Масть пиковая - Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович (лучшие книги онлайн txt) 📗
Внимательный и верный помощник Миршаб, тенью двигавшийся по службе вслед своему патрону, в те дни как-то отметил про себя: «Если он раньше хотел быть сыщиком и вором в одном лице, что, впрочем, ему блестяще удавалось, то теперь к этим двум ипостасям он хотел еще – угнетать и защищать угнетенных одновременно, душить свободу и быть ее глашатаем». Поистине шеф поражал даже видавшего виды Салима Хасановича.
В том, что Артур Александрович оказался абсолютно прав в своих прогнозах и выводах, подтвердил и факт следующего продвижения Акрамходжаева по службе. Да-да, еще при жизни верного ленинца Черненко, при том самом аппарате, который, казалось, проявлял к нему немилость и не давал дорогу ненаписанным статьям. Со смертью Брежнева кадровая чехарда, как смерч, пронеслась повсюду, особенно при Юрии Владимировиче Андропове, и то верно, иные чиновники аппарата из-за старческого маразма к обеду уже трудно соображали, где они: то ли дома, то ли на работе.
Как рассказывал в свое время Сенатору джизакский коллега, ездивший на утверждение к Генеральному прокурору СССР, тот в полном смысле напевал песенки в кабинете и, когда наш земляк назвался, кто он и откуда, тот вполне серьезно спросил, а где это, разве у нас есть область Джизакская? Новая встреча у них произошла через год с небольшим, и вновь после подробного доклада генеральный вдруг вопрошал: сынок, ты откуда? За полуторачасовую беседу весьма серьезного характера тот несколько раз заговаривался, запевал и постоянно интересовался: сынок, ты откуда?
Преуспел в кадровых перемещениях и Черненко, или точнее те, кто стоял у его кровати, не миновала эта эпидемия и Узбекистан, тут перестановки происходили куда чаще, чем где-либо. Каждое утро, открывая газету, обыватель злорадно интересовался, ну, посмотрим, кого сегодня скинули. И не проходило дня, чтобы его любопытство не удовлетворялось.
Продвижение по службе обошлось без помощи и протекции Артура Александровича, он в это время по туристической визе находился во Франции, отъезжая, шутил, хочу встретиться с Карденом, хотя Сухроб Ахмедович понимал, дай встретиться двум деловым людям и не мешай, выиграли бы обе страны, особенно советские покупатели, и вообще Шубарину развяжи руки, неизвестно, чье имя звучало бы ярче.
Освобождалось место заведующего административным отделом ЦК, он узнал об этом случайно, впрочем, о таких вакансиях не трубят в трубы, делается, как и делалось, в тиши, келейно. Знал Сенатор и кто метит на замещение, знал и от каких людей зависит назначение; должность эту он давно примерял на себя, в последнее время, прослыв просвещенным и широко мыслящим юристом, и впрямь уверовал в свою исключительность. Шансов теоретически не имел никаких, тем более без помощи Шубарина. И тут он вспомнил про бумаги Азларханова, в его документах при удачной комбинации находился путь ко многим людям у власти, умело шантажируя, можно было рассчитывать на их поддержку. Но пользоваться взрывоопасным материалом напролом он не решался, не забыл намек Шубарина, что суть его докторской диссертации очень похожа на мысли Амирхана Даутовича, с которым, говорят, Артур Александрович был в большой дружбе и испытывал к нему симпатии. Появись еще один предлог насторожиться пытливому Японцу, и он сразу вычислит, что прокурор Акрамходжаев ведет нечестную игру и имеет тайное досье на него самого и его ближайших друзей, догадается, что есть копии с тех документов, что выкрали из Прокуратуры республики ценой жизни двух людей. Играть с огнем не следовало, Ашот, да и тот же Коста, давно восстановивший форму в лучших клиниках и на курортах страны, выколотят любые признания если не у него, то у Салима, опыта им не занимать.
Но он не хотел упускать момент, когда еще подвернется такая благоприятная ситуация сделать карьеру, подобные места не каждый день освобождаются, можно вакансию прождать всю жизнь. Сухроб Ахмедович умерил бы свой пыл, довольствуясь креслом в Верховном суде, если бы знал, что на постах выше сидят люди широко образованные, с высочайшим интеллектом, благородные не только в душе, но и в поступках, наверное, таким-то людям он не стал бы поперек дороги. Но ведь он знал, как знали это многие, карьеру почти каждого высокопоставленного лица, кто за ними стоит, откуда они родом, на ком женаты сами и с кем породнились детьми, какими приблизительно капиталами располагают, кто за них пишет книги и докторские, умные статьи и доклады, кого они покрывают, тащат наверх и тех, кто покровительствует им.
Два дня, в субботу и воскресенье, они вместе с Салимом не выходили из дома, словно пасьянс, раскладывали документы из дипломата и так и эдак, час за часом прослушивали записи Азларханова, искали вариант, который никак не должен был насторожить Артура Александровича, но тщетно – все представляло определенный риск, беспроигрышный расклад не выстраивался. В понедельник утром Миршаб, оставшийся ночевать в особняке прокурора, приводя в порядок разбросанные по столу документы, обратил внимание на одну ведомость по выдаче зарплаты с особо крупными суммами, они ее изучали уже десятки раз, не фигурировала там ни одна искомая фамилия, не виделось хода к тем, кто решал судьбу назначения.
– Сухроб! – позвал он из другой комнаты злого, невыспавшегося друга. – Посмотри, пожалуйста, вот эту фамилию, не родной ли это брат нашего уважаемого Тулкуна Назаровича?
«Назаров Уткур» – увидел в ведомости Акрамходжаев. Они оба хорошо знали, что в Узбекистане родные, единокровные братья часто живут под разными фамилиями.
– Нет, Тулкун Назарович – ферганский, это всем известно, а ведомость из другой области, – ответил огорченно прокурор.
– А знаешь, где отец Тулкуна Назаровича начинал свою карьеру и десять лет был там секретарем горкома и лишь на старости смог вернуться в Фергану, а точнее в Маргилан, а ведомость как раз получается из тех мест. Не стал, наверное, он, уезжая оттуда, оставлять особняк кому-нибудь, все-таки у него семь сыновей, Уткур Назаров, видимо, и есть старший брат нашего Тулкуна Назаровича.
– Любопытно, любопытно, – сразу повеселел хозяин дома, – если так, я прижму этого партийного бонза. Ты сегодня же должен выехать на место и осторожно набрать материал на Уткура Назарова, если, конечно, он родственник уважаемого Тулкуна-ака.
Вечером того же дня Салим позвонил домой шефу и радостно сообщил, что они верно взяли след, и обещал завтра вернуться в Ташкент не с пустыми руками.
– Ай да Салим! – восхищался Сенатор товарищем, на удивление жене, даже открыл шампанское и поднял за него тост.
Вот он, вариант без риска, хотя ниточку они дернули все из тех же бумаг, теперь он крепко прижмет к стенке спесивого Тулкуна Назаровича и Шубарину заодно нос утрет. Работая в Верховном суде, он сам мог располагать материалом на его братца, если прежде на него заводили дела, да и почему бы ему не взять под микроскоп родню этого босса, если от него зависело назначение на столь ключевой пост, логика железная, да и Владыка Ночи наверняка привезет материал достаточный и ссылаться на ведомость из шубаринской кормушки не придется.
Помощник появился на следующий день к концу работы. Войдя в кабинет, он сказал шутя:
– Еще не обжили как следует кабинет в Верховном суде, а придется перебираться в Белый дом…
– И всего-то на третий этаж, – ответил в тон шеф.
– А ты хотел сразу на пятый? – спросил помощник, и они вместе рассмеялись.
Салим расстегнул портфель и бросил на стол три казенные папки с кратким, как выстрел, обозначением – «Дело», две из них были старые, из плотного картона, с хорошим ясным тиснением, вероятнее всего, записи в них велись еще чернилами, до эры шариковых ручек. Третья, самая толстая, заведена год-два назад, и фамилия «Назаров» на обложке писалась добротным фломастером. Акрамходжаев не проявил к папкам никакого интереса, даже брезгливо отодвинул их на край стола, ему все стало ясно, но он на всякий случай спросил:
– Что, умен, талантлив, невероятно изворотлив братец Уткур?
