Наследник царских кровей - Серова Марина Сергеевна (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
– Никита, я ненадолго, только с лечащим врачом переговорю.
– Хорошо, – кивнул мальчишка. – Я тут побуду.
– И никуда, лады?
– Ок.
Чуть дальше по коридору находилось уютное фойе, заставленное цветами в горшках и огромных кадушках. В центре находился допотопный телевизор и небольшой продавленный диванчик напротив. Такая зона отдыха, организованная персоналом для больных и посетителей.
– Петр Семенович, вы не будете возражать, если мы здесь поговорим? – махнула я в сторону диванчика.
– Конечно, здесь довольно удобно. Но мне требуется прояснить кое-что.
– Вся во внимании. – Я устроилась таким образом, чтобы не терять из виду больничный коридор. Это самая удачная позиция – ведь я должна держать Никиту в поле зрения. И мне не хотелось, чтобы он слышал наш разговор с врачом, мало ли что тот поведает о состоянии здоровья Николая.
– В первую очередь я должен прояснить, кем вы, Евгения, не знаю отчества…
– Можно просто Женя.
– Спасибо, так кем вы являетесь Николаю Алмазову, не совсем понял. Степень родства, я имею в виду.
– Никем, – легко бросила я, решив не обременять себя ненужной ложью.
– О, в таком случае ничем не могу помочь. Обсуждать состояние больного я могу только с близкими родственниками старше шестнадцати лет. Или с официальным опекуном несовершеннолетнего ребенка.
– Я, конечно, не опекун, но как раз являюсь официальным представителем Никиты Алмазова.
– На основании чего?
– Вот этой бумаги, – я протянула врачу составленный накануне договор о предоставлении охранных услуг. Умница Никита заранее прописал в нем пункт, позволяющий Евгении Охотниковой получить доступ к любого рода информации о состоянии здоровья Николая Алмазова. Даже к той, которую врач счел бы конфиденциальной.
– Что ж, – пробормотал Петр Семенович, возвращая мне бумагу, – у вас довольно широкие полномочия.
– Да. Так что я хочу поговорить с вами о здоровье Николая. И о травмах, повлекших смерть Марины Алмазовой. Еще мне хочется попросить вашего разрешения опросить персонал.
– Начинается, – доктор рассерженно хлопнул рукой по валику дивана, – всегда и во всем виноваты врачи. Да будет вам известно, родственники или представители каждого третьего умершего в больнице пациента забрасывают жалобами главврача больницы.
– Что вы говорите?
– Да, особо продвинутые одновременно штурмуют прокуратуру.
– Иски предъявляют?
– Да, портят кровь докторам, а мы, между прочим, спасаем жизни людей. Каждая смена – это стресс. Персонал работает в критических условиях, за мизерную зарплату.
– Это народ насмотрелся современных импортных сериалов про больницу, – усмехнулась я. – Cамое любимое национальное развлечение, к примеру, американцев вовсе не бейсбол, как думают многие. Они постоянно судятся друг с другом, по любому поводу.
– Вам легко иронизировать. Знаете, сколько полезного рабочего времени тратится на отписки и разбирательства с жалобщиками?
– Насколько я знаю, на практике очень трудно доказать врачебную ошибку. Думаю, основная часть жалоб не представляет серьезной угрозы и действительно только портит нервы и мешает работать. Но я расследую обстоятельства покушения на семью Алмазовых. Никита Алмазов не собирался обвинять врачей в смерти матери и теперешнем состоянии отца. Уверена, вы сделали все, что могли, чтобы спасти их обоих.
– О, если так, то я в вашем полном распоряжении, помогу по мере сил, предоставлю всю имеющуюся информацию. С чего начнем?
– С состояния Николая Алмазова.
– Да. Как ни странно, состояние средней тяжести. Николай был за рулем автомобиля, чисто теоретически при подобных авариях водитель травмируется намного меньше своих пассажиров, особенно сидящих на переднем сиденье.
– С точки зрения статистики переднее пассажирское сиденье самое опасное место во всем автомобиле, – подтвердила я.
– Совершенно верно. У Николая перелом двух ребер, перелом позвоночника и травма головы. Самые большие опасения, разумеется, вызывает то, что в данный момент пациент находится в коме.
– Разве кома – это не защитная реакция организма?
– Да. Своего рода. Медики сами, в случае надобности, погружают пациента в состояние, называющееся «медицинская кома». Разница в том, что из медицинской комы мы можем вывести пациента, когда минует опасность, а в данном случае прогнозировать что-либо невозможно.
– То есть он может находиться в этом состоянии…
– Сколь угодно долго. Месяцы, даже годы.
– О, я очень прошу не упоминать пока об этом при Никите.
Петр Семенович удивленно приподнял бровь:
– Боюсь, не понимаю вас.
– Мальчик недавно мать потерял, это сильный удар. И если он спросит у вас, как скоро очнется его отец, ограничьтесь, пожалуйста, общими фразами.
– Хорошо. Продолжим?
– Да, конечно. Марина Алмазова…
– Она получила травмы, не совместимые с жизнью. Переломы, травма головы, разрывы внутренних органов. Скончалась, не приходя в сознание, на подъезде к больнице. Если нужна более точная информация, обращайтесь к врачам «Скорой помощи». Какая бригада дежурила в тот день и была направлена по вызову, вы можете уточнить в регистратуре «Скорой помощи». Их корпус находится рядом с нашим, ближе к гаражам.
В этот момент у меня мелькнула мысль, которая раньше ускользала.
– Петр Семенович, пациенты были в сознании, когда приехала «Скорая помощь»?
– Не думаю, характер травм позволяет предположить, что нет. А почему вы спросили?
– Авария произошла на трассе, в это время почти безлюдной. Кто же позвонил в «Скорую» и ГИБДД?
– Насколько я знаю, в «Скорой помощи» звонки фиксируются на пленку, у гибэдэдэшников, наверно, тоже.
– Да, вы правы, без сомнения, фиксируется.
– Тогда нужно навести справки в этих двух службах.
– Что ж, спасибо за помощь. Вы нам с Никитой выпишете пропуск для посещений?
– Я отмечу в журнале, будете обращаться в бюро пропусков при каждом визите.
– Хорошо. А позвольте, еще задержу вас на минуту, – торопливо заговорила я, так как доктор уже поднялся со своего места, собираясь уходить. – У вас строгая пропускная система? Больного никто не пытался навестить?
– Не могу ответить точно, уточните в бюро пропусков. Я не давал распоряжения выписать кому-либо пропуск. Но подобные полномочия есть у любого врача.
– Как это обычно происходит?
– Если визиты разрешены лечащим врачом, он или медсестра отмечает фамилию пациента и номер палаты в специальном журнале. На основании этой отметки бюро пропусков выдает пропуск, и посетители предъявляют его охраннику на входе. Система простая и действенная. А сейчас, прошу прощения, вынужден вас покинуть, работа.
– Конечно. До свидания.
– Да. До встречи.
Все время, что я говорила с врачом, Никита мерил неуклюжими шагами коридор возле реанимационной палаты, ожидая, когда медсестры разрешат ему зайти. Он был необычно бледен и все время теребил пальцами рыжие вихры. Я подошла поближе, ободряя, обняла мальчишку за плечи.
– Ну что, они там еще долго провозятся? Не спрашивал?
– Спрашивал, конечно, скоро заканчивают. И сразу мы можем зайти, медсестра так сказала.
– Ждать – самое противное, да?
– Точно. Женя, я тут подслушал кусок разговора медсестры с санитаркой.
– Да. Что-то интересное?
– Странное скорее. Они между собой отца называют «счастливчик».
– И это плохо?
– Тон такой странный: язвительный, ироничный, что ли. Не уверен, что могу точнее объяснить, но что-то здесь не так.
– Никита, не расстраивайся заранее. Он там может быть не один, и говорить медсестры могли о другом пациенте.
– Я спрашивал – отец там один. Ошибки быть не может.
– Значит, на то есть свои причины, и мы все разузнаем. Петр Семенович официально разрешил мне опросить персонал.
– Здорово! Обычно доктора такого не любят.
– Да, учись, пока я рядом, – легкомысленно хихикнула я.
– Будет сделано! – бодро отрапортовал мальчишка.
