Выигрыш — смерть - Безымянный Владимир (первая книга txt) 📗
Передо мной стоял Серик — тот самый работяга-шофер, которого я оторвал от филармонии и гастрольных нашествий на провинциальные дома культуры. Серик и тогда не отличался кротким нравом, но сейчас по всему было видно, что он уже не в начальном классе блатной школы.
— Мы с Димой хорошо знакомы, — сухо, с недоброй усмешкой, сказал Серик.
Давид уловил интонацию, но как бы не обратил внимания.
— Ну и годится. Не думал, что у Димы друзья в братском Казахстане. Тем проще вам будет договориться. Тебя, Дима, жду у «Березки», Серик объяснит ситуацию, он представляет интересы одного моего хорошего друга. Слушай его, как меня.
Когда мы остались вдвоем, моя растерянность быстро улетучилась. Я находился на своей территории. То и дело проспект пересекали в разных направлениях знакомые. Что я, по сути, сделал? «Кинул лоха», подумаешь! Чтобы немного разрядить обстановку, я спросил:
— Как там твое семейство? —
Серик, не меняя выражения, резко ответил:
— Из-за тебя у меня нет теперь семьи. Жена бросила, когда с работы по статье уволили. Нашла себе хорошего парня, не такого дурака, какого вы из меня сделали. Но теперь и я в порядке — люди помогли. Работа клевая: может и тебе придется когда-нибудь оказаться моим клиентом.
Его пальцы выразительно щелкнули.
— Но пока не дрейфь. Хотя и стоило бы тебе перышко вставить. Ладно, шучу. Давай к делу. В Москву приезжает мой, а кстати и твой, старый знакомый. Так что мы в одной лодке… пока…
…Давид с нетерпением поджидал гостей. Баба Настя — экономка и прислуга, накрыла овальный столик в углу и убралась на второй этаж в свою каморку. Старуха, по словам Давида, засыпала в любое время дня и ночи, невзирая на шум в гостиной.
Пока тишину нарушал лишь шорох карт — мы лениво перекидывались «на интерес», — да негромкая музыка, какой-то французский шансонье. Но вскоре злобно, с хрипом залаяли оба волкодава во дворе, заметались, звеня цепями, скользящими по арматуре. Между ними оставался лишь узкий проход, о нем знали только свои. Сейчас, ожидая гостей, Давид включил освещение на этой условной дорожке. Вообще света в доме было больше чем достаточно: пылали две люстры богемского хрусталя, мягко светились торшеры и купола напольных светильников, подмигивала зеленым кошачьим глазом африканская маска в углу.
Послышались голоса, и в комнату вошли Крах и Серик. Через несколько мгновений в дверь проскользнул, как тень, Рахим. Ох, это «шапочное» знакомство в Петропавловске, когда мы едва ноги унесли от транспортной милиции! Но я не подал виду и почтительно пожал руку старику и его спутнику. Как они встретились тут, Рахим и Серик? Тамошняя мафия видно имела глубокие корни, если могла «выщипнуть» человека из любого уголка Союза, чтобы «подкинуть» в нужное место и в нужный час!
…Шло время, тысячная ставка в минутной игре не давала преимущества никому. Серик сидел на корточках в сторонке, поставив перед собой пузатый портфель. Мягкая потертая кожа, видимо, скрывала большие деньги. Изредка, то ли для самоуспокоения, то ли для пущей важности, Серик, засунув руку в карман, что-то нащупывал. С блаженной улыбкой удостоверившись, что все в порядке, он снова застывал, покачиваясь с пяток на носки. Возбужденный поначалу тысячными ставками, интерес к игре стал угасать.
Снова неистово, захлебываясь, залаяли собаки. В коридоре послышались шаги. Серик перестал раскачиваться и весь подобрался.
— Спокойно, это свои, — сказал Давид.
Вошли Бритва, Валера и Алик с Ирой. Еще и Алика приволокли! Быстро же он оклемался после «профилактики»! Надо отдать должное — на гостей из Казахстана Алик реагировал как профессионал — ни один мускул не дрогнул на его одутловатом испитом лице.
Бритва достал еще две колоды карт, и они начали резаться в штосе. Крах, проигравший пять партий подряд, предложил старику, кивая в сторону вновь прибывших:
— Может, и нам последовать их примеру?
Рахим хитро прищурился, его глазки укатились куда-то под лоб.
— Ну, парень, о тебе мы все-таки кое-что знаем. Рахим не будет играть с тобой в штосе. Рахим так говорит: если кто хочет провериться — с удовольствием поставлю пару карт от любой суммы.
И обвел всех цепким, не по возрасту живым взглядом.
Профессионалов, кроме Краха, в доме не было. И тут меня словно толкнуло:
— А что? Попробуем!
О том, что штосе — игра тюремная, в ней совершенствуются долгими годами, я знал отлично. О стаже Рахима за решеткой свидетельствовали миниатюрные, искусно выполненные татуировки на жилистых руках с опухшими суставами,
— Вот это дело, сынок.
Когда играют профессионалы — все в сторону. Главное поймать момент, когда увеличить ставку. Сама игра — карточный вариант «орлянки» или «чет и нечет». По правилам, начальную ставку можно увеличить в случае выигрыша. Противник, если не согласен со ставкой, не должен открывать лицом колоду.
Рахим уселся напротив моего стула на корточки: так играют в лагерях, но и после освобождения въевшаяся за долгие годы привычка не отпускает.
Первую карту я поставил лихо:
— От трех тысяч!
Она выпала четной, принеся три тысячи выигрыша. Внимательно наблюдавший за игрой Крах не выдержал:
— Дима, я в доле!
Я взял следующую карту и, не объявляя ставки, подрезал колоду.
Рахим, не обратив внимания на умышленную недосказанность, перевернул колоду «рубашкой» вниз, «засветив» две верхних карты. За нейтральным «лобовым» тузом шел валет. Такая же карта была на руках у меня. Я «засветил» карту и объявил:
— От пятисот тысяч!
На старика было жалко смотреть. Открыв колоду, он заведомо вошел в игру, и не имел теперь права отказаться даже при такой немыслимой ставке. Я его еще пощадил, так как верхних пределов у ставки не существовало.
— Я в доле! Все слышали? — срывающимся голосом прокричал Крах.
Присутствовавшие сгрудились вокруг стола.
— Тридцать процентов твои, Жорик, — бросил я, не отрывая глаз от старика, который начал монотонно покачиваться и внезапно… легким движением большого пальца отделил туза от прилипшей к нему сзади бубновой семерки. И валет пошел на нечетный счет!!!
В голове у меня как будто что-то со звоном лопнуло, перед глазами поплыли фиолетовые круги. Получилось, что я проиграл триста пятьдесят тысяч, не считая Жоркиных ста пятидесяти (вот и напросился в долю!).
Крах взорвался:
— Ах ты, тварь! Снюхался с заезжими!
— Заглохни, Жора, на мне втрое больше лежит.
Посторонние не знали, что проигранные деньги делились на троих — так решил Давид.
— Я свои долги плачу до копейки и отсрочки сроду не просил, — медленно произнес Крах, бледнея. — Но вы сейчас разыграли полмиллиона. Я кажется имею дело с солидными людьми. Ставка реальна? Тогда предъявите наличные.
Давид глянул на Жору в упор своими черными, слегка навыкате, глазами:
— Рахим мой старый товарищ, за его платежеспособность я ручаюсь. Достаточно?
— Вполне. Но ты не можешь ручаться за наличие денег у обеих сторон. Здесь — явный сговор. Будем собирать третейский суд, разбираться. Пусть Дима покажет разыгранные им с такой легкостью пятьсот тысяч, тогда я выкладываю свой проигрыш и ухожу.
— Не пятьсот, а триста пятьдесят. Остальные — твоя забота.
— Нет, Дима должен старику пятьсот, свою часть я сам отдам.
— Ладно, Давид, отвези меня.
— Нет! Давид найдет деньги, но дело-то именно в тебе, мой маленький вонючий друг. Можешь взять мою машину, но деньги привези. Давай, чего кота за хвост тянуть?!
Этим он окончательно вывел Давида из себя.
— Не командуй, не мент! Ты за Диму не переживай, ему каждый поможет. Телефон у меня работает, кому надо — позвоню. Бери, Дима, мою машину и постарайся собрать деньги, раз так получилось.
— Ты возьми кого-нибудь с собой, пригодится, — подал голос из угла Бритва.
Он единственный помалкивал, не влезая в эту историю.
— Алика цепляй и поехали, — продолжал Давид. — А то меня Жорик боится отпускать.
