Терпеливый снайпер - Перес-Реверте Артуро (полная версия книги txt) 📗

Я задумалась об этом. Об аргументах. О приманках и наживках. Снова взглянула в зеркало, а потом в запотевающее окно. Снаружи, в вертикальных полосах крупных, плавно валивших с неба хлопьев, снег уже укутал белым скульптуру в центре фонтана на площади.

– А если через этого Дзомо попробовать передать Снайперу письмо? Записку?

– Попробовать можно, гарантировать нельзя. Ничего. Даже того, что Снайпер ее получит.

Я подозвала официанта и попросила счет.

– С меня довольно будет и попытки.

Бывая в Вероне, я обычно останавливалась в отеле «Аврора» – он расположен в центре, и цены там приемлемые. Однако на этот раз расходы нес Маурисио Боске, так что мой 206-й номер за триста евро в сутки был в «Габбья д’Оро», но тоже в двух шагах от площади Эрбе. И в тот же день, утопая босыми ступнями в густом ворсе красивого старинного ковра, я села за ореховое бюро XIX века и написала письмо Снайперу. Несколько раз бросала и начинала заново, прежде чем нашла тон, который показался мне подходящим. Вот что у меня получилось:

Говорить сейчас, что я восхищаюсь вашим творчеством, кажется мне нестерпимой пошлостью. Так что пространное хвалебное вступление я опускаю. Но все же хочу сказать, что вы представляете собой одно из самых оригинальных и ярких явлений современного искусства и что ваши акции по-настоящему берут за душу: в обществе, стремящемся все приручить, купить и присвоить, подлинное искусство может быть только свободным, а следовательно, появиться только на улице, и, будучи уличным, должно быть нелегальным и в качестве такового двигаться по территории, свободной от ценностей, которые навязывает современное общество. Истинно как никогда старинное утверждение о том, что подлинное произведение искусства – превыше социальных и моральных законов своего времени.

Я обладаю достаточным опытом и нужными связями. Мне поручено предложить вам участие в проекте, способном позволить вам, не роняя достоинства, направить эту истину в самое ядро системы, с которой вы так энергично противоборствуете. И под любые гарантии безопасности, какие только вы сочтете необходимыми, я прошу вас о краткой встрече, в ходе которой могла бы изложить вам дело.

Я дважды перечитала последний вариант, вымарала из второго абзаца слова «не роняя достоинства», вставила между словами «эту» и «истину» слово «взрывчатую» и по электронной почте отправила письмо Джованне, чтобы та, в свою очередь, переслала его Дзомо. Потом включила телевизор – местный канал продолжал вещать об акции Снайпера в доме Джульетты, – улеглась на кровать и позвонила хозяину «Бирнамского леса» доложиться о своих успехах.

Мобильник Джованны ожил на следующий день, 13 февраля, посреди нашего с ней обеда. Мы сидели в траттории «Мазенини» напротив замка, и официант как раз убирал глубокие тарелки, когда она открыла сумку, достала телефон, ответила и, покуда слушала, адресовала мне улыбку, которая с каждым мгновением становилась все определенней и ярче. Наконец она сказала: «Спасибо, милый!» – дала отбой, спрятала телефон, и все это – не сводя с меня очень довольных глаз.

– Тебе назначено свидание, – провозгласила она.

У меня внезапно пересохло во рту. Недавно съеденные спагетти узлом завязались в желудке. Я протянула руку за бокалом вина, прилагая неимоверные усилия, чтобы она не дрожала.

– И когда же?

– Сегодня вечером, в одиннадцать ровно. На углу переулка Тре-Марчетти.

– Где это?

– Тут неподалеку. За Ареной, то есть за римским амфитеатром.

Я сделала крупный глоток. «Амароне Николис» 2005 года – и в эту минуту я особенно ясно поняла, чему это вино обязано своей славой.

– Дзомо звонил?

– Да. Предупредил, что ты должна быть одна, без диктофона, без фотоаппарата, без мобильника… Впрочем, на месте тебя в любом случае обыщут.

– Что еще он сказал?

– Больше ничего. Только это. – Она тоже взяла бокал и слегка приподняла его, как бы показывая, что пьет за меня. – Похоже, ты в конце концов получишь своего Снайпера.

Мы тихо чокнулись. Стекло вокруг вина цвета крови звякнуло отчетливо и чисто.

– Благодаря тебе, – сказала я.

Джованна глядела на меня ласково и ответила мягко:

– Я тут ни при чем.

Я опять заметила у нее на губах эту смутную ускользающую улыбку. Похожую на мою. Она вспоминает меня, поняла я. Она вспоминает нас.

Снег перестал, но густой белый ковер уже устлал улицы Вероны, и с крыш срывались тяжелые капли. Было без десяти одиннадцать. Поздний час, мороз и безветрие, тонущие во мраке фасады, призрачная бледность улиц, тишина – и оттого особенно громко скрипели по снегу мои подошвы. Я спустилась по улице Маццини, дошла до обширного белого пространства площади и свернула налево – к темной громаде античного амфитеатра. Там, совсем неподалеку от каменных двухтысячелетних арок, брал начало переулок Тре-Марчетти, тянулся под витым железом балконов, под вывеской траттории, сейчас уже закрытой.

Я остановилась на углу, огляделась. Хотя на небе не было ни луны, ни звезд, а часть уличных фонарей не горела – то ли за поздним временем, то ли из-за снегопада, – густо выпавший снег сверкал так ярко, что позволял рассмотреть в полутьме заснеженные автомобили у обочин, следы шин, превративших снежный наст в каток; одинокий фонарь неподалеку от Портоне-делла-Бра обрисовывал контуры далеких деревьев и массивные каменные тумбы с цепями, окружавшие котлован амфитеатра.

Прошло уже десять минут сверх срока, и от неподвижного стояния на холодной белой земле ноги у меня начали леденеть. Я терла руки в перчатках, подпрыгивала и топталась, чтобы согреться, и наконец пошла вокруг арены, но так никого там и не увидела. Иногда от фар автомобилей, медленно пересекавших площадь, ложились на снег длинные тени – и кое-какие из них принадлежали прохожим, которые, как и я, осторожно шагали по скользким тротуарам. Но ни один не направился мне навстречу. Мне сделалось как-то не по себе.

По собственным следам я пошла вдоль балюстрады до угла переулка, и тут внизу, в белой чаше амфитеатра, от одного из огромных каменных пилястров, поддерживающих арки, отделился чей-то силуэт.

– Снайпер? – тихо окликнула я.

Ответа не было. При звуке моего голоса силуэт снова замер. Стал бесформенным пятном и растворился во мраке под аркой.

– Я – Лекс Варела, – произнесла я.

Мне почудился короткий сдавленный смешок, но, возможно, то была игра воображения. Возможно, кто-то лишь сипло кашлянул. Потом темное пятно снова чуть выдвинулось из-за пилястра. Я стояла наверху, опершись о парапет балюстрады, а незнакомец – внизу, скрываясь в тени арки. Я огляделась, ища ступени, по которым могла бы спуститься за балюстраду в котлован глубиной метра два, и в этот миг раздался скрип снега. Шаги приближались: кто-то шел по мостовой. Я развернулась спиной к арене, присела на балюстраду. Сначала увидела только черную фигуру, четко выделявшуюся в белом пространстве. Потом, когда она уже почти поравнялась со мной, автомобильные фары на миг выхватили ее из темноты: женщина – высокая, тонкая, в шляпе, в длинной норковой шубе. Покуда фары еще освещали ее, я успела рассмотреть острое сухое лицо. Женщина прошла вдоль балюстрады и скрылась во мраке.

– Снайпер… – снова позвала я, повернувшись к арене.

Несколько мгновений ничего не было слышно: я испугалась, что он ушел. Но вот наконец различила внизу, во тьме, какое-то шевеление. Снова в проеме арки возник черный – на белизне снега – силуэт. Силуэт мужчины с закрытым лицом. Медленно, осторожно он двинулся вперед и остановился у моих ног.

– Где мне спуститься? – спросила я, перегнувшись через балюстраду.

Рука, темнея на фоне снега, поднялась, показывая на что-то справа. Дальше все пошло одновременно. Оттуда, где скрылась во тьме женщина в норковой шубе, послышались стремительно приближающиеся шаги, и вот я уже увидела ее совсем рядом с собой. Но на этот раз она не прошла мимо. Последовал жестокий удар по голове, сбоку – удар, нанесенный с такой силой и так внезапно, что у меня перед глазами, разрывая черноту ночи, вспыхнули и разлетелись во все стороны многоцветные огни. Я потеряла равновесие, ухватилась за балюстраду, чтобы не свалиться на арену, и, взглянув вниз, среди безумных сполохов, плясавших перед глазами, различила, как черный мужской силуэт резко рванулся за колонны, и в тот же миг появилось новое действующее лицо – возникло, двигаясь с необыкновенной быстротой, под пилястрами арок, ринулось к первому. Тут от нового удара – на этот раз по затылку, еще сильнее – я окончательно потеряла равновесие и с двухметровой высоты повалилась вниз, за балюстраду, с явным намерением воткнуться головой в камень арены.