Прощай, Калифорния ! - Маклин Алистер (смотреть онлайн бесплатно книга txt, fb2) 📗
Если человек хочет стать в Калифорнии признанным оригиналом, он должен быть по меньшей мере миллионером, ну а миллиардер получает твердые гарантии успеха. Фон Штрайхер был одним из этих последних, одним из немногих избранных. В отличие от бескровных, засушенных "счетных машин" нефти, промышленности и торговли наших дней фон Штрайхер принадлежал к гигантам эры пароходов, железных дорог и стали. К началу XX века он сколотил огромное состояние и завоевал репутацию оригинала, и его статус в обеих этих сферах ни у кого не вызывал сомнения. Но любой статус требует подтверждения, а подтверждение статуса миллиардера не может быть пустым звуком: оно должно быть зримым, причем чем заметнее и больше, тем лучше. И все уважающие себя оригиналы соответствующего денежного ранга, будто сговорившись, выбрали в качестве такого подтверждения дом, который должен указывать на уникальность его владельца. Кубла Хан, как известно, создал свой собственный Занаду*, а поскольку он был несравненно богаче любого скороспелого миллиардера, то что было хорошо для Кубла Хана, было хорошо и для них.
______________
* Герой поэмы С. Кольриджа "Кубла Хан" построил дворец с огромным садом.
Выбор места для строительства определили две владевшие фон Штрайхером фобии: он панически боялся приливной волны и высоты. Бояться приливной волны он стал еще в юности, прочитав об извержении вулкана и разрушениях на острове Тира, к северу от Крита, когда мощная приливная волна высотой примерно в пятьдесят метров почти целиком уничтожила ранние минойскую, греческую и тюркскую цивилизации. С тех пор он жил с твердым убеждением, что рано или поздно океан поглотит и его. Почему он опасался высоты, неизвестно, но уважающие себя оригиналы не обязаны объяснять свое непонятное поведение. Этот страх преследовал его и во время единственного его возвращения на родину, в Германию, где он провел два месяца, изучая архитектурные постройки, главным образом замки, которые оставил после себя сумасшедший Людвиг Баварский. По возвращении он остановился на том, что казалось ему меньшим из двух зол, - на высоте.
Очень высоко, однако, забираться фон Штрайхер не стал, а выбрал плато на высоте около четырехсот пятидесяти метров, расположенное среди гор примерно в восьмидесяти километрах от океана, и стал строить свой собственный Занаду, который позднее окрестил Адлерхеймом, что означает "Орлиное гнездо". Поэт говорил о пристанище Кубла Хана как о величественном сооружении, вызывающем восхищение. Адлерхейм был совершенно другим. Он представлял собой неоготический кошмар в виде замка, барочное чудовище, которое потрясало своей безграничной вульгарностью. Массивный, построенный из северо-итальянского мрамора замок представлял собой немыслимую мешанину из башенок, луковиц, зубчатых стен и узеньких окон для лучников. Не хватало только рва и подъемного моста, но фон Штрайхер был вполне доволен тем, что имел. Для других людей, живущих в более современном и, по счастью, более просвещенном мире, единственная искупающая все страдания деталь была видна от стен, если посмотреть на запад: оттуда открывался поистине великолепный вид на широкую долину и отдаленную прибрежную цепь гор - первый оплот фон Штрайхера в борьбе с неизбежной приливной волной.
К счастью для семи узников, которые сидели в кузове второго из двух фургонов, с надсадным воем поднимающихся по извилистой дороге к замку, они не видели того, что для них приготовлено: фургон был закрыт со всех сторон, и вдобавок у всех были завязаны глаза и надеты наручники. Но им предстояло познакомиться с интерьерами Адлерхейма гораздо ближе, чем мог надеяться самый одурманенный и эстетически отсталый поклонник всего, что есть наихудшего в архитектуре XIX века.
Фургон с узниками резко затормозил. Задняя дверь распахнулась, повязки были сняты, и семь человек, все еще в наручниках, спрыгнули на мощенную настоящим булыжником поверхность, оказавшуюся совершенно закрытым внутренним двором. Двое охранников запирали массивные, обитые железом дубовые ворота, в которые они только что въехали. Во внешнем виде охранников были две странности. Во-первых, они держали в руках автоматы "ингрэм" с глушителями, любимое оружие британских элитных специальных воздушно-десантных частей вопреки названию, армейского подразделения, члены которого пользовались редкой привилегией иметь доступ к своему личному оружию (в отличие от принятой почти во всем мире практики хранения оружия на складе) и выбирать оружие по своему усмотрению. Популярность "ингрэмов" свидетельствовала об их эффективности.
Во-вторых, эти двое охранников с головы до ног были одеты как настоящие арабы - конечно, их бурнусы не были такими ослепительно белыми, какие можно увидеть в штате Калифорния, но тем не менее весьма подходили как для очень жаркой погоды, так и для того, чтобы мгновенно спрятать автоматы в многочисленных складках.
Четверо других мужчин - двое склонившихся над цветочными бордюрами, высаженными параллельно четырем стенам двора, и двое с винтовками через плечо - были одеты точно так же. Все шестеро отличались смуглостью, свойственной обитателям восточных пустынь; но что-то в строении их лицевых костей не соответствовало этому образу.
Человек из первого фургона, очевидно руководитель похитителей, подошел к пленникам и впервые предстал перед ними с открытым лицом - свою вязаную маску он снял уже после отъезда из Сан-Руфино. Это был высокий, худощавый, но широкоплечий мужчина. В отличие от низенького и толстого фон Штрайхера, обычно носившего во время пребывания в замке баварские кожаные штаны на подтяжках и тирольскую шапочку с фазаньим пером, этот человек выглядел так, словно действительно был родом из орлиного гнезда. У него было худое загорелое лицо, крючковатый нос и пронзительно яркий голубой глаз. Только один глаз. Правый глаз был прикрыт черной повязкой.
- Меня зовут Моро, - сказал он. - Я здесь главный. А это, - он махнул в сторону фигур в белых одеждах, - мои последователи, помощники, можно даже назвать их верными слугами Аллаха.
