имена, фамилии – и все из другого столетия…

– Ты только вдумайся, – сказала Констанция.

Я вернулся в начало. Все на «А» – Александер, Альберт и Вильям. Б – Берроуз.

– Ну да, бодрит, – сказал я, – 1900-й год. А сейчас 1960-й. – Я взглянул на Констанцию, которая выглядела бледной, несмотря на сильный загар. – Вряд ли кто-то из этих людей еще жив. – Я указал глазами на список. – Им уже не позвонишь. По сути, это…

– Что – это? Ну, говори.

– Книга мертвых.

– Угадал.

– Книга мертвых из Египта. Прямо из гробницы.

– Ага, из могилы, – невесело усмехнулась Констанция.

– Тебе кто-то ее прислал? – спросил я. – А записка прилагалась?

– Записка?

Я снова полистал справочник.

– Впрочем, все и так ясно. Поскольку их всех уже нет в живых, это означает, что…

– Что и мне тоже пора, – сказала Констанция.

– Стать последней в реестре Книги мертвых?

– Да.

Я вздрогнул и поднял температуру на обогревателе.

– Но это же ужасно.

– Да, ужасно, – сказала она.

– Вообще, телефонные книги – это такая штука… Я, бывает, даже плачу над ними. Во всяком случае, Мэгги так говорит. Они же разные бывают, эти телефонные книги. Все зависит от…

– Еще какие разные, – перебила меня она. – Вот, взгляни…

Она достала из сумки еще одну черную книжечку, поменьше. Записную.

Я открыл ее и прочел: «Констанция Раттиган». Дальше шел адрес ее дома на побережье. А потом, как положено, начинались все на «А».

– Абрам, Александр, Аллен… – Я огласил весь список и перешел на «Б». – Болдуин, Брэдли, Бенсон, Бус…

Я невольно похолодел.

– Это же все твои друзья… Я их всех знаю… знал.

– Вот именно.

– Почти все уже лежат на Форест-Лаун [272]. Хорош блокнотик… Прямо книга погребений какая-то.