Волшебник Хуливуда - Кемпбелл Роберт (книги онлайн полностью .txt) 📗
В час пополудни он подъехал по гравию к своему загородному дому.
Султан, выйдя из тенечка, полюбопытствовал, кто это приехал. Увидев Килроя, вяло помахал ему и вернулся к своим делам.
Килрой проводил его взглядом, а затем прошел в дом, чтобы переодеться.
Глава восьмая
Закусочная, в которую Мэри Бакет привела Свистуна, немного походила на нее самое: бесхитростная, но премиленькая, недорогая, но и недешевая, опрятная и открытая, никаких недомолвок и тайн, лишенная как лени, так и суетливости, – одним словом, все здесь стоило своих денег.
– Салат с цыпленком на ржаном хлебе. Это кушанье вы не скоро забудете, – предложила она.
Он предоставил ей выбрать за них обоих. Официантка удалилась за заказанным – за двумя порциями салата с цыпленком и двумя стаканами чая с мятой.
– Такой здоровой пищи вы наверняка уже целый месяц не ели, – сказала она.
Его это позабавило.
– С чего вы взяли?
– Ваш внешний вид. У вас мешки под глазами. А это свидетельствует о плохом питании. И об отсутствии физических упражнений. И об отсутствии женщины. Представляю себе, какой бардак у вас дома.
Белье, должно быть, не сдаете в стирку, пока от него не завоняет.
– Вам кажется, мне стоило бы жениться?
– Питались бы вы, во всяком случае, лучше.
– А в этих словах нет женского сексизма?
– А в сексизме нет ничего дурного, пока он не начинает совать нос, куда ему не следует. Не хочу вдаваться в детали, но, с учетом разницы в весе, вы физически, конечно, сильнее меня, однако я, скорее всего, куда более стойка и вынослива. Не говоря уж о том, что куда чище и опрятней.
– Но послушайте!
– Упорядоченность. Вот что я имею в виду: упорядоченность.
Прибыли сандвичи и мятный чай со льдом.
– Пока мы поглощаем эту здоровую пищу, – заметил Свистун, – по-моему, лучше не касаться темы, которую нам предстоит обсудить.
– Если вам это не будет противно, то мне и подавно, – возразила Мэри, надкусив сандвич.
– Ну, и как это у вас получается изо дня в день? – спросил Свистун.
– Как у меня получается что?
– Я сталкиваюсь с мрачными сторонами жизни, но все же не ежедневно.
– Вы хотите сказать, все эти смерти? Это, знаете ли, далеко не самое мрачное, с чем мне приходится сталкиваться.
– А что же тогда самое мрачное?
– Видеть, как угасает надежда. Или вам кажется, будто в человека нас превращает устройство кисти руки? Или способность смеяться и краснеть? Нет, человеком нас делает надежда. А когда она исчезает, хочется улечься в выкопанную могилу и рас-порядиться, чтобы тебя побыстрее засыпали.
Свистун подумал об Айзеке Канаане и о том, как медленно, но неотвратимо умирает душа, а следовательно, и надежда в этом человеке (а она ведь толкует как раз об этом) с тех пор, как убили его маленькую племянницу.
За годы, проведенные на грани или даже за гранью закона, Рааб освоил несколько способов зарабатывать себе на жизнь темными и злокозненными делами.
Бывают случаи, когда лучше всего убить и затаиться где-нибудь возле жертвы. Но гораздо чаще не стоит задерживаться на месте преступления, не позволять себе минуточку расслабления, а то и целых пять, в результате чего тебя может настигнуть само время – причем настигнуть с обагренными кровью руками.
Лучше бывает сразу же исчезнуть, а затем вернуться, прикинувшись безобидным зевакой, одним из многих в уже набежавшей толпе, прикинуться человеком, случайно очутившимся на месте преступления, а уж тогда, осмотревшись, управиться с мелкими недоделками, произвести "зачистку".
Он прекрасно понимал, чего именно не замечает мир, а если и замечает, то никак не реагирует на замеченное.
Каждый из нас является не одной личностью, но целым набором таковых. Это он осознал во Вьетнаме – изучив множество собственных лиц, собственных сердец, собственных разумов. А изучив, пришел к выводу, что святой и грешник, Бог и Дьявол прекрасно уживаются в одном и том же теле, причем уживаются одновременно.
Дженни Миллхолм совершенно очевидным образом спятила, ее различные «я» вступили в войну друг с дружкой, сфокусировавшись на гибели сына в Мексике. Сколько, она говорит, с тех пор прошло? Десять лет?
Он вспомнил эту грязную, мерзкую, но по-своему захватывающую авантюру: он скупал украденных детей у похитителей и переправлял их через северную границу на продажу. Ребенок, мальчик или девочка от шести до двенадцати лет, доставленный прямо на дом к какому-нибудь извращенцу, стоил две тысячи пятьсот тогдашних долларов, без налогов и без вопросов.
Он вспомнил Гарри Атланту, которого порубили в кровавый фарш своими мачете индейцы из какого-то вшивого племени, пустившиеся в погоню за похитителями по джунглям. Гарри им удалось поймать, а вот Джека Гаггля и Реда Монти они не настигли – те догадались оставить на дороге детские трупы – и этим задержали преследователей.
Он вспомнил, как они прибыли туда, где он дожидался их, – всего полдюжины живых трофеев, связанные за шею одной веревкой, – испуганные дети, которые уже перестали плакать и только смотрели на него во все глаза, рассчитывая обрести в нем спасителя и поэтому выполняя все его приказания, когда он переправлял их через границу в кузове грузовика с двойным дном, который миновал пограничную заставу, потому что таможенникам хорошо заплатили за то, чтобы они закрыли глаза на происходящее.
Даже если ее косые взгляды и намеки означают, что она заподозрила его в том, что он является заказчиком и организатором похищения, даже если она шла по его следу и наконец, через десять лет, выследила-таки его, она все равно была обречена на безумие противоречиями, раздирающими ее душу, она все равно оставалась достаточно заурядной, уязвимой, любопытной и подверженной манипулированию собой персоной.
Возможно, она разыскала его, чтобы отомстить, но в конце концов он все равно возьмет верх над ней, потому что он способен сознательно вызвать на поверхность из глубин собственной души любую из ее ипостасей, – вызвать убийцу, шута, преступника или любовника, – и дать ей именно то, чего ей хочется, – самца, о котором она мечтала всю жизнь, даже не подозревая, что мечтает именно о нем.
Надо было выпить кофе и хотя бы самую малость отдохнуть, а затем вернуться в хоспис и завершить то, что он начал нынешним утром. Неподалеку имелась закусочная, славящаяся опрятностью и здоровой пищей.
– Если у вашего друга нет порезов и ссадин на тех участках кожи, на которые попала кровь мистера Гоча, то вероятность его заражения составляет меньше одного шанса на миллион, – сказала Мэри Бакет, не дожидаясь, пока у нее об этом спросят.
– Значит, один шанс на миллион?
– Один шанс на миллион имеется в любом деле. Если кому-то одному суждено выиграть сорокамил-лионнодолларовый приз в лотерею, то почему этим счастливчиком не можете оказаться вы? Или я? Шанс есть у каждого – но один на миллион. Или даже один на десять миллионов.
– Вы хотите сказать, что моему другу не о чем беспокоиться? Что главный приз в этой лотерее ему не светит?
– Расстраиваться у него причин нет. Просто надо будет заглянуть к нам через полгода и пройти проверку.
– А мне казалось, что СПИД может дремать в теле уже заразившегося человека лет восемь, а то и все десять, прежде чем проявятся характерные признаки.
– Это верно. Хотя они могут проявиться и через два месяца. Послушайте, то, о чем мы с вами сейчас толкуем, представляет собой очень сложную серию событий. Вы можете оказаться вич-инфици-рованным, но СПИД или АРК проявятся только через несколько лет.
– Я не знаю, что такое АРК.
– Комплекс, напрямую связанный со СПИДом. Первый признак опасности. Низкий энергетический уровень на протяжении нескольких месяцев без какой бы то ни было конкретной причины. Потеря веса – десяти процентов общего веса тела – на протяжении трех месяцев. Разбухшие лимфатические узлы на шее, под мышками или в паху. И это сохраняется на несколько месяцев. Постоянная лихорадка, хронический понос, ночное потовыделение, так называемые "приливы".
