Восточное наследство - Анисимов Андрей Юрьевич (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
Ерожин танцевал с Надей. Танцевал и улыбался.
9
Сегодня Фатима убьет Вахида. Дальше…
Что будет дальше, она не думала. Пускай идет все само собой. В четыре часа Фатима вывела свой велосипед и покатила в сторону Ферганского шоссе. Ловко маневрируя между транспортом, через сорок минут выбралась из города. Лента шоссе слепила солнечным отражением. Тепловатый ветерок приятно ласкал щеки и шею. Начались поля. Раньше тут растили хлопок, теперь на заброшенных плантациях бурели прошлогодние травы. Местами радовала глаз свежая поросль. Февраль выдался необычайно жаркий, и раннее тепло будило природу. Запах паленой солнцем травы, смешанный с весной и пылью, щекотал ноздри. До места около одиннадцати километров.
«За полчаса доберусь. Автобус в семь». Фатима давила на педали и старалась чего-нибудь не упустить. Пока все идет по плану. В милиции кончается рабочий день и готовятся проводы. Эти ублюдки уже накупили подарков и заучили подхалимные речи. Как же, Вахид идет на повышение, уезжает в Ташкент. Надо на всякий случай вылизать задницу. Фатима улыбнулась. Знали бы, где эта задница будет сегодня ночью, старались бы поменьше и денежки на проводы поэкономили.
Белый «Опель», поравнявшись, сбросил скорость и потянулся рядом. Два толстых бухарских еврея разглядывали девушку, приспустив оконное стекло. Один из них зацокал языком:
— Такой красивый, зачем ногами колеса крутишь? Садись к нам. У нас колеса сами крутятся…
Фатима резко свернула на тропинку, ведущую вдоль шоссе. Заглядевшийся водитель чуть не завалил «Опель» в кювет. Фатима показала язык и поехала по тропинке. В машине выругались и дали газу. Через минуту «Опель» превратился в блестящую белую муху.
Фатима до смерти боялась Вахида, пока он открыто не признался ей в любви. Страх сразу ушел, появились презрение и ненависть.
«Грязный скот! — решила Фатима. — Пускай он мне не родной отец. Но я росла рядом. Он помнит меня ребенком. Как можно после всего этого лезть под юбку и хватать своими грязными лапами».
Правда, он ее пару раз вытащил из КПЗ, когда она попалась на рынке за торговлю «дрянью». Но куда ему деваться? Дочка-наркоманка! Нехорошо… Начальник милиции не сумел воспитать собственного ребенка. Фатима снова вырулила на асфальт. По шоссе ехать легче. А к автобусу надо успеть… Фатима обогнала старого дехканина. Тот вел маленькую худую лошадку. Животное понуро ступало по мягкому от солнца темному покрытию. Велосипедистка отметила измученный мухами глаз лошади.
Вот и маленький проселок, ведущий к арыку. Фатима слезла с велосипеда, отвела его к чахлому колючему кустарнику, аккуратно уложила. Затем нарвала бурой сухой травы и закидала сверху. Несколько раз огляделась и, никого не заметив, отправилась к воде. Арык метров семь в ширину крутил водовороты. Течение в этом месте сильное. Фатима внимательно обследовала место, где дорога упирается в берег.
Она скинула платье и, оставшись в одном купальнике, потрогала носком воду. Ступню сводило. Ночи стояли по-февральски холодные, и арык не успевал за день прогреться. Девушка сжала зубы и медленно пошла вглубь.
В метре от берега на поверхности осталась только ее голова. Течение сносило. Больше на ногах Фатима удержаться не смогла, тремя бросками добралась до середины. До дна нога не достала. Вынырнув, отдуваясь, вернулась к берегу. Течение снесло метров на десять ниже.
Потревоженные лягушки, занятые весенней любовью, попрыгали в арык. Кожа Фатимы покраснела и покрылась цыпками. Она, постукивая зубами, сняла и выжала купальник, затем, шлепая босыми ступнями по мягкой глине, побегала по берегу и улеглась на теплый ковер прошлогодней осоки. Погрелась на солнце, разглядывая первые мелкие синие цветочки. Обсохнув, натянула на голое тело платье. Одевшись, вернулась к шоссе, по пути изучая следы машин на проселке. Четкие отпечатки протектора сохранились с выходных, когда рыбаки-любители приезжали ловить сазанят.
Закончив исследования, Фатима убрала купальник в пакет, выбралась на шоссе и, надев темные очки, пошла направо. Там через километр должен быть маленький аул и остановка автобуса. В запасе оставался целый час, можно не торопиться. Покусывая соломинку и поглядывая по сторонам, она пыталась угадать, что сейчас происходит в милиции. Наверное, уже привезли плов. Все городское начальство притащилось… На халяву пожрать они мастера. А папанька небось слезу пустил, послушав, как его нахваливают. «Твари», — зеленые глаза девушки сузились.
Вдали показалась остановка. Несколько тутовых деревьев прятали в своей тени рыжую коровенку с телком. Корова стояла и, хвостом отмахивая мух, пилила мягкими губами жвачку. Фатима пошла к дереву, присела под корову и, взяв в рот коровий сосок, потянула. Молоко было теплое и пахло жженой травой.
Злость, вызванная воспоминаниями, растворилась в этом природном напитке. Фатима протерла очки и улыбнулась. Потрепав корову по шее, она устроилась рядом в тени.
Автобус опоздал минут на десять. Пришел почти пустой. Старый, темный от солнца, морщинистый мужчина дымил сигаретой на заднем сиденье. Две узбечки с мешком риса и живыми курами дремали спереди. В кабине водителя над приборами крутила животом на цветной журнальной вырезке индийская танцовщица. По радио заунывно тянули народную мелодию. В конце дня в город мало кто едет, наоборот, из города будет давка. Фатима это обстоятельство учла в своем плане…
На площади вышли все. Фатима одна доехала до микрорайона. Поднялась по лестнице, достала ключи и по очереди отомкнула два замка стальной двери. Дверь она поставила после того, как Вахид, уже переехавший в новый дом, ввалился в квартиру и стал тискать ее, спящую. Тогда она ударила его маленькой женской гантелькой и, пришибленного, вытащила на площадку.
Достав из холодильника бутылку виски, девушка плеснула себе четверть стакана, залпом выпила, скинула платье и голая уселась в кресло. Часы показывали начало десятого. До двенадцати будут пускать слюни, потом полчаса прощаться. Позвонит около часа: Фатима была уверена, что Вахид позвонит. Он всегда звонит ночью после гулянки и нудит про свою любовь.
А сегодня, перед отъездом на столичное повышение, позвонит обязательно. Станет уговаривать ехать с ним. Как он хлюпал носом, упрашивая переехать, когда достроил новый дом.
Фатима встала, вынула из шкафа джинсы, черную рубашку. Порывшись в ящике комода, извлекла белье. Разложила все это на кровати. В ванной развесила мокрый купальник.
В нише туалета нащупала плоскую коробку.
Раскрыла и, развернув драные колготки, осмотрела маленький черный пистолетик-зажигалку. Коробку спрятала обратно, а пистолетик принесла в спальню и сунула под подушку.
Завалилась на кровать и закрыла глаза.
Заснуть не могла. Как разговаривать? Надо, чтобы он прихватил денег. В новом доме Фатима ни разу не была. Где он там прячет деньги? Хитрый мент… Может так затырить, что и, сломав дом, не найдешь. В дом сразу не наведаешься. Фатима специально не хотела думать, что станет делать потом. Она была суеверна. Боялась сглазить.
Время тянулось медленно, напряжение росло. Как ни храбрилась Фатима, убивать ей раньше никого не приходилось… Как убивали, видела. Но одно дело смотреть, другое — самой. Одно она знала точно: в этом городе ей не жить. В одиннадцать часов оделась, выпила еще четверть стакана виски, села возле телефона и неожиданно заснула.
Звонок раздался в полпервого ночи. Фатима вздрогнула, помотала головой и сняла трубку.
— Мне надо с тобой поговорить, — дрожащим голосом сообщил Вахид.
— Говори, — ответила Фатима по-русски, выдержав предварительно долгую паузу.
— Не могу по телефону. — Вахид тоже перешел на русский.
— Мне нужны деньги. Найдешь пять тысяч, можешь приехать.
— Пять тысяч? — переспросили в трубке.
— Пять тысяч долларов, — уточнила Фатима, дала отбой и побежала в ванную, Быстро ополоснула лицо. Вода текла ржавая и теплая. Но ждать, когда ржавчина закончится, не стала. В маленькую женскую сумочку Фатима запихнула пистолетик-баллончик. Сумочку повесила на плечо, поглядела на себя в зеркало, три раза плюнула и вышла из квартиры, заперев стальную дверь на два замка. Спустившись вниз, огляделась. Фонари, как всегда, не горели. Где-то трещал мопед. Фатима скрылась в кустах акаций, напугав черного тощего кота.
