Следователь по особо важным делам - Безуглов Анатолий Алексеевич (читаем книги TXT) 📗
Что делать? Институт бросать жалко. Два год"а оставалось Да и отец, покойник, наказывал: учись, говорит, дочка, чтобы жизнь у тебя интересней нашей сложилась. Пришлось ей и учиться, и работать, и Серёжку нянчить. Слава богу, я тут, рядышком. Вдвоём, можно сказать, и подняли. Люди хорошие помогли. И в институте тоже. А в этом году, нет, в прошлом, прямо в сочельник Валерий возвращается…
— Он помогал Ане?
— Какой там! Ни строчки за эти пять лет не написал.
— Как же, ведь ребёнок?
— Не знал он о Сергее.
— Аня не писала ему?
— Я же сказала, что гордая она была. Если бы она ему отписала, он тут же бы прискакал.,
— Значит, о сыне он узнал впервые в конце прошлого года?
— Я и толкую об этом. Прямо под Новый год приезжает, в ножки ей. Говорит, помотался по свету-лучше тебя нет, прости, если можешь. А как не простить, коли сыну отец родной? От своего не бегут… Тем более Серёжа ему сразу на шею, Мне припомнился разговор в Ищенко… Залесский же не воспитывал своего сына, а тот ему сразу на шею...
— Но ведь ребёнок видел его в первый раз, — сказал я.
— Родное, оно чует. Ребёнку ласки отцовской, как солнца, требуется. В садике на улице все дети про своих отцов говорят, А детское сердце чуткое, обидчивое…
— Она его сразу простила, я имею в виду Залесского?
— Я это уж не Знаю, сразу ли, на следующий день ли, а может, и через неделю. Кто промеж мужем и женой влезет? Одним словом, приходят они ко мне на другой день нового года, по новому стилю, говорят, зарегистрировались…
Я вспомнил справку из загса.
— Наверное, третьего января?
— Постойте. Да, третьего. Старуха я, память прохудилась… Обженились, значит. А мне что? Я рада. Хватит, думаю, Ане в матерях-одиночках ходить. Перед людьми всетаки неудобно. И Серёжка при отце. Родном. Здесь, у меня, мы и отпраздновали. Валерий в магазинчик сходил. Все сам. Как полагается, шампанское, бутылочку водки. Но водку не всю выпили. Я питок никудышний, а больше мужиков нету. Валерий говорит, увезу Аню отсюда, надо, мол, жизнь посмотреть… Увёз… — Старушка неожиданно замолкла.
— Почему именно в Крылатое?
— Бог их знает. Человек к человеку тянется…
— К какому человеку?
— Дружок Валерия там работал, кажись. Да, точно.
Он их и пригласил. Обещал положить зарплату хорошую, квартиру выделить…
— Не Пащенко?
В Крылатом я слышал о нем от Мурзина. До Ильина был главным агрономом. В совхозе его прозвали Громышок.
— Он самый, — подтвердила старушка. — Я-то его в лицо не видела.
— Ну это, так сказать, повод уехать. А других причин не было?
— Не понимаю, мил человек, ты уж объясни мне, старухе…
— Может быть, им здесь нельзя было оставаться, люди .болтали что-то или ещё что другое?
— Да нет же! — всплеснула она руками. — Живи, сколько душе угодно. Напротив, Домишко-то их вот-вот сломают. И Жорке дадут квартиру. Как моя, только целиком. Без подселения. А то бы Аня с Валерием получили. Чего не жить?
У меня промелькнула мысль: теперешний хозяин дома, Нырков, отлично знал, что ему надо. Его бы действительно устроило и полдома…
— И все-таки почему они так быстро уехали?
— Быстро, — кивнула старушка. — Не сиделось тут, и ничего с ними не поделаешь.
— Казалось бы, люди встретились через столько лет разлуки, присмотритесь друг к другу, может-таки не выйдет совместная жизнь… ,
— Во-во-во! — кивала Анфиса Семёновна. — Точь-в-точь мои слова. Валерии смеялся: в наше, говорит, время думать некогда. Решили, и баста. Домик побоку…
— Выгодно?
— Хорошо продали, — сказала старушка, чуть запнувшись.
— И за сколько?
— Я уж не помню, сколько взяли. Да у Жорки, чай, документы имеются… — посмотрела она на меня невинно.
Интересно устроен человек. Он точно знает, где опасность. Может раскрыться, расчувствоваться, но принтом в глубине сознания у него всегда сидит часовой. Я этот вопрос задал неспроста. Уж слишком незначительная сумма отражена в документах о продаже дома. Явно, Нырков купил его дороже. Но, повторяю, он платил за квартиру в HOBQM доме в недалёком будущем. Со всеми удобствами и обслугами цивилизации… Кто так умело провернул дело?
Теперешний хозяин? Аня? Валерий?
Нырков сказал об Анфисе Семёновне: «деловая бабка»…
В одном я был уверен: этот секрет мне не раскрыть. Да и задача у меня другая.
Я говорил с крёстной Ани и все время готовился к самому главному вопросу. Об Ильине.
— Анфиса Семёновна, — спросил я, когда она кончила перечислять, что именно из вещей Залесских купили Нырковы, — вы знаете Ильина?
— Колю?
— Да, Николая Гордеевича.
— А как же. Хорошо знаю.
— Какие у него были взаимоотношения с Аней?
— Так он ведь ещё допрежь Валерия за ней ухаживал…
Она подтвердила мои догадки.
— До того, в смысле, как они вообще стали с Валерием встречаться?
— Да. Ну до того, как они, это самое, пожили с Валерием у ни.х в доме и он уехал к родителям за разрешением жениться. Так вот, Николай ещё раньше него дружил с Аней. Я не знаю, как правильно сказать. В старое время парень пройдёт с девушкой по улице, считай, кавалер, жених, стало быть. Теперь говорят-дружит. Ну, а она, значит, выбрала Валерия… Валерий уехал. Потом родился Серёжа. Николай после института тоже укатил и объявился снова в прошлом году. Какую-то диссертацию сдавать. Или отстаивать, не знаю я их порядков… Ну, и опять к Ане подлаживаться. Первая любовь не ржавеет… — «Это мы знаем.
Знакомая народная мудрость», — подумал я про себя. — Аня его, конечно, привечает, не погонишь же живого человека. А я вижу, не может она Валерия из сердца выбросить совсем. И мечется между огнём и полымем…
— Ильин бывал у неё дома?
— Бывал. Частенько. С Серёжкой играл. Ко мне.вместе приходили.
— И как у них, что чувствовалось?
— Погоди, мил человек. Я смотрю, он с Серёжкой, как с родным. Вышел это Коля на минуточку, а я Ане и говорю, мол, зачем парня мучаешь. Да и себя определить надо.
А она мне: теть Фиса, так называла всегда, теть Фиса, говорит, я сама ещё разобраться не могу, куда уж вам…
Короче говоря, спровадила меня. Николай, скажу вам, шибко Сергею Петровичу нравился…
— Аниному отцу?
— Ага. Мне говорил по секрету, что, мол, крепкий мужик из него получится… Слово, правда, другое употребил.
Дай бог памяти… Да, добротный, говорит. Хозяин справный.
Он им, помню, заборчик новый поставил. — Да, забор Ильин поставил крепкий. — Сергей Петрович слаб был…
Я перебил старушку:
— Так значит, вы спросили у Ани, выйдет ли она за Ильина? А дальше?
— Дальше? Один раз ещё только и был разговор. Прихожу я к ним утром в субботу или в воскресенье, не помню точно, какое-то дело до Ани было. Гляжу, Николай в кухне под краном умывается. Она ему полотенце подаёт… Я что-то такое сказала ей. В шутку. Хорошо, мол, когда мужик в доме. Она ничего не ответила…
— И когда это было?
— Ой, запамятовала.
— Пожалуйста, припомните.
— Какой-то, кажись, праздник обратно был. Вспомнила! Верно. Не суббота, не воскресенье, а праздник. Седьмое ноября.
— Значит, Ильин у неё ночевал?
— Выходит,ночевал.
— А как он воспринял приезд Валерия?
— Вот и получается, что Валерий ему уж во второй раз дорогу перебежал,
— Вы не знаете, они встречались после этого?
— Не знаю, врать не хочу.
— Он провожал их?
— На вокзале я его не видела.
— Аня его вспоминала или нет?
— Муж приехал…
— А она це просила вас не говорить при Валерии об их отношениях?
— Уж какие там были отношения, я не знаю…
— Человек бывал в доме… Ночевал… А вы — близкий, почти родной, могли проговориться.
— Родно-о-ой, — протянула Анфиса Семёновна. — Роднее не было. Что-то в этом роде Аня меня предупреждала.
Говорит, надо все начинать сначала. А старое — вон. Я, хоть и старуха, смекаю ещё. Могла и не предупреждать. Я худа ей не желала. Хотела бы всегда помогать, всей душой.
