Загадка акваланга - Безымянный Владимир (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
— Может, сам сходишь? — насмешливо сощурился Ачкасов.
— Ты же знаешь, что в банк без пропуска ходу нет.
— А кто тебе мешает на себя переоформить? Я тебе уже сто раз говорил. Думаешь, мне доставляет удовольствие пресмыкаться перед бабами?.. А ты был когда-нибудь в кабинете у того управляющего, вернее, у той управляющей?.. Там народу полно. И все свои. И не с пустыми руками. Момент ловят, чтобы незаметно сунуть.
— А ты по-стариковски, подладься к ней. За сорок тысяч и ради делового знакомства можно с любой переспать.
— Ну, ты остер! Со своими шлюхами равняешь? Я тебе уже говорил, она женщина интересная и может самостоятельно решить свои проблемы. Возле нее такие Аполлоны от кооперации вьются — не нам чета… Да, впрочем, и денег-то все равно нет.
— Так что — поехали? — упавшим голосом спросил Фришман.
— Подождем. Просто надоело в банке околачиваться. Мы и отсюда увидим, если привезут. В двенадцать все операции прекращаются. Осталось полчаса. От этого бедлама голова кругом идет. Все сожрать готовы друг друга, лишь бы деньги вырвать.
— Ленечка, так тебя же могут не пустить. Пропуск-то с десяти до одиннадцати! — испугался Фришман.
— Не боись. Боря. Я за свои действия отвечаю, — глубокомысленно изрек Ачкасов, исподлобья поглядывая в ветровое стекло. — Лишь бы броневик прикатил.
Они надолго замолчали.
Минут через двадцать Ачкасов взглянул на свои «командирские».
— Трогаем, Боря, — он крутанул ключ зажигания, «Москвич» лихорадочно задрожал, — ждать больше нечего. Видишь, расползаются, как пауки из банки, — криво усмехнулся Ачкасов. — Если и привезут, то все равно сегодня не выдадут. А у Светки день рождения. Она мне целый список настрочила, уже полдень, и на базаре особо не разгуляешься.
Пестрая толпа кооператоров прошла мимо. В открытое боковое стекло машины донеслось:
— … Вечно ждешь, как милостыню… хоть бы до конца недели кровные выцарапать… разъелись тут, кровопийцы… кормишь их, кормишь…
Ачкасов переключил скорость, «Москвич» крякнул и, громыхнув пустой канистрой в багажнике, соскочил на проезжую часть.
— Ленечка, прошу тебя, поехали со мной в контору. Вместе отгавкиваться легче… Даулет-хан ждет своей доли, и рабочим надо зарплату, — заканючил Фришман.
— Не пудри мозги. Я же тебе объяснил, что у меня забот полон рот.
— И Ефимушка ждет на заводе. Ему же нужно за материю с людьми рассчитаться.
— До завтра подождут. Не сдохнут. А чтоб тебя не побили — возьми оправдательный документ, — он протянул марку на получение денег, — пусть у тебя полежит. А ежели кто из работяг скулить будет — выдай от моего имени своими, скажем, по червонцу. С Ефимом побеседуй на предмет комиссии на заводе. Два дня не виделись. Может, пора меры принимать?.. А к Светке на день рождения приезжайте без своих благоверных… Они хоть и знают про мою деточку, но так будет лучше. Да и вам спокойней. Логично же — если у меня, старика, такая любовница, то у вас, молодых, небось, косой десяток. Ладно… До встречи, — Ачкасов притормозил. — Меня с пустым портфелем не украдут… Так что, бери тачку и дуй, успокой ребят. Пофилософствуй, деньги, мол, не самоцель, а средство для наслаждения жизнью. Вон, солнышко какое — махнуть бы тебе на Каспий, окунуться, — по отечески напутствовал бухгалтер компаньона. — Девчоночку бы хорошую прихватил… А ты только и знаешь, что по ночам коньяк лопать со шлюхами, краской и пылью дышать. Здоровье, юноша, надо беречь смолоду, иначе никогда тебе не бывать таким, как я. При силе, при теле, — подмигнул на прощание бухгалтер.
Райцентр Балыкши по сути уже давно сросся с областным Гурьевом. И пляж у них стал общим. Бледное от жары солнце над Каспием чуть-чуть ослабило свою немилосердную энергию, дочерна загоревшие купальщики, покинувшие на время полуденного зноя пляж, снова до отказа забили песчаный берег, разметав по нему цветные пятна покрывал.
У причалов лодочного парка не было ни единой плавающей единицы: немногочисленные лодки и гидропеды дрожащими точками ползали у края сияющей, как ртуть, мягко вздыхающей водной глади.
Высокий, ладно скроеный, жилистый казах-спасатель из-под руки поглядывал на подвластные ему пространства поверх картонного ящика с лежащей на нем тощей стопкой паспортов.
«Лезут, однако, куда надо и не надо… А что с ними поделаешь?.. Поорать, что ли, мегафоном?.. А какой прок?.. Да и лень орать… Вот я лучше пивка похлебаю, пока не выдохлось и не нагрелось… Один черт, случись что — не чайка — не долетишь. Лодку-то одолжил. Оно и не положено, но зато пивка подбросили… Да и что там может стрястись?» — расслабленно, предвкушая удовольствие, потянулся он за потной трехлитровкои, где еще оставалось не меньше половины… В это время в море что-то произошло — все, что было на плаву, разом устремилось к, одной точке, где, словно спина глубинного жителя, колыхалась на ленивой зыби перевернутая лодка.
Розысками утонувших майор Корнеев занимался крайне редко. Дело тут не в малозначительности события (так или иначе, речь шла о человеческой жизни!), просто постоянно накапливались, громоздились друг на друга мудреные загадки, авторов которых оставлять на свободе было небезопасно. Но, как говорится, дела не выбирают, они сами к нам приходят. А здесь все осложнялось тем, что утопленника как такового не было. Не было — и все. Паспорт, , оставленный в залог на прокатном пункте, машина на припляжной стоянке, плавающий рядом с перевернутой лодкой спортивный костюм «пума», который казах-спасатель почему-то называл «рита», да резиновые тапочки той же фирмы, подхваченные из воды подоспевшими, к месту происшествия студентами пединститута, — вот что оставил следствию бухгалтер кооператива «Сатурн» Леонид, Викторович Ачкасов взамен своего бренного тела, скрывшегося в пучине вод. Водолазы добросовестно обшарили акваторию пляжа, но ничего не нашли. Им активно помогали студенты. Красуясь перед подругами, они, час за часом ныряли с лодок, и все — безрезультатно. Конечно, без акваланга на многометровой глубине делать нечего, Каспий не деревенский пруд, утопленника в считанные минуты могло унести бог весть куда. Но и расширив круг поисков, обнаружить тело не удалось, хотя по своим габаритам безвременно почивший бухгалтер никак не напоминал иголку в сене.
«… Бухгалтер!.. Усидчивых и дотошных представителей этой мирной профессии первые же шаги кооперации зачастую превращают из чистеньких старичков в обязательных сатиновых нарукавниках в хитрых, с крепкими челюстями и, как правило, нечистых на руку дельцов», — думал капитан Талгат Куфлиев из службы БХСС. Своей флегматичностью и кажущейся медлительностью он мог ввести в заблуждение любого человека, который не знал его покороче. Постоянные клиенты капитана — пронырливые хозяйственники и хитроумные спекулянты поначалу клевали на его мнимую, нерасторопность. Но вскоре Куфлиев приобрел в их среде исключительно широкую известность, которой вовсе и не добивался.
На правах старого друга, майор Корнеев иногда считал возможным отрывать капитана от дел, казавшихся тому неотложными. И сейчас он вошел в кабинет без стука.
Куфлиев вел мирную, почти дружескую беседу с невысоким мужчиной в скромнейшего вида потертом буроватом костюме и несоразмерно больших очках, которые он протирал платком в паузах, когда не был занят приглаживанием жидких пегих волос, обрамлявших, академическую лысину. Мелкое, испещренное множеством морщин лицо его было напряжено.
— Ты надолго, Талгат? — Корнеев по себе знал, как нелегко работать, когда в кабинете посторонний, будь это даже самый лучший друг. — Освободишься — забеги.
— Минуточку! Мы уже заканчиваем. Верно, Ефим Львович?
— Воля ваша, товарищ Куфлиев. Может, еще что?.. Всегда рад помочь.
— Да уж я как-нибудь обойдусь и без ваших услуг, а вот закону послужить следовало бы. И вам бы на пользу.
— Так я…
