Операция «Отче наш» - Лундстрём Эверт (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗

Но что такое? Яхта шла с новым генуэзским стакселем, который сконструировали мы с Георгом? Или мне это чудится?

Камера увеличила изображение яхты. Вот так сюрприз: на борту находился наш экипаж! Все «Папенькины мальчики» собственной персоной. Никакого сомнения. Лента только что снята, на ней запечатлена наша первая тренировка. Вот зачем «Бустер» таскался за нами, это с него велись съемки.

Полчаса «Папенькины мальчики» и «Маменькины сынки» заново переживали все тяготы первого дня. И что хуже всего: во всем великолепии предстала моя неуклюжесть, когда я обрубил стаксель-шкот. Меня терзал жгучий стыд. Но зрители были снисходительны, и никто не комментировал, даже Билл и Палле Хансен промолчали. И видит Бог, не один я отличился в тот день. Каждый хоть в чем-то дал промашку. Кинопленка увековечила многочисленные ляпсусы экипажа.

Когда лента кончилась, Анетта включила свет. Билл снова вышел вперед и обратился к нам:

– Ну, чем не потешное кино? Вы согласны? Мы пробурчали нечто неразборчивое.

– Зато теперь вам, может быть, ясно, почему на ваших фуфайках такие большие номера. Мы снимем не одну тренировку в море. Номера позволяют оценить действия каждого. Камера фиксирует все ваши движения. Это позволяет затем, сидя в зале, спокойно, не торопясь, вносить поправки. И вообще увидеть все, что происходит на борту во время отработки маневров.

Я не уставал восхищаться тем, как Билл спланировал операцию «Отче Наш». Съемки тренировок – гениальная идея. Мы будем вместе оценивать свои действия со стороны. Отличное подспорье к тому, чтобы оттачивать выполнение маневров. К тому же мы с Георгом, что исключительно важно, увидим, как ведут себя в море наши паруса. Каждый парус от топа до палубы, с наветренной и подветренной стороны предстанет нашему взгляду, мы оценим все детали его формы.

Билл снова пустил ленту, на этот раз с замедлением. И отмечал каждую оплошность экипажа:

– Номер десять, мы собрались здесь не виноград топтать, а гоняться под парусами, учись мягко двигаться на борту… Номер пять, не жалей сил, шкот выдержит… Вот номер два включает гильотину, а номер восемь не замечает опасности… Вот шкот обрублен, и один человек выведен из строя… Попытайтесь думать на один ход вперед… Вот гик огромным серпом летит над палубой… Мы поклялись перековаться и запросили отпущения грехов.

– Все начинают детьми, – сказал Билл. – Но берегитесь, если не исправитесь.

– О'кей, папенька!

Весенние штормы не обошли губернию Бухюслен. Так что нам представилась возможность испытать «Кон-ни» при крепких ветрах. Билл неуклонно проводил в жизнь намеченную программу тренировок как на море, так и на суше. Мы чувствовали, как упорный труд помогает нам все лучше соответствовать требованиям поставленной задачи. Мы свыкались с яхтой, мышцы крепли с каждым днем, и маневры выполнялись все более гладко.

Сверх того мы с Георгом ежедневно занимались выхаживанием парусов. Шаг за шагом изучали поведение парусного вооружения двенадцатиметровки. Паруса – что люди, важно познать их нрав. Тогда с ними легче общаться.

Пошив новых парусов тоже шел по плану. В мае был готов новый большой грот. Он превзошел все ожидания, Кронпринц и его бригада потрудились на славу. Приятно было в заключение снабдить соответствующий чехол штемпелем «Большой грот».

По правде говоря, майские тренировки нередко становились подлинной мукой. Но ведь я с самого начала знал, на что иду, и твердо настроился довести дело до конца. Никто не заставил бы меня изменить точку зрения. Какой бы безумной она ни казалась.

Где-то в середине мая получил я новое напоминание, что жизнь идет своим чередом не только на Марстранде. В служебном конверте пришло краткое извещение о том, что Гётеборгским судом принято исковое заявление о взыскании долга. Сумма и имя ответчика были мне хорошо знакомы. Сообщалось также, что в печати предложено другим кредиторам в трехмесячный срок представить в суд свои претензии.

Моргану Линдбергу грозила вскорости принудительная распродажа имущества за долги.

Черт подери! Я смял письмо и швырнул бумажный мячик в корзину. Три месяца дается мне…

Ощущая свое полное бессилие, я решил махнуть на все рукой. Буду плыть под всеми парусами, покуда плывется. Вплоть до самого крушения.

Июнь явился на остров Марстранд в облике по-летнему теплого юго-западного ветра. И наша гостиница преобразилась. По случаю летнего сезона штат обслуживающего персонала пополнился восемнадцатью студентками из Гётеборгского университета. Жизнерадостные девушки были не прочь сочетать труд на кухне и на этажах с солнечными ваннами на берегу.

Девичье нашествие врезало озабоченную складку между косматыми бровями Билла Маккэя. Был объявлен внеочередной сбор в лекционном зале. Войдя туда, мы прочли большие буквы на черной доске:

Суть речи, произнесенной Биллом, сводилась к тому же. Сначала мы подумали, что он шутит, но Билл Мак-кэй говорил совершенно серьезно. В наш проект вложены большие деньги. Наши силы нужны для тренировок, и мы не вправе растрачивать их на ночные гулянки. Это приказ.

– У монахов-кармелитов разлюли малина по сравнению с нашей жизнью… – пробурчал Ян Таннберг.

Билл услышал его.

– Не забывай, что ты женат, – улыбнулся он. – Женат на «Конни».

Мы с Георгом через день были свободны от физических упражнений, и не скажу, чтобы меня это сильно огорчало. Билл считал, что нам нужно время для разработки новых конструкций парусов. Мы не возражали, штанга нас не манила. К тому же радовала возможность продолжать работу над парусами, видеть, как одно полотнище за другим обретают нужную форму. Паруса для слабых ветров уже вполне удовлетворяли нас. После небольших доделок они всецело оправдали наши ожидания. По нашим чертежам искусные мастера Георга начали шить плоский генуэзский стаксель для умеренных ветров. Тем временем на чертежной доске рождались контуры грота для таких же ветров, скоростью 5–8 м/сек.

Общение с плечистым, коротко стриженным уроженцем губернии Бухюслен вылилось в тесную дружбу.

Часто Георг после рабочего дня приглашал меня к себе домой. Единственный из нашей группы он жил не в гостинице, и я с удовольствием проводил время в домашней обстановке. Тем более что скупая на слова жена Георга, рыжеволосая уроженка Исландии Астрид знала толк в стряпне. За изысканной вечерней трапезой следовала неторопливая беседа. Покуривая на террасе, мы смотрели, как вспышки маяка «Отче Наш» озаряют фиолетовый бархат летней ночи над морем.

Говорили не так уж много. Мы с Георгом понимали друг друга без слов. Молчание подчас не менее содержательно, чем речь.

Уже к середине июня в «Гранд-Отеле» не осталось свободных номеров. Как первый постоялец сезона я шаг за шагом наблюдал ход заселения. Словно на моих глазах оживал муравейник. Как всегда, к середине лета Марстранд превратился в интернациональный курорт. Целыми роями прибывали гости издалека, и на пристанях звучала лингвистическая какофония.

Неизменно в центре событий находился толстяк Лидере. Порой он носился по гостинице с такой скоростью, что подвергался серьезному риску похудеть. Длинный полосатый фартук его развевался точно парус.

– Эти надолго приехали… – заметил он как-то, провожая взглядом пожилую чету, когда я задержался возле стойки в вестибюле. – Артур и Сэлли Стефенс, американцы.

Я тоже посмотрел на них. Мужчина – рослый, плечистый. Серебристые волосы гладко причесаны. Веснушчатое лицо с глубокими морщинами, следы молодого задора во взгляде. Чем-то внешность его мне понравилась. Он производил впечатление надежного и честного человека. Одет в широкие белые брюки и яркий клетчатый батник. На плечи накинута легкая куртка. Энергичная упругая походка.

Жена являла собой прямую противоположность. Маленькая, сутуловатая. Седые у корней волосы покрашены в голубой цвет. На запястьях позвякивали массивные золотые браслеты. Передвигалась она с трудом, опираясь на руку мужа и палку. Лицо морщинистое, словно изюм, но главной чертой его были сверкающие в окружении морщин яркие голубые глаза. Сгорбленное тельце облачено в платье с чрезмерно крупными красными и синими цветами. Вырез на груди скреплен тяжелой золотой брошью в виде бабочки. Палка – с красивой ручкой и чеканным серебряным наконечником.