Под знаком Близнецов - Серова Марина Сергеевна (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
Я хорошо отношусь к детям. Они – цветы жизни, наше будущее и так далее. Но когда я вижу, как мамаша тащит за собой извивающееся чадо, а оно размазывает по личику слезы и сопли и истошно голосит: «Купи! Ну, купи!» – мне становится не по себе.
Детская психология для меня загадка. Я разбираюсь в психологии маньяков – в моем необычном учебном заведении был и такой спецкурс, умею обращаться с алкоголиками, наркоманами и склонными к суициду подростками. Но дети…
Нет, пожалуй, я откажусь от этого задания. Охранять парочку избалованных детишек – не самый приятный способ встретить Новый год. А ведь давно известно – как его встретишь, так и проведешь…
Стоп! Охотникова, что ты делаешь?! Сесть в машину и уехать домой, отказаться от работы – это ведь именно то, чего добиваются близнецы!
Конечно, этот год был для меня трудным. Одно только «дело доверчивого дятла» стоило мне огромного количества нервных клеток, не считая сломанного мизинца на правой руке. К концу года накопилась усталость, хочется бросить все и уехать… к примеру, во Вьетнам! Почему бы и нет? Я работаю сама на себя, начальства надо мною никакого. Захочу – и устрою себе ма-а-аленькие каникулы…
Но сначала я выполню эту работу. Милые детки напоминают мне персонажей какого-то фильма… Вспомнила! «Проклятие деревни Миддвич»! Там, помнится, были похожие ангелочки с синими глазами, а впоследствии оказалось, что они – дети инопланетян, и главному герою пришлось изрядно повозиться, чтобы управиться с такой оравой…
– Спасибо за заботу, – сказала я близнецам, – но мне придется вас разочаровать.
Детишки синхронно приподняли брови – следует признаться, очень красивые, точно выведенные кисточкой китайского мастера. Вообще-то обычно я разговариваю с детьми совсем по-другому, но эти… В общем, они первые начали.
– Я вовсе не собираюсь уезжать. Напротив. Я принимаю предложение вашей мамы. Так что на ближайшие четырнадцать дней я – ваш новый телохранитель!
Близнецы переглянулись, одновременно пожали плечиками, словно удивляясь моей тупости, и, кажется, собирались сказать что-то язвительное… Но тут распахнулась дверь, и в комнату стремительно вошла высокая женщина лет тридцати с длинными черными волосами. Гладкая прическа и челка делали ее похожей на Мортишу Адамс из знаменитого фильма. Женщина окинула нашу компанию быстрым взглядом и улыбнулась, демонстрируя великолепную работу дорогого дантиста:
– Вижу, вы уже познакомились? Отлично! Вот, Евгения, это и есть ваши подопечные – Антон и Аня. Надеюсь, вы быстро найдете общий язык. Дети, быстро в свою комнату! Евгения, пойдемте со мной.
– А я-то как надеюсь, – себе под нос пробормотала я.
Женщина, которую звали Катерина, шагала, как Петр Первый на строительстве Санкт-Петербурга, по дороге подбирая всех, кого встретила на своем пути, – похожую на мышь девушку в кружевном переднике (очевидно, горничную), худого парня в камуфляже и берцах, толстую белую кошку…
Наше стремительное движение завершилось в кабинете – стильной комнате, отделанной дубовыми панелями. Ковер на полу был дорогим и явно старинным, а паркет под ним – так и вообще выше всяческих похвал. Письменный стол карельской березы, на нем компьютер, удобное кресло… Интересно, зачем Катерине Гольцовой нужен кабинет? Для каких, скажите, целей? Насколько я знаю, моя будущая работодательница – актриса местного драматического театра. А ее муж – режиссер того же театра. В старинных романах женщины удалялись в кабинет для того, чтобы писать письма. Возможно, Катерина тоже ведет обширную переписку, только по электронной почте. Или, что тоже весьма вероятно, скрывается в кабинете от своих очаровательных деток.
– Маша, кофе нам, и побыстрее! – скомандовала Катерина. Похожая на мышь девушка присела, изобразив нечто, напоминающее книксен, и испарилась.
– Глебушка, садись, не стой столбом! – материнским тоном обратилась госпожа Гольцова к парню в камуфляже. – Да и вы присаживайтесь, Женя. Ничего, что я так попросту?
Несмотря на повадки матушки-императрицы, Катерина была мне симпатична. Так что я сразу же решила про себя, что выбираю «вариант номер два», и кивнула:
– Да, нормально.
Я работаю телохранителем довольно давно – с тех самых пор, как поселилась в провинциальном Тарасове. Вообще-то в моем дипломе значится «референт-переводчик широкого профиля», но, с тех пор как я окончила вуз, профиль моей работы расширился настолько, что порой сама удивляюсь. Я окончила необычное учебное заведение – Ворошиловский институт. Этот вуз был создан специально для дочерей высокопоставленных военных и чиновников высокого ранга. Считалось, что наше учебное заведение готовит переводчиц, но в программу входили, к примеру, такие необычные предметы, как вербовка, шифровальное дело, методы ведения допроса и еще многое другое, столь же интересное.
Мой отец, генерал Охотников, пристроил меня в этот необычный вуз после долгих раздумий о моем будущем. Мне было семнадцать, к этому моменту я успела с серебряной медалью окончить школу, прыгнуть с парашютом, влюбиться в красавца-подводника, выучить несколько иностранных языков. Мои юные глаза жадно обшаривали окрестности в поисках интересных занятий, и папа понял, что пора поместить чадо в безопасное место. Таким местом и стал Ворошиловский институт. Папа напряг свои старые связи, и я отправилась в Москву. Строгая дисциплина, никаких красавцев-подводников, только учеба с утра до ночи. К третьему курсу я начала скучать и задумываться, а нужна ли мне вся эта криптография и «психокоррекция собеседника». Не знаю, каких глупостей я успела бы натворить (как раз в этот момент сын консула ЮАР, обучавшийся в МГУ, предложил мне выйти за него замуж), но тут появился полковник Анисимов.
Несколько девушек с моего курса получили предложение пройти дополнительное обучение в группе «Сигма», с тем чтобы после окончания Ворошиловки начать там работу. Предложение получили двенадцать человек. Тесты прошли восемь. До конца обучения продержались трое – моя подруга Амалия, еще одна девушка, которую я называю исключительно Коллега (сейчас она сотрудник Интерпола), и я, Женя Охотникова.
Обучение в «Сигме» было настоящим испытанием – именно там я научилась обезвреживать (и устанавливать, кстати) взрывные устройства, водить любой транспорт и обезоруживать противника раза в четыре тяжелее себя. И приобрела множество других полезных навыков, которые использую в своей работе… А потом я стала бойцом «Сигмы» и следующие несколько лет провела, освобождая заложников, проводя спецоперации в «горячих точках». Работа давала мне уверенность в том, что я делаю важное дело, служу своей стране и помогаю людям… Но постепенно я начала понимать, что нашу группу используют в своих целях нечистоплотные сильные мира сего: нашими руками решают проблемы, которые должны решаться цивилизованными методами. Самоубийство полковника Анисимова стало последней каплей. Полковник был человеком чести, сейчас такие встречаются редко… Я оставила службу, разорвала все связи с прошлой жизнью и уехала в провинциальный Тарасов, где проживала тетушка Мила, сестра моего отца.
Мила была одинока и с радостью приняла меня. Теперь у меня наконец-то появился дом, семья. С отцом я не поддерживаю никаких контактов – в день похорон моей матери папа заявил мне, что скоро снова женится, что у него давно уже другая семья. Больше я ни разу не бывала во Владивостоке, откуда я родом. Теперь мой дом – провинциальный уютный Тарасов…
Так вот, когда я только начинала работать телохранителем, я вполне успешно справлялась с охраной клиента и нейтрализацией его врагов. (Вообще-то нормальный телохранитель такого делать не должен, но почему-то всякий раз получается, что мне приходится брать на себя еще и эти задачи.) Самым трудным для меня оказалось привыкнуть к тому, как относятся ко мне люди, которые доверяют мне свою жизнь.
Для меня стало шоком, когда одна дамочка обратилась ко мне: «Эй, киска!» Теперь я отношусь к подобным клиентам с юмором, но тогда… В последнее время я даже коллекционирую подобные «перлы». В моей коллекции уже есть «Милочка», «Как вас там», «Женька»… Конечно, никто не обращается так ко мне больше одного раза. Я взяла за правило сразу же ставить клиентов в деловые рамки. Никаких «кисок», разумеется. Только «Евгения» или в крайнем случае «Женя». Я не требую называть меня по имени и отчеству – «Евгения Максимовна» звучит чересчур длинно, а в моей работе бывают ситуации, когда лишние секунды могут стоить жизни…
