Овернские влюбленные - Эксбрайя Шарль (читать книги без сокращений txt) 📗
— Даю вам честное слово.
— Благодарю. Если же мы с инспектором не ошиблись и вашего брата действительно убили, то опять-таки придется признать, что для преступника многое не было секретом: тайник с револьвером, открытое окно, крепкий сон жертвы и так далее. Стало быть, как и в вашем случае, это был кто-то из ближайшего окружения. Вы не согласны со мной?
— Увы… Но представить, что кто-то из тех, кого я считал самыми преданными друзьями, мог попытаться прикончить меня и покушаться на моих близких…
Комиссар вздохнул, показывая тем самым, что вполне понимает смятение нотариуса и глубоко сочувствует, а Лакоссад, как всегда, выразил занимавшие его мысли пословицей:
— Еще наши далекие предки мудро заметили, что «рукоять топора обращается против родного леса».
Франсуа Лепито плохо спал той ночью — ему снилось, словно в кошмарном бреду, что его рвут на части разъяренные фурии, похожие на Соню, Мишель и вдову Шерминьяк. В доме Парнаков тоже мало кто наслаждался покоем. Охваченный лихорадкой, нотариус вздрагивал от каждого скрипа половицы и с минуты на минуту ожидал появления некоего безликого убийцы, замыслившего стереть его семью с лица земли. Соня раздумывала над всем происшедшим, а Мишель вертелась с боку на бок, не в силах побороть подозрение, что Франсуа решил уничтожить ее отца как главное препятствие между ним и Соней. Комиссар Шаллан благодаря прекрасному пищеварению спал сном праведника и не видел снов, а инспектор Ансельм Лакоссад бодрствовал до поздней ночи — он обнаружил очаровательный сборник исламских пословиц. Софи Шерминьяк проводила время в раздумьях о том, как ей строить свое будущее, после того как она превратится в мадам Лепито. Никогда не упускавшая случая вздремнуть, Агата Шамболь мирно почивала и сегодня.
Утром все изменилось.
Встав спозаранку, Мишель отправилась на бульвар Монтион поджидать появления Франсуа. Увидев молодого человека, она с воинственным видом бросилась навстречу.
— Вы, конечно, направляетесь в контору?!
— О боже! Она опять за старое?
— А вы?
— Что я?
— Хотите еще раз попробовать отнять жизнь у моего отца?
— У вас явно не все дома!
— Нет, это у вас не хватает мужества отвечать за свои поступки. Подлый трус!
— Мишель, я очень хорошо отношусь к вам…
— Ах, подлец! И как не стыдно говорить это, после того что было?
— …я очень хорошо отношусь к вам, и мне бы не хотелось, чтобы вы заболели… Вам надо подлечиться.
— Перестаньте крутить! Уж лучше сразу скажите, что я чокнутая!
— Лучше возьмите себя в руки, иначе действительно этим может кончиться. И не вздумайте снова бить меня по лицу! Предупреждаю: на сей раз получите сдачу.
— У меня достаточно здравого смысла, чтобы не связываться с убийцей!
— С кем, с кем?
— С убийцей! С «мокрушником», если вам так больше нравится! Ну что вам сделал мой бедный папа? Мало того, что вы пытаетесь увести у него жену, бесстыдник этакий! Имейте в виду, я никогда не выйду замуж за человека, на котором хоть капля крови моего отца! Я выдам вас полиции, слышите? Я все расскажу!
И, оставив в очередной раз нокаутированного клерка, Мишель помчалась на частные курсы, где отнюдь не числилась среди лучших учениц.
Всю дорогу до дома мэтра Парнака Франсуа не мог прийти в себя. Едва он коснулся двери конторы, как вдруг услышал, что кто-то тихонько зовет его. Молодой человек обернулся и увидел Соню, стоявшую на пороге своей комнаты. Молодая женщина знаком предложила ему войти. Клерк вне себя от смущения поспешил исполнить приказ. Мадам Парнак пропустила его в комнату и закрыла дверь.
— Мой бедный Франсуа, — взволнованно спросила она, — вы до такой степени меня любите?
Лепито подумал, что, должно быть, злой рок сегодня утром не дает ему понять ни слова из того, что говорят ближние.
— Вы же знаете, Соня, я… я обожаю вас.
— Но я никак не ожидала, что ваша страсть может быть так сильна! Мой бедный малыш, как же вы, наверное, страдали, если пошли на такое дело?
— На какое?
— Тс-с-с! Вы с ума сошли! Безумец! Оставим лучше эту ужасную тему! Незачем все это вспоминать… Хорошо? Слушайте, хоть вы этого и не заслуживаете, но я хочу навестить вас сегодня часов в пять.
— Ах, Соня…
— А теперь бегите, только посмотрите сначала, нет ли вокруг нескромных глаз.
Вне себя от радости, Франсуа довольно ловко выскользнул за дверь, но тут же едва не растянулся в полный рост посреди коридора, так он был поражен, услышав шепот своей возлюбленной:
— Только не пытайтесь убить моего мужа! Прошу вас! Мне не нужно никаких доказательств вашей любви!..
Сначала Мишель, а теперь еще и Соня подозревают его в каких-то мрачных умыслах против мэтра Парнака… Что все это значит? Тут он увидел Агату Шамболь — воплощение повседневности и домашних забот. Одно ее присутствие придавало каждой вещи весомость и рассеивало любые грезы.
— Агата… это в самом деле вы? И я действительно стою тут, напротив вас?
Она взглянула на него с невозмутимостью коровы, созерцающей уступы родных гор.
— Господи, вас тоже выбило из колеи это преступление!
— Преступление?
— Разве вы не знаете, что нашего хозяина пытались взорвать?
— Взорвать?
— Представьте себе! В его машину засунули бомбу. И вот сидит он у дамы из Польминьяка, как вдруг — бум!
— Бум?
— Машина хозяина разлетелась на тысячу кусков. Счастье еще, что его там не было… Тот, кто это затеял, плохо рассчитал время… Ну, Иисусе Христе, есть же на земле такие злые люди!
Франсуа в каком-то заторможенном состоянии, как сомнамбула, толкнул дверь в контору. Он совершенно ничего не мог понять. Разумеется, коллеги уже знали о происшествии, но, вопреки его ожиданиям, никто не проронил ни слова, и клерк прошел к своему столу в полном молчании. События превосходили всякое понимание. Каждый из этих людей привык жить в том мире, где даже мысли о преступлении не допускалось. И то, что в их размеренное существование вдруг проникло нечто страшное и отвратительное, о чем можно прочитать разве что на страницах криминальной хроники, совершенно не укладывалось в голове.
Около девяти часов в контору вошел нотариус. Он появился с таким скорбным и мрачным лицом, какое, вероятно, было бы у Цезаря, если б он узнал о намерениях Брута. Мэтр Альбер замер посреди комнаты, пристально вглядываясь в лица служащих. Кто же из них убийца? Под чьей улыбкой прячется смертельная ненависть? Кто под подчительностью скрывает измену?..
— Мадемуазель, господа…
Все положили перья и со смутной, почти болезненной тревогой воззрились на хозяина.
— …вы не можете не знать о покушении и о том, что я лишь чудом избежал смерти… Я думал, меня окружают одни друзья, и вот…
Голос нотариуса сорвался.
— Мне мучительно думать, что кто-то из живущих рядом жаждет моей гибели…
Никто не возразил. Взрыв бомбы заранее обесценил любые уверения в преданности.
— Естественно, я обратился в полицию и попросил начать расследование. Я хочу знать своего врага. Пока же могу только сказать, что он трус. Мадемуазель, мсье… Полицейские обязаны предпринять определенные шаги. И я попрошу вас в меру своих возможностей облегчить им задачу. Заранее благодарю вас.
Увидев, что мэтр Альбер собирается уходить, старший клерк вскочил.
— Мэтр, я думаю, что выражу общее мнение, сказав, как все мы были потрясены, узнав…
— Общее мнение, Ремуйе? — с горечью прервал его нотариус. — Боюсь, что вы ошибаетесь.
И он, не желая больше ничего слушать, вышел из конторы. Антуан повернулся к коллегам.
— Честное слово, он, кажется, подозревает кого-то из нас?
— Так ли уж он не прав? — хмыкнул Вермель.
Появление Агаты предотвратило грозу, которую едва не вызвало замечание старого клерка.
— Хозяин ожидает мадемуазель Мулезан у себя в кабинете, и немедленно!
