Яблоко Немезиды - Жаренов Анатолий Александрович (книга бесплатный формат .txt) 📗
Грейвс нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Его челюсти ритмично двигались, перекатывая жевательную резинку. Робинсон копался в моторе своего “форда”, который не хотел заводиться. Легкий ветерок шуршал опавшими листьями. В рощице у дороги щебетала какая-то птица. Внизу шумела река.
Робинсону наконец удалось завести мотор. Он вытер пот со лба и подошел попрощаться с полицейскими.
— Вы забыли отдать мне ключи, — напомнил Коун.
Он смотрел выжидательно.
Старик похлопал себя по карманам и протянул связку Коуну.
— Мне можно ехать?
— Да, — сказал инспектор.
Когда “фордик” скрылся за поворотом, Грейвс, провожавший его глазами, повернулся к Коуну. Его глаза красноречиво выражали нетерпение. Он не понимал, почему медлит инспектор. Но спросить об этом не решался.
— Заприте дом, — сказал Коун.
И пошел к обрыву. Он не слышал, когда к нему подошел Грейвс. Шум реки заглушал шаги. А может быть, то, что он увидел под скалой, отвлекло его внимание настолько, что он забыл о Грейвсе. Хотя в этом, на первый взгляд, не было ничего особенного. Возле мыса река делала поворот и под самой скалой образовывала относительно тихую заводь. Вода была мутной, дно не просматривалось, несмотря на то, что глубина, видимо, была небольшая. Но Коун и не пытался разглядеть, что делается на дне. Он зачарованно смотрел на трепыхавшийся лоскуток черной ткани. Течение рвало его, тянуло в сторону, а он то тонул, то вновь появлялся на поверхности воды, оставаясь на прежнем месте.
Коун подумал, что он увидел этот лоскуток сразу, еще тогда, когда они только приехали на ферму. Только он не привлек его внимания. Но в памяти остался. Другие мысли, бродившие в голове, когда он впервые подошел к обрыву, заставили его забыть о том, что мелькнуло перед взглядом в пенных бурунах под “Копытом”. Потом, после осмотра фермы, ощущение чего-то забытого, недоделанного вернулось. Недаром ему так не хотелось уезжать отсюда.
Грейвс, дышавший за его спиной, тоже увидел черный лоскут.
— Что это, инспектор? — спросил он.
Коун смерил взглядом расстояние до воды. Не меньше тридцати метров. На вопрос Грейвса он только пожал плечами, хотя смутная догадка уже шевелилась в его мозгу.
— Туда нельзя спуститься? — спросил он Грейвса, понимая, что вопрос праздный.
Грейвс вытянул шею и пробормотал:
— Без веревки ничего не выйдет, инспектор.
— Ну так давайте веревку, — скомандовал Коун. И, увидев, что Грейвс не понял, добавил: — Садитесь в машину. Сообщите о находке Грегори, захватите все необходимое, врача, людей — и сюда. Я подожду.
Оставшись в одиночестве, Коун уселся на крыльце просидел так в задумчивости до прибытия полицейских машин. Он не удивился, когда парни вытащили из реки труп шаха Бен Аюза с камнями на шее и на ногах. Именно об этом он подумал, когда смотрел на черный лоскут, трепыхавшийся в волнах.
Осмотр трупа принес полиции еще одну странную находку. В руке мертвеца был зажат золотой медальон. Внутри медальона ничего, кроме мокрой грязи, не было обнаружено. На теле шаха явственно просматривались следы борьбы. Смерть наступила в результате асфиксии, — констатировал врач. Говоря проще, шаха задушили…
Коуна и Грегори вызвал шеф. Коун требовал немедленного освобождения Вилли Кноуде. Господин Мелтон поморщился, но согласие дал. Затем Коун заявил, что он должен допросить Эльвиру Гирнсбей, Перси, Бекки, и добавил, что неплохо было бы побеседовать с профессором Кирпи относительно Кнута Диксона. К его удивлению, шеф молча кивнул головой. Коун сказал также, что он хотел бы побывать в клинике профессора Кирпи. На это господин Мелтон ответил маленькой речью, в которой коротко охарактеризовал профессора как человека безусловно порядочного и находящегося вне всяких подозрений. Он заметил, что Коуну незачем ни ездить в частную клинику, пользующуюся отличной репутацией, ни посылать туда кого бы то ни было. Пресса не должна трепать уважаемое имя ни в каких аспектах, заявил шеф.
— Но ведь Диксон — пациент Кирпи, — упрямо сказал Коун.
— Диксон никогда не содержался в клинике, — произнес шеф. — Полиции нельзя пользоваться слухами. Полиция должна руководствоваться фактами и логикой.
— Профессор не отрицал, что Диксон — маньяк.
— Я приглашу профессора, — сказал шеф. — Вы, Коун, можете присутствовать на беседе и задавать вопросы. В рамках приличий, конечно. Кроме того, Коун, — жестко добавил шеф, — вы увлекаетесь. Вы запустили дело о наркотиках. Вы забыли о фирме “Дорис”.
— С фирмой все ясно, — сказал Коун. И подумал, что он грешит против истины. Если с фирмой “Дорис” и была некоторая ясность, то такой отнюдь не наблюдалось с фирмой “Менгери”. Но о “Менгери” Коун не говорил шефу. И не собирался сообщать кому бы то ни было, пока не узнает что-нибудь определенное. — С фирмой все ясно, шеф, — повторил он.
— Так ли? — спросил шеф.
Грегори вмешался в разговор. Он подтвердил слова Коуна о фирме “Дорис” и высказал сожаление, что теперь, когда выяснилось, что шах убит, оборвалась ниточка, ведущая к торговцам наркотиками. Надо все начинать почти на пустом месте. Между тем, сказал Грегори, он крайне удивлен решением шефа отпустить Кноуде на свободу. По мнению Грегори, это тот человек, который, несомненно, связан с бандой торговцев.
— Увы, — развел руками шеф. — Возможно, вы и правы. Но у полиции нет никаких оснований задерживать Кноуде. Ведь вы не располагаете доказательствами его вины. Закон на его стороне. И мы не имеем права. Особенно теперь.
Шеф как будто извинялся перед Грегори. Коун мог быть доволен. Господин Мелтон был сегодня явно не на высоте. Как легко он дал разрешение на то, за что вчера Коун получил нахлобучку. И все это сделал лоскуток черной ткани, который Коун случайно заметил на поверхности воды.
Коун сидел против Грегори, молча дымил сигареткой и слушал. Иногда он иронически щурился.
— Шах убил Бредли, — говорил Грегори. — А Диксон убил шаха. Это умозаключение теперь можно считать доказанным.
Коун не считал это умозаключение доказанным. Во всяком случае, его первую часть. Относительно Диксона доказательства имелись. Они допросили Эльвиру Гирнсбей, Перси и Бекки. Никто из этой троицы не отрицал, что медальон, найденный в руке шаха, висел на шее Кнута Диксона.
— Этот амулет, — сказала Эльвира, — должен был принести ему счастье. Я сама изготовила его. — И она поднесла к глазам платочек.
— Кнут никогда не расставался с этой штукой, — сказал Перси. Коун с любопытством уставился в лицо художника, овладевшего секретами средневековых колдунов. Ему хотелось бы поподробнее побеседовать с этим парнем с наглым лицом и глазами навыкате. Но времени было в обрез, и он ограничился только вопросами по существу.
— Когда вы видели Диксона в последний раз?
— Несколько дней назад.
— Знаете ли вы, что он купил ферму?
— Он этого не скрывал.
Эльвира на этот вопрос ответила несколько иначе.
— Я сама оформляла купчую.
— В свое время вы заявляли мне, что не знаете,суда исчез Диксон. Про ферму вы ничего не говорили.
— Перси ездил на ферму. Там никого не оказалось.
— Для чего Диксону понадобилась эта ферма?
— Он всегда был несколько… неуравновешенным. Эксцентричным. У него могли быть права на причуды. Я не задавала ему таких вопросов, господин инспектор. Я полагаю, что каждый человек волен поступать, как ему подсказывает желание.
— Вот как, — буркнул Коун. — Убить шаха ему тоже подсказало желание?
Эльвира бросила на инспектора уничтожающий взгляд и отвернулась.
Перси на вопрос Коуна о том, для каких целей Диксон приобрел ферму, ухмыльнулся.
— Мы мужчины, инспектор. И можем быть откровенны. Эльвира, безусловно, имеет право на внимание. Но когда у тебя десятки поклонниц, то надо как-то выходить из положения. Ферма расположена в экзотическом месте. Пикник в таком уголке…
— Нет фактов, — перебил Коун. — Диксон не устраивал там пикников. Ферма запущена.
