Дар экстрасенса (сборник) - Литвиновы Анна и Сергей (лучшие книги TXT) 📗
– Сколько? – в упор спросил старик у Аркадия.
Тот прикрыл глаза, наморщил лоб… Все напряженно смотрели на него – и наконец он молвил:
– Семь. На одной костяшке три, на другой – четыре.
– Ваша версия? – взгляд Алексея Викентьевича остановился на девушке.
– «Три» – это верно. – Она искоса бросила взгляд на сидящего рядом Аркадия, словно призывая его в свидетели. – А вот «четыре» ли? По-моему, кость упала в траву на ребро, и похоже…
– Слишком много слов, – грозным голосом прервал старик. – Сумма?
Девушка зажмурилась и как в воду бросилась:
– Восемь.
– Хорошо, ответ принят. Ваше слово? – обратился хозяин к Дмитрию.
– Семь, – без колебаний ответствовал самый молодой гость.
Старик смежил веки. На его впалых висках вздулись вены. Он хлопнул в ладоши и раскрыл глаза.
– А сейчас? Кости перевернулись? Какая сумма? – Он устремил свой взор на Диму.
Тот отвечал без запинки:
– Кости как лежали, так и лежат. Сумма – семь, по-прежнему.
– Вы, Софья?
Девушка зажмурилась и потерла лоб.
– Одна костяшка перевернулась на «пять», – наконец изрекла она. – Итого восемь.
– Хорошо. Ваше слово, Аркадий?
– Пожалуй, – неуверенно молвил он, – Софья права. Сумма восемь.
– Ладно, – сказал Алексей Викентьевич. – Пролог будем считать законченным.
– А кто из нас угадал? – влезла девушка. – Мы проверим?
– Зачем? – искренне удивился старик. – Я и так это знаю. И вы, скорее всего, тоже… Хочу спросить: сейчас, до тех пор, пока мы не начали разговор, никто не хочет покинуть наше общество? Позже дороги назад не будет.
Гости переглянулись. Никто не произнес ни слова. Никто не встал.
– Хорошо, – подытожил хозяин. – Тогда я хотел бы услышать ваши истории, пусть первым будете вы, Дмитрий.
Юноша, казалось, растерялся.
– Что вы хотите услышать?
– Что-то ведь привело вас сюда, – дружелюбно пояснил старик. – Вот я и хотел бы узнать, что именно.
– Я до сих пор не понимаю, какая связь между моей историей и вами… – пробормотал Дмитрий.
– Связь есть, уверяю вас, – прервал его старец. – Она неочевидна, но, безусловно, существует…
– Давайте же, Дима, – подбодрила юношу девушка. И добавила с оттенком кокетства: – Неужели вы допустите, чтобы я, дама, исповедовалась перед вами, тремя мужчинами, самой первой! А вы будете отсиживаться в сторонке?
– Ну, если вы настаиваете… Хотя я, право, не знаю, с чего начать…
– Начните с того, – звучно и твердо проговорил старик, – когда вы поняли. Когда вы догадались, что вы не такой, как все.
– Однажды… – молодой человек помедлил, сосредоточился, а потом вдруг выпалил единым духом, – однажды я заметил, что у меня крадут сны…
Девушка изумленно вскинула брови, а хозяин костра молча покивал, словно поощряя юношу на дальнейший рассказ.
– Я всегда считал себя обычнейшим из смертных, – начал Дмитрий. – Родился в семье рабочего, был старшим среди четырех братьев и сестер. С шестнадцати лет пошел на завод, работал учеником токаря. Правда, был у меня старший товарищ, из образованных. Он заметил во мне способности к наукам, в особенности к математике. И правда, еще в школе я щелкал самые сложные задачи, как орехи. Мой старший друг убедил моих родителей, а самое главное, меня, что мне необходимо получить хорошее образование. Он же добился того, чтобы завод направил меня в вуз – в Ленинградский госуниверситет, на механико-математический факультет. Так я стал студентом. Науки давались мне легко, без всякого напряжения. В свободное время я увлекался греблей и футболом – я считал и считаю, что для того, чтобы достичь успехов в науке, мозгам следует давать отдых, напрягая собственное тело…
Старик, хоть и смотрел не на юношу, а в сердцевину огня, слушал его с неослабевающим интересом. Девушка смотрела на парня ласковым взглядом. Внимание, которое она вдруг стала проявлять к молодому человеку, очевидно, не слишком понравилось ее спутнику Аркадию. Тот сидел с каменным лицом.
– А однажды… – продолжал Дмитрий. – Однажды я заметил… Это случилось пару лет назад… – Он вдруг осекся. Потом, после паузы, прерывисто вздохнул и начал снова: – Знаете, я всегда видел очень необычные сны… Да, я согласен, сны необычны у всех людей. Я спрашивал у многих, что им снится. Мне рассказывали удивительные вещи. Однако все равно я считал, что мои сновидения представляют собой нечто экстраординарное. Они повторялись. Приходили ко мне чуть ли не каждую ночь. Сны были очень красочные, цветные… В них преобладали яркие тона: красный, желтый, оранжевый, малиновый… Мне снились необычные люди, как бы нарисованные, плоские, карикатурные. У них были странные лица: одутловатые, вытянутые книзу, словно груши… Тела их в сравнении с лицами были непропорционально маленькими, тщедушными. Знаете, такими, словно ребенок нарисовал: ручки, ножки, огуречик… Люди из моих снов были очень суетливыми, как муравьи. И будто муравьи все время занимались каким-то делом: что-то перетаскивали, несли, везли… А еще – пилили, прибивали, точили… Цель их деятельности заключалась в строительстве. Они возводили города – и города эти, хотя и состояли из тех же элементов, что и наши – ограды, заборы, стены, этажи, колокольни, – чем-то чрезвычайно походили на муравейники. И всё в красных и оранжевых тонах, будто эти города всегда освещало закатное солнце… Сам я в своих снах не действовал, со мной не случалось каких-то приключений. Я не участвовал в возне людей-муравьев, а только наблюдал за нею со стороны. И, несмотря на то что сны повторялись, несмотря на их красные тона и унылое содержание, они не были кошмарами. После них я всегда просыпался бодрым, деятельным, хорошо отдохнувшим. Видел эти города-муравейники и людей-муравьев я довольно часто – порой даже два или три раза в неделю, и потому хорошо представлял себе их как старых забавных знакомцев. Один раз я даже попытался зарисовать их – но, увы, природа не дала мне решительно никаких талантов к живописи. При попытке передать мои сны наяву получилась какая-то карикатура: грубая, плоская, схематичная. Единственное, что я смог адекватно изобразить на бумаге, – красный и оранжевый оттенки моих видений. Однако даже цвет в реальности производил совсем не тот эффект, что в моих снах. Рисунки вышли какими-то тревожащими, будоражащими, а ведь сны, как я уже говорил, меня скорее вдохновляли, мобилизовывали…
Костер бросал красный отсвет на лицо молодого человека, глаза его сверкали. Огонь и блеск удивительным образом соответствовали теме его рассказа. Девушка особенно внимательно слушала повествование Дмитрия. Она даже старалась не дышать – чуть приоткрыла рот, обнажив прелестные жемчужные зубки.– Однажды, – продолжал юноша, – мои университетские товарищи затащили меня на выставку современного художника. Я шел с неохотой, так как в живописи и других изящных искусствах ровным счетом ничего не понимаю, но… Когда я оказался в залах музея, увиденное потрясло меня. Среди прочих картин, развешанных по стенам, я вдруг обнаружил свои собственные сны! То было не одно полотно и даже не два. Целая серия. Десятки изображений! Те же люди из моих снов с грушевидными, одутловатыми лицами. И их мелкая, кропотливая работа. И города-муравейники, составленные из странно сопрягающихся друг с другом обычных заборов, стен и колоколен. И тот же мой свет, озарявший мои видения: оранжевый, красный, желтый… Однако эти красные тона на полотнах художника – как и в моих несовершенных потугах на живопись – производили не радостное, бодрое (как у меня во сне), а неспокойное, даже отталкивающее впечатление!
Молодой человек перевел дыхание. Все вокруг костра молчали, лишь слышно было, как потрескивают дрова в очаге да тревожно-хриплым голосом прокричала в глубине леса ночная птица.
– Первым моим чувством было, – продолжал Дмитрий, – словно меня ударили под дых. Кровь прилила к лицу, в глазах помутилось. Мои товарищи, с которыми я пришел на выставку, заметили, что со мной происходит что-то неладное, и стали спрашивать, что стряслось. Я не отвечал – и что я мог ответить? Естественно, я никому не рассказывал о своих снах. Да и как объяснишь, что случилось? Я чувствовал себя обокраденным. Будто кто-то грубо вломился в мой дом – нет, в мою голову, в мою личность! – и украл из моей души самое тайное, самое сокровенное! И в то же время у меня похитили то, чего нельзя пощупать, потрогать, оценить! То, чего словно и не существует в природе! То, что зачастую трудно даже описать словами!.. На такую кражу не заявишь в милицию. Не пожалуешься никому, чтобы вызвать сочувствие!..
