Римское дело комиссара Сартори - Энна Франко (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .TXT) 📗

Сартори почувствовал умиление. И в то же время сочувствие к старому судье, мысли о том, что и для него настанет такой же день, овладели им. Повинуясь импульсу, он положил руку на колено судьи. Старик оцепенел и схватил его руку.

— Что случилось с Катериной? Почему вы, комиссар государственной полиции, спрашиваете меня о ней?

— Ваше превосходительство, она пропала пятнадцать дней тому назад, — ответил Сартори, — и прошло уже около месяца, как пропала ваша внучка Марина.

Старик нахмурил лоб, его взгляд снова начал блуждать по комнате.

— Марина пропала?

— Да.

— И Катерина?

— Да, синьор судья.

Последовала долгая пауза, во время которой Сартори напряженно смо­трел на служанку, которая, казалось, вновь приняла вид существа, состоя­щего из трех маленьких обезьянок: не слышала, не видела, не говорила.

— Марина? Около месяца? — свирепо произнес старик. — Но я ее видел несколько дней тому назад. Она, как всегда, была ласкова со мной, поцеловала меня, как обычно, читала мне Толстого и Достоевско­го. — Он ударил себя по колену кулаком: — Боже, это была не Марина! Она читала очень плохо, не во весь голос, как обычно для моего слуха, и потом, ошибалась в русских именах, чего Марина никогда не дела­ла. — Судья засуетился в поисках руки комиссара. Тот с чувством неж­ности подал ему руку. — Комиссар, что означает все это? Марина недав­но заставила меня изменить завещание. Она сказала мне, что приняла решение выйти замуж за принца Москато ди Селинунте. Знаете, это ста­рая история. Может быть, я одержим навязчивой идеей, но мне совсем не хочется, чтобы мое состояние попало в руки каких-то грязных червей. Старый принц Москато — мой друг почти полстолетия, и брак между его внуком и моей внучкой укрепит последний оплот аристократии. В тече­ние нескольких лет я пытался убедить Марину выйти замуж за Риньеро, но она постоянно отвергала это предложение. А тут вдруг согласилась. Несколько дней назад. И я изменил завещание в ее пользу, как, впрочем, и желал. Нотариус Мантенья из Рима может подтвердить. Боже, что они от меня скрывают?

В этот момент фигура служанки пробудилась, ожила и подала голос.

— Эта девушка была не синьорина Марина, — заявила женщина пронзительным голосом. — Это была Катерина, загримированная, как на карнавале.

Судья переместил взгляд вверх в бесполезной попытке посмотреть в лицо женщине.

— Ваше превосходительство, — сказал Сартори. — Я могу позволить себе дать вам совет?

— Как? — закричал старик, подставляя ухо.

Комиссар повторил вопрос.

— Конечно, конечно! — ответил судья. — Говорите прямо.

— Сделайте вид, что вы ничего не знаете о пропаже синьорины Мари­ны. И о том, что я вам рассказал...

— С моими сыновьями?

— Вот именно.

Старик закрыл глаза и задумался.

— Хорошая мысль! — вдруг резко проговорил он. — Притворюсь, что я в полном неведении. Тем временем подумаю, как преподать им урок. Томмазо — особенно. Ах, какой мне достался глупый сын!..

И его голова закачалась, как маятник.

Наконец-то след

Попрощавшись с судьей, Сартори, вместо того чтобы выйти, подож­дал в прихожей возвращения служанки. Женщина, казалось, не удивилась, увидев его.

— Желаете еще чего-нибудь? — спросила она.

— Я бы хотел задать вам несколько вопросов, — вежливо ответил Сартори.

Женщина утвердительно кивнула головой.

Комиссар продолжил:

— Мы можем перейти в какое-нибудь другое место?

Служанка повела его через длинный ряд мрачных и молчаливых ком­нат, углы которых прятались в вечернем полумраке. Она остановилась, оче­видно, в крыле, закрепленном за прислугой, открыла дверь и, пропустив полицейского, закрыла за собой. По всей видимости, это была ее комната.

Служанка встала около античной скульптуры и направила взгляд в сторону комиссара.

— Где Марина? — задал вопрос Сартори решительным тоном.

Глаза женщины казались двумя ледышками. Потом мало-помалу лед

начал таять под жаром сильного волнения, и на ресницах появилась вуаль из слезинок.

— Где Марина? — повторил комиссар. — Где она была с одиннадцато­го по шестнадцатое октября?

— Послушайте. Это существо растила я, с тех пор, как она вышла из утробы матери, и по сегодняшний день. Только молоко из этой груди не давала, а остальное. — Рыдание, почти рев, вырвалось из ее груди. Долж­но быть, она обладала железным характером, если, несмотря на жестокие страдания, имела силы противиться им и сохранять спокойствие. — Мари­на рассказывала мне все. Почти все. А с некоторого времени и по этой части. Когда ей было больно, она приходила в эту комнату, в эту кровать, в мои объятия, чтобы поплакать, спросить у меня совета, найти утешение. В прошлом месяце она пришла ко мне ночью. Проплакала всю ночь на моей груди. Мне она была как дочь. Больше, чем дочь. У меня нет своихдетей, но я могла бы рассказать многим матерям, что значит быть матерью. Марина сказала, что ждет ребенка. Я схватила ее за волосы и посмотрела в глаза. Спросила, кто отец ребенка. Она не захотела мне сказать. Не захотела, не захотела. Я трясла ее, но и тогда она не захотела назвать имя. Назавтра я пошла поговорить с ее отцом. Так как я заступилась за Марину, командор дал мне пощечину. Он был как сумасшедший. Он боялся.

— Боялся?

— Боялся. боялся, что судья узнает и лишит Марину наследства. Потому что всего того богатства, которое вы видите вокруг, и миллиарда, о котором говорил монсеньор — наследство старой синьоры, — недостаточ­но, чтобы спасти семью от краха.

— Не понимаю, — сказал Сартори.

Женщина села на краешек кровати. Комиссар расположился рядышком на мягком стуле.

— Предприятие хозяина потеряно, — возобновила речь энергичная старушка. — Может быть, не из-за дел на самом предприятии, а из-за жизни, которую ведет хозяин. Он игрок. Дьявольское дело.

— Командор играет?

— Играет и проигрывает. В Риме. В тайных игорных домах. Я не разбираюсь в этих делах, но у меня хорошие глаза и уши. Предприятие разоряется, потому что хозяин — не коммерсант, как правильно говорит его отец.

— А Марина? — гнул свое комиссар.

Женщина закрыла лицо руками, как будто получила пощечину.

— После моего разговора с командором произошла ужасная сцена между Мариной и ее отцом. Марина кричала, просила. И хозяин кричал, бил ее. Я попыталась вмешаться, но этот боров Радико прогнал меня пин­ками. — Еще один стон вырвался из груди. — На следующий день, это было как раз одиннадцатого, вечером приехала машина. Вышла женщина, ее встретил и провел в дом Радико. Командор был наверху. Я выследила. Марины больше не было слышно. Может, она лишилась чувств, а может, ее усыпили, не знаю. Я попыталась еще раз добраться до моей девочки, и еще раз Радико ударил меня. Никто не мог войти в эту комнату.

— Какую комнату?

— Внизу, в хозяйском крыле. Не комната Марины, а комната, кото­рая уже годы не открывается. Старая мегера, приехавшая на машине, потребовала теплой воды, повязки и другие вещи, которые для меня были доказательством того, что происходит. Я продолжала шпионить. Радико отдавал приказы, и все подчинялись. Вдруг я услышала, что моя девочка кричит как безумная, и попробовала еще раз проникнуть к ней. Но Радико опять стукнул меня и выбил два зуба. Вот, смотрите!

Она обнажила кровавую рану. Сартори был очень заинтересован.

— А потом?

— Я решила убить его, — продолжала женщина с ужасным спокой­ствием. — Взяла острый нож на кухне и села в засаде. Никто не защищал мою Марину. Оставалась я. От меня она ждала помощи. — Служанка посмотрела в лицо комиссару, спокойная и опасная. — Я знаю, что вы представитель закона, но говорю все как есть. Теперь уже ничто не имеет значения. Я пряталась за дверью с ножом в руках. Слуги входили и выхо­дили с кастрюлями теплой воды, повязками. Когда появился Радико, я прыгнула на него и ударила ножом. Но мои руки уже не так сильны, как прежде. Мне — пятьдесят девять, но это все равно что тысяча. Он вырвал нож из моих рук, оттащил меня за волосы в мою комнату и убил бы меня, если бы не пришел хозяин.