Любовник в отставке - Алешина Светлана (читаем книги .TXT) 📗
— А разве вы не испытывали к нему того же самого? — спросила Котова.
— Во всяком случае, сейчас мне нет дела ни до него, ни до его новой подружки.
— Даже если жизнь девушки находится в опасности?
— Из-за Арифа? Опасность — это что, потеря невинности? — хмыкнула Касьянова. — Так ей давно пора.
— Дело в другом, — оборвала ее Лариса. — У меня сложилось определенное мнение об Арифе как об альфонсе и любителе легкой наживы. Мне известно, что он женился из-за выгоды, а потом его жена погибла при загадочных обстоятельствах. Так что все это далеко не ерунда.
Анна чуть приблизила свое искаженное злобой лицо к Ларисе. Котова заметила нездоровый блеск в ее глазах.
— Вы действительно думаете, что он что-то сделал с этой богатой дурочкой?
Касьянова выдержала паузу и вдруг театрально прижала руки к груди и фальшиво, закатив глаза, воскликнула:
— Боже мой, как вы не правы! Ариф не способен на насилие. Да, он из тех, кто любит халяву, но преступления никогда не совершит.
— Почему вы так уверены? Вы хорошо знали этого человека?
— Я спала с ним, — усмехнулась Анна. "Цирк продолжается, — в свою очередь, про себя усмехнулась Лариса. — Ответ парикмахерши достоин, по-моему, журнала «Крокодил».
А Касьянова тем временем продолжала:
— Может, я и любила его, а может, и нет. Мне иногда хочется забыть его, но он все равно снится по ночам. Ну, и все такое…
Лариса, устав от ее дурашливой театральности, попросила спокойным тоном:
— Анна, расскажите, пожалуйста, все с самого начала.
И Касьянова неожиданно согласилась. Прекратив ломаться, тоже заговорила спокойно, даже как-то по-деловому.
— Познакомились мы через его брата Рауфа. Тогда у меня плохо шел бизнес, так что приходилось сдавать комнату. К тому же у меня Ариф мог спокойно заниматься своими картинами. Как-то мы с ним засиделись допоздна, потом он пригласил меня в, комнату, картины посмотреть. Ну, а там слово за слово… Короче, картины так и не посмотрели, а проснулись вместе.
Аня улыбнулась плотоядной улыбочкой нимфоманки и продолжила:
— А потом стали гудеть потихоньку, во всех кабаках бывали. А сколько водки выпили! Целое море!
— А кто платил за это море? — серьезно спросила Лариса.
Анна внезапно покраснела.
— Вы же успели неплохо узнать Арифа, как я поняла. Так что, наверное, догадываетесь, что платила я. У него же не было денег. Все, что он мне за комнату платил, я на него и тратила. А вообще-то мужик он неплохой. И талантливый. У меня до сих пор картина его висит, «Мертвая красавица» называется. Видели бы вы!
— Это он вам посвятил?
— Нет, своей жене Даше, — смутилась Анна.
— Ее же убили! Картина написана после ее смерти?
— Да. И я в жизни не видела, чтобы кто-то работал с таким остервенением, как он над этой картиной. Мне даже приходилось заставлять его сделать перерыв, чтобы перекусить. В городе Арифа многие считают бездельником, а он просто не похож на остальное наше жлобье, — с явным презрением провинциалки, ненавидящей свою «малую родину», претенциозно заявила Аня.
Лариса едва заметно поморщилась после ее слов и перевела разговор на другое.
— Я очень много слышала об Арифе, но мне почти ничего не известно о его прошлом. Он что-нибудь рассказывал вам о себе?
— Совсем мало. Знаю только, что родился он в Баку, учился там в институте искусств, но на третьем курсе был исключен за прогулы. Потом он учился в нескольких частных художественных школах, но ни одну из них так и не закончил. Вот и все, что я о нем знаю.
— ао чем вы вообще с ним говорили?
— Да о чем угодно! О Баку, о живописи. Прихвастнуть он, конечно, любил. Особенно про свою жизнь дома. Мол, там у них чуть ли не Кувейт. Какого хрена тогда сюда все едут?
— А не говорил ли он про своих бакинских друзей?
— Нет, — покачала головой Анна. — Говорил только про себя. Что непутевый он какой-то вырос, что вся жизнь — дерьмо. Ну, это, правда, только когда поддаст хорошенько. А про меня говорил часто, что я самая любимая его женщина и со мной он счастлив, как ребенок.
На последней фразе Анна снова мечтательно закатила глаза.
— Почему же он тогда так внезапно бросил вас?
— Я же говорила, что он всегда выгоду искал, — вздохнула Анна. — А тут эта шмара хромоногая подвернулась. Она появилась, как беда, внезапно. Одна моя подруга, экстрасенс дипломированный, мне говорила, что хромоногая его приворожила. А что? — развела руками Анна. — Может быть, и в самом деле? Но все-таки я думаю, что он ее не любит… Нет, не верю я!
— Почему?
— Да потому, что уже после того, как они спутались, Ариф как-то встретил меня в городе и взахлеб говорил, как ему с ней хорошо.
— А вы?
— Мне было, конечно, неприятно слушать, но… Я поняла, что он говорит так не потому, что ему с ней хорошо как с женщиной, а просто выгодно. Что она на него денег не жалеет и вообще носится с ним, как курица с яйцом. Рассказывал, что она приглашает его жить на шикарную дачу в Добряково, что там вроде бы и лестница из дуба, и вид роскошный из окна на сосновый бор, и камин… И как ему там комфортно и удобно. Может, я и не права, но это очень похоже на проституцию с его стороны, а не на любовь. А я-то, дура, создала из него героя! — Анна развела руки в стороны. — Что же делать…
— Ариф случайно не оставил у вас что-нибудь из вещей?
— Да у него вещей-то… — Анна не то грустно, не то презрительно скривилась. — Пара брюк да кожанка, не считая кистей. Я ему шмотки сама покупала в секонд-хенде. Ариф не особо следил за одеждой.
— Неужели он вам ничего не оставил, хотя бы на память?
— Картину — только подарил, ту самую, «Мертвая красавица». Я ее в подсобке повесила. Могу, кстати, показать, если хотите.
Анна встала и, не дожидаясь согласия Ларисы, прошла к двери в углу зала. Потом распахнула ее и, когда Лариса вошла внутрь, зажгла свет. Ларисиным глазам предстало полотно в дешевой рамке, довольно громоздкое, в полстены, написанное в черно-белых тонах.
На картине была изображена мертвая девушка. Одна рука покойницы с невероятно длинными и красивыми пальцами тянулась к солнечному свету, как бы стараясь вырваться за пределы полотна. Вторая рука безвольно упала на грудь усопшей. Из клубка перекрещивающихся линий как бы прорисовывалось лицо девушки с плотно прикрытыми медяками веками и надменной, почти издевательской улыбкой мученицы. Картина производила странное впечатление. Вроде бы портрет, но никто не глядит с него на мир. А автор всей композицией, да и цветовой гаммой тоже, лишь мрачно констатировал загадочную смерть красивой женщины в расцвете лет. Женщины, так и не сложившей руки, как положено покойнице. Словно она так и не приняла вызов смерти.
— Ариф — настоящий мастер. Да? Возможно, у этой картины есть будущее, — просияв, сказала Анна, видя, что картина произвела впечатление и на Ларису. — Только я ее у себя оставлю, продавать не буду.
— А почему она вам так дорога? На ней изображена другая женщина, не вы. Тем более жена Арифа…
— Но ведь она умерла, — пробормотала Анна. — К тому же он подарил эту картину мне. Значит, как бы мне ее и посвятил, — неуверенно добавила она.
Анна смутилась и поспешила вернуться в салонный зал. А Лариса продолжила тему. Ей необходимо было выяснить еще много деталей, связанных с Дашей и всей этой давней историей.
— Аня, а ведь, когда вы познакомились с Арифом, Даша была еще жива. Неужели вы к ней не ревновали его тогда? Вы производите впечатление женщины, которая не терпит соперниц.
— Она и не была мне соперницей, — заявила Анна. — Ариф же ушел от нее. Он не хотел с ней жить, поэтому и искал квартиру. А когда со мной познакомился, то и вовсе о ней забыл.
— Как же это все выглядело? — удивленно подняла брови Лариса. — Все-таки у него официально была жена, а вы с ним жили открыто, не скрывая своей связи. По ресторанам ходили вместе. Как смотрела на это Даша? Да и не только она одна, у нее же есть родители. А городок у вас маленький…
