Последняя ночь с принцем - Романова Галина Владимировна (полные книги txt) 📗
– А что у нее можно было найти, кроме лифчиков? – фыркнула Серафима Ивановна. – Лифчиков да чулок ажурных. Ни наркотиков, ни порнографии, ничего. Правда, их заинтересовала какая-то фотография.
– Фотография? – Рита мгновенно насторожилась. – Что за фотография?
– Не знаю, мне не показали. Но краем глаза я видела, что на ней Зиночка в обнимку с мужчиной. Темноволосый мужчина, повыше ее ростом. Он обнимал ее за шею, – начала перечислять Серафима, воодушевляясь с каждой минутой. – Все обратили внимание на его часы.
– Что за часы?
– Не знаю. Просто один из них сказал другому: «Посмотри на часы». Тот ответил: «Да уж вижу», или что-то в этом роде. И еще кто-то из них сказал, непонятно, зачем было это скрывать. Вот так, кажется… Да, именно: непонятно, зачем было это скрывать. И все. Больше ничто не привлекло их внимания, кроме фотографии.
Рита слушала, а Серафима сокрушалась еще минут пятнадцать. Охала и стенала о грядущих неприятностях и радовалась собственной дальновидности, толкнувшей ее на то, чтобы всех своих жильцов регистрировать в официальном порядке. Досталось и блюстителям порядка. Их Серафима пропесочила особенно основательно, к вящему изумлению Риты отозвавшись положительно лишь о Валентине Михайловиче. У Риты-то на этот счет были свои собственные соображения. Лично ей он не казался единственно и исключительно порядочным, и совсем уж она о нем не думала как о человеке высоких моральных принципов. Мало того, что умолчал об обыске в соседней квартире, так и о существовании фотографии не обмолвился ни словом. Сидел на ее кухне, ведрами поглощал ее кофе, жрал ее булки и ни слова…
Ну, гад, попадется он ей еще на узкой дорожке, она ему все припомнит.
Попался… И ни на узкой дорожке, а прямо в их тесном лифте, и уже на следующий вечер.
Это был день ее зарплаты. Она изрядно задержалась, бросаясь из магазина в магазин. Пополнять запасы продуктов ей очень нравилось. И к этому делу она всегда относилась серьезно и основательно. Сегодня Рита очень торопилась. Хватала все подряд и бросала в тележку. В результате почти половина купленного оказалась потом бесполезной тратой денег. Но она торопилась и еще была немного раздосадована. Кораблев так и не объявился. И не позвонил.
Она хотела даже грешным делом снова слазить к нему на балкон, но вовремя опомнилась. А ну как он вернется в неурочный час. Или вообще, может, сидит себе сиднем дома, притаившись, и тут она.
Здрассте, это я – явление первое….
Рита торопилась. Она летела с остановки с двумя туго набитыми пакетами, спотыкалась в неудобных шлепанцах на каждом шагу и смотрела исключительно себе под ноги. Потому и просмотрела назойливого и коварного Валентина Михайловича, притаившегося на любимой пенсионерками скамейке. Она пролетела мимо него в подъезд, промчалась по трем ступенькам, на которых все еще не стерся меловой контур погибшей Зиночки. И замерла с пакетами у лифта. Тот медленно полз откуда-то сверху.
Рита с напряженным вниманием смотрела вверх и думала о том, что дурацкие шлепанцы она сегодня же забросит куда подальше.
Вырядилась! Стильности ей не хватало! Стильности и грациозности! Обрела, что называется. Результат – огромный мозоль на подошве левой ноги и по паре на обоих мизинцах. Нога, вспотев, ерзала внутри этих шлепанцев, превращая каждый ее шаг в мучение.
Сейчас единственное, чего хотелось Рите, – это сбросить с ног сие дорогостоящее изящество и окунуть ноги в теплую воду, а потом, может быть, стоило позаботиться и о собственном ужине. Это были все ее мысли, она даже про Кораблева на время позабыла, настолько ей хотелось поскорее домой.
И тут вдруг над самым ее ухом:
– Рита, здравствуйте. Я могу вам чем-нибудь помочь?
Прежде чем повернуться, она ответила: «Нет». Потом повернулась и, теперь уже молча, отрицательно замотала головой.
– А я снова к вам, представляете! – обрадовался непонятно чему Валентин Михайлович. – Не думаю, что вы рады меня видеть, как раз наоборот. Но потребность видеть вас у меня была столь велика, что я все же решился. Вам помочь?
Тут лифт остановился и со скрежетом распахнул исцарапанные двери. Рита шагнула вперед. Валентин шагнул следом и тут же потянулся к ее пакетам. Рита инстинктивно отпрянула, пытаясь спрятать пакеты за спину. Пошатнулась на высоких неудобных каблуках и едва не упала. И упала бы, не ухвати ее Валентин за плечи.
– Осторожнее, Рита! – воскликнул он, вполне искренне изображая волнение, рук он с ее плеч так и не убрал.
– Пристаете? – Она хищно прищурилась, покосившись поочередно на обе его руки.
– Упаси меня бог! Страхую! – снова воскликнул он и улыбнулся.
Теперь он уже над ней, понятное дело, издевался.
– Меня не надо страховать, вам ясно?! – вспыхнула она до корней своих огненных волос, почти сравнявшись с ними цветом. – Я достаточно взрослый человек и…
– Ваша соседка тоже была взрослым человеком, а что из всего этого вышло? – укоризненно попенял ей Валентин и силой отобрал у нее пакеты. – Отдайте же! Какая вы настырная! Уверяю, что сегодня ни в коем случае не стану вас объедать…
Он снова ей наврал. Объесть не объел, но ни от кофе не отказался, и салат съел, и целую тарелку жареной картошки убрал, словно ее и не было.
– Послушайте, почему я вас кормлю второй день? – возмутилась Рита, когда он вызвался вымыть посуду и опять-таки силой усадил ее за стол.
– Я хороший, – самонадеянно заявил Валентин, фамилия у которого оказалась Милевин. – Я хороший и желаю вам только добра.
– Три ха-ха! – возмущенно фыркнула Рита. – Вы желаете у меня выведать что-нибудь. Вынюхиваете тут, шпионите! Только зря вы все это затеяли. Мне ничего не известно. Я все рассказала вам. Все, что знала.
Милевин неторопливо намылил тарелки, вилки и чашки. Потом аккуратно их сполоснул. Обстоятельно вытер чистым полотенцем, что вытащил без спроса у нее из шкафа. Расставил всю посуду по местам. Смахнул крошки со стола. Уселся напротив Риты и с присущей ему проникновенной ухмылкой поинтересовался:
– Обижаетесь на меня?
Она промолчала, глядя на него во все глаза.
Зачем ей еще и это счастье, сказал бы ты, господи?!
Сначала Кораблев, потом Зиночка, теперь вот Милевин Валентин Михайлович. Не слишком ли много персонажей за последние дни. Она еще с историей про Кораблева до конца не разобралась, а тут нате вам – еще и Милевин! Его она уж точно не хотела. Ни доброго, ни злого, вообще никакого!..
– Обижаетесь, – утвердительно кивнул Валентин и, неожиданно поймав ее пальцы, с чувством произнес: – А зря обижаетесь, Рита. Я и правда желаю вам только добра. Ну скажите, зачем вам неприятности из-за человека, которого вы почти не знаете? Он всего-то ничего живет в соседней квартире, а вы уже готовы…
– Да ничего я не готова! – разозлилась Рита и выдернула свою руку из его пальцев. – Что вы ко мне привязались с этим Кораблевым?! И уж если быть до конца справедливыми, то вас я вообще не знаю! Вот!..
Милевин снова смотрел на нее, как на ребенка. Несмышленого, запутавшегося, нашкодившего ребенка. А ей совсем не нравился такой взгляд. Она его с детства терпеть не могла, когда на нее так же вот смотрели сначала бабка, а потом Анька, когда заметно подросла.
Всем и всегда казалось, что Рита мала, несообразительна, что она способна натворить глупостей, а то и еще чего похуже. А когда она начинала возражать, то глядели на нее именно так, как смотрел сейчас Милевин Валентин Михайлович.
Это злило, бесило, сбивало с толку. Какое ему дело до ее личной жизни? Какое?! Или…
– Послушайте! – вдруг ахнула она. – Ваше участие… Ваше дурацкое непонятное участие имеет свое объяснение! Я поняла! Я наконец поняла, чего вы от меня хотите!
– И что же? – Взгляд у Милевина стал заметно строже, и попыток завладеть ее рукой он больше не повторял.
– Вы меня вербуете?! Ваши участившиеся визиты… Эти ваши ухмылки… Проникновенные взгляды… Вам нужен соглядатай… Чтобы я следила за Кораблевым и докладывала обо всех его действиях вам. Так ведь?!
