История падшего ангела - Жукова-Гладкова Мария (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
– А вы кто? – без церемоний спросил Слава.
– Генерал Вездеходов! – воскликнул Женька.
– Здравствуйте! – сказала я, тоже вспомнив видного представителя ГУВД, частенько мелькавшего в новостях. – Вы наш поклонник? Не ожидала.
– Хочу представить вам наипопулярнейшую группу «Кокосы», – заворковал Алик, обводя нас всех плавным движением руки. Один глаз у Алика дергался. Я решила, что он таким образом хочет дать нам какой-то знак. – Вы не можете их не знать! Шушенька и Кокочка, наши солисты. – Мы с Андрюшей слегка наклонили головы, а Андрюша еще и покачнулся. – Женечка, то есть Пальмо, клавишные. Стринг, любовь моя, гитарист, ну и Драмчик – барабанщик.
Юрик в прямом смысле слова был любовью Алика в настоящее время, и Алик не смог сдержаться, не выделив его таким образом. Не уверена, правда, всё ли поняли стражи правопорядка?
Генерал кашлянул, видимо, не совсем представляя, что сказать в ответной речи (возможно, с людьми эстрады он столкнулся впервые). Кашлять было от чего. Выглядели мы достойно.
Я пробилась на эстраду, можно сказать, во многом благодаря случайному знакомству. Три с половиной года назад в старую дедову «копейку», на которой тогда я ездила, врезалась дамочка на «восьмерке», явно недавно севшая за руль. Мы с ней обе вылетели из машин с желанием вцепиться друг другу в волосы, потом решили договориться полюбовно, без привлечения ГАИ, и в дальнейшем крепко подружились. Анька оказалась в некотором роде человеком творческим. По профессии она была визажистом (теперь моим личным), по совместительству парикмахером (себя я доверяла только ей), ну и можно сказать, что в целом – имиджмейкером. Мой сценический образ создала она, Леонид Борисович только кое-что отшлифовал. Именно у Аньки после неоднократного выслушивания моих рассказов (сопровождаемых обильным слезоотделением) о том, как я страдаю и хочу выбиться в люди (известные), созрела весьма своеобразная идея. Уломала она меня не сразу. Теперь-то я признаю, что она была права.
В общем, Анька сделала мне парик, в котором (и в двойниках которого – у меня запасные есть) я теперь и появляюсь на сцене, перед журналистами, на рекламных акциях, на съемках клипов и так далее. Короче говоря, на людях, когда я – Шуша. А Настя Григорьева – это совсем другой человек. Раздвоение личности у меня, так сказать. Но иначе я не смогла бы отдыхать. Иногда-то ведь хочется покоя. Устаешь, когда тебя все время узнают на улице, в магазинах и кафе. Хотя в большинстве случаев это очень приятно, в особенности в самом начале пути на вершину эстрадного Олимпа, но и эксцессы бывают. Да и поклонникам надо всегда улыбаться, даже когда у тебя на душе кошки скребут, или плохое настроение, или ты с трудом держишься на ногах. Но кого это волнует? Я рада, что все так сложилось и я могу отделять славу и жизнь на эстраде от нормального человеческого существования. Быть только Шушей я не хотела бы. Но и только Настей тоже.
Анька сделала с париком нечто невообразимое – я назвала бы это мелированием двумя цветами. Или правильнее будет сказать – выкрасила определенные пряди обычным золотистым и красным цветами. Часть волос (бoльшая) осталась каштановой. Я уже у многих девчонок на улице видела нечто подобное (под меня), сделанное со своими родными волосами, но все равно это не то, что соорудила Анька. Она трудилась над первым париком месяца полтора. К тому же часть волос она обработала специальным гелем и лаком – и они стоят, а другая часть спадает. В некотором роде моя прическа – из разряда «я упала с самосвала, тормозила головой», но иногда в зеркало глянешь – так очень даже ничего, место каждого волоска строго определено. И это мой сценический имидж. Я не говорю уже о яркой подводке глаз (тоже Анька старается), специальном блеске для губ и всяких невообразимых штучках в ушах и на шее (а-ля колумбийский вариант, только не в золоте, а в металле). Узнать меня без всего этого невозможно. Поклонники и не узнают. А я радуюсь, когда хочу быть незаметной.
Увидев меня в таком облике на прослушивании, Леонид Борисович выделил меня из всей толпы девчонок, желавших стать звездами. А когда узнал, что я еще и петь умею… Я, дура, до последней минуты не верила Аньке, хотела перед кастингом выбросить парик в урну, и только уважение к труду подруги (а я знала, сколько времени, сил, эмоций, а главное – души она в него вложила) меня остановило. И очень хорошо, что я тогда не вымыла физиономию. Подумаешь: автолюбители, тормозящие рядом, долго не могли снова тронуться с места, завидев меня в соседней машине. Это их проблемы. Главное, что я прошла кастинг. И стала одной из «Кокосов».
Женька тоже выступает на сцене в парике и боевом раскрасе, а покидая ее, их снимает. Женьке орава поклонниц ни к чему, у него есть жена, теща и двое детей. Его же из дома выгонят, если девчонки будут под окнами дежурить, как у Андрюши, Юрки и Славика.
Эти трое молодцев практически одинаково выглядят и в жизни, и на сцене. В жизни только красной индейской краски на лицах не так много, иногда вообще нет. Парни любят оргии, Андрюша со Славой – женщин, а Юрик, как я недавно узнала, имеет… как бы это выразиться? Двойную сексуальную ориентацию. Бисексуал в общем. Иногда он участвует в оргиях с дружками, а иногда уединяется с кем-то из лиц своего пола. В последнее время – с балетмейстером Аликом. Нашли друг друга через два с половиной года знакомства.
В общем, перед милицейским генералом и его коллегами стояла этакая ватага взмыленных индейцев в боевом раскрасе, только что вернувшихся с тропы войны. Пот с нас лил ручьями, краску, правда, не смывал – она водой не смывается, страшно хотелось в душ, а также скинуть с себя «форму». На Андрюхе, как и обычно, практически ничего не осталось – все сорвали на память поклонницы. Я свое тело обычно в массы со сцены не бросаю, а Андрюша это дело любит. Юрок со Славиком тоже иногда прыгают в народ. Наши костюмеры специально для Андрюхи разработали легко рвущуюся одежду. Шьет ее вполне определенный портной. Мы все, включая меня, выступаем в коже с цепями, обнажая большую часть тела. Имидж.
– Чего случилось-то? – спросил Славка у генерала. – И где все? Я пить хочу. Катюха! Пиво неси!
Мы нестройными голосами подключились к нему, выражая желание удовлетворить жажду (а кто и просто выпить) и переодеться или по крайней мере что-то на себя накинуть – а то и простудиться можно, наши же голоса – это, так сказать, наше богатство.
Генерал с самым серьезным видом заявил, что нам для начала придется ответить на несколько вопросов. На его губах не мелькнуло ни тени улыбки.
– Каждый день отвечаем, – рявкнул Юрок. – Но вначале надо попить и переодеться.
Я незамедлительно поддержала Юрка. Все остальные тоже, даже Алик, который своим высоким голосом тут же стал кликать товарищей из группы сопровождения, опять делая нам какие-то знаки. Но значения их я так и не поняла.
– Если хотите – пойдемте в гримерную, – предложила я генералу Вездеходову. – Там и поговорим, пока я буду переодеваться.
Генерал поперхнулся. Его коллеги выпучили на меня глаза.
– Настюха! – пропел Андрюша и развернул меня к себе. Посмотрев ему в глаза и увидев расширенные зрачки, я теперь с полной уверенностью могла заявить: ширнулся. – Это как понимать?
– Ты меня больше не любишь? – показательно схватился за сердце Славик.
– Ты мне изменишь с генералом? – стал сокрушаться Юрок.
– Эх, и-йя! – гаркнул Женька, хлопая в ладоши. – Начали!
И парни грохнули одну из наших фирменных: «И ушла она с генералом!». Они сплясали перед ментами под известный всей стране припев из нашего хита. Я тоже подключилась. Как же без меня-то?
Вездеходов с коллегами захлопали в ладоши (начали коллеги). Генерал, кстати, покраснел. А майор Петров не смог удержаться и пару раз притопнул ножкой в такт нашему пению.
– Господа артисты, – в очередной раз откашлялся Вездеходов и опять стал очень серьезным.
– Чего украли-то? – перебил его Юрок.
– Э… – протянул генерал. Его коллеги молчали.
