Моя-чужая (СИ) - Черная Лана (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
На ходу достала мобильник, набрала номер. Ответили сразу, словно ждали.
— Не смей ее трогать, слышишь! — прохрипела она в трубку.
— Аля? — голос сонный, или ей показалось?
— Я сделала все, как ты просил, слышишь! Ты все получил! Не трогай ее!
— Аля, я не понимаю…
— Только тронь… — Алиса задыхалась. — Я сдам тебя…
Впереди показался дом. Рыжее пламя осторожно лизало фундамент, карабкалось выше.
— Нет! — прокричала она, отшвырнув трубку.
Дверь распахнулась легко, словно она не запирала ее перед уходом. Внутри было тихо. Алиса влетела в комнату, где оставила Асю, и замерла. У кровати стояли двое. Первый, лысый здоровяк в черной водолазке то и дело поглядывал в окно, за которым набирало силу пламя. А второй, коренастый брюнет с тростью не сводил глаз со спящей Аси. И второго Алиса знала. Опасность разжала тиски, и Алиса прислонилась к двери. Выдохнула.
— Нужно уходить, — прохрипела она. — Дом горит.
Мужчины не обратили на нее внимания.
— И Игнат? Он тоже приехал?
Что-то было не так. Лысый подошел к ней, улыбнулся.
— Девушка права, — голос мягкий, как бархат. — Нужно уходить.
Брюнет кивнул, наклонился над Асей. Одну руку завел под голову, другой накрыл лицо. Алиса услышала, как хрустнули кости.
— Что… — она рванула было к кровати, но лысый перехватил ее, заломив руки. Она смотрела на поднявшегося брюнета и не верила собственным глазам. Как? Зачем? Он же любил Асю. Такую красивую историю любви рассказывал ей в больнице. И Игнат…
Видимо, последнее она произнесла вслух, потому что брюнет усмехнулся.
— Не нужно было возвращаться, — произнес он тихо, словно сожалея. Может, почудилось?
— Ты всех обманул, — выдохнула она. — Не было никакого маньяка. Это все ты.
Брюнет не ответил, кивнул своему подельнику.
— Игнат все равно до тебя доберется, — прорычала, когда на затылок легло что-то холодное.
Алиса дернулась. Но через мгновение острая боль прошила шею, горячая кровь затопила горло. И все исчезло.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. МОЯ.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Сентябрь, 2014 год.
Суббота. Утро.
Светает. По комнате плывет туман, каплями оседая на раскрытой балконной двери. Кирилл Погодин втягивает носом прохладный воздух и потягивается. Тело отзывается ноющей болью, напомнив о бессонной ночи. Улыбнувшись, переворачивается на бок. Рядом, скрутившись клубком и обняв подушку, спит Даня. По юному телу рассыпались капли пота, омывая багровые полосы — следы ночных утех. Кирилл проводит ладонью по перевитым мышцами плечам, пальцем чертит линию вдоль цепочки позвонков. Тихий стон слетает с губ любовника. Хороший мальчик, чувственный. Погодину нравится, как Даня мгновенно отзывается на его ласки. Как краснеет, губами припадая к его набухшему члену. И как из невинного мальчишки превращается в похотливое животное, стоит только оттрахать его сладенький ротик. Рука его скользит ниже, стискивает ягодицу, покрытую узором белесых шрамов. Даня вздыхает и придвигается поближе. Трется о пах Кирилла, возбуждая. Напрашивается, шалун, — усмехается Погодин, вжимаясь членом в упругий зад любовника. Мальчик подается назад, одним движением насаживаясь на член Кирилла.
От неожиданности Погодин охает — не ожидал от мальчишки такой прыти после ночи бурного секса. А тот уже начал двигать задницей, трахая себя и рукой поигрывая со своим членом.
Погодин прикрывает глаза, чувствуя, что еще немного и кончит. Но он не может позволить мальчишке взять верх над собой. Одной рукой сжимает длинные темные волосы, запрокидывает голову Дани и впивается в его губы. Другой перехватывает член мальчишки у основания, не давая получить удовольствие.
— Плохой мальчик, — выдыхает в ухо, прервав поцелуй. Кусает за мочку, целует шею, оставляет след от зубов на плече.
Даня стонет, выгибаясь навстречу Кириллу. Тот усмехается и тремя резкими толчками изливается в любовника. Дрожь прокатывается по телу мальчика. Он стонет, протягивает руку к члену, но Кирилл шлепает его по заднице.
— Не смей! — рычит.
Тот хнычет, подставляет зад под удары, пока кожа не алеет.
— Да…еще…накажи меня…о да… — хрипит Даня.
— Хочешь наказания? — насмешливо спрашивает Кирилл, ощущая, как возбуждение горячей волной растекается по телу, скручивается узлом в паху.
— Да…пожалуйста…
Погодин поднимается с кровати. Даня перекатывается на спину, ласкает себя.
— Выпорю, — рыкает Кирилл.
— Только этого и жду, — облизывается Даня и смеется.
— Уверен? — и мерит любовника внимательным взглядом.
Розовые лучи встающего солнца скользят по загорелому поджарому телу, гладя, словно руки любовника. Длинные музыкальные пальцы сжимают член с капельками влаги. Эти пальчики умеют доставить удовольствие. И не только в постели.
Кирилл проводит ладонью по лицу, смахивая романтические бредни, и подходит к распахнутому окну. Осень прохладой обнимает тело, подмигивает выглянувшим из-за крыш солнцем. В такое утро нет места пошлости. Хочется чего-то особенного.
— Кирилл? — взволнованный голос за спиной, горячее дыхание. На талии сцепились в замок обжигающие пальцы.
— Сыграй мне, — слова срываются с хриплым дыханием и Погодин тут же жалеет о своей мимолетной слабости.
Он ничего не спрашивает, хотя изнывает от возбуждения. Кирилл чувствует. Но Даня — умный мальчик. Молча уходит, а возвращается с гитарой.
Длинные пальцы перебирают струны, превращая разрозненные звуки в музыку, складывая простые аккорды в мелодию. Надрывную, на грани фола. Как их жизнь. И слова режут по живому, встряхивают, напоминают, кто они на самом деле.
— Темные твари…и сорваны планки нам… — шепотом повторяет Погодин.
Давно сорвало, хренову тучу лет назад. И нет обратного пути. И только так правильно.
Ничего не говоря, Погодин выходит из спальни. В гардеробной натягивает спортивный костюм. Музыка прорывается сквозь стену, рвет душу. Ни к чему это. Нужно возвращаться в форму. У него еще много дел.
Пробежка возвращает способность нормально мыслить. Больше никаких слабостей. И на мальчишку плохо влияет. А мальчишка — шикарен. Кирилл не думал, что ему так повезет. Будет жаль, если с Даней что-то случится. Но рано или поздно это произойдет. Держать его возле себя — опасно. Отпустить? Нет, Кирилл не сможет делить его с кем-то. Значит, выход всего один. Но он постарается, чтобы все было красиво и без боли.
Телефонный звонок застает его уже у дома.
— Утро доброе, Михаил Модестович. Чем обязан?
— Простите, что беспокою, Кирилл Васильевич, — юрист нервничает, голос дрожит. Что могло так взволновать обычно невозмутимого еврея субботним утром? — Но я никак не могу дозвониться до Артема Петровича.
— И? — Кирилл смотрит на часы — без четверти восемь.
— Тут документы…Артем Петрович завизировать должен. Сегодня — крайний срок.
— Ну так съездите к Артему Петровичу и завизируйте. Или адрес запамятовали? — Кирилл мысленно прикидывает, что босс должен быть дома. По крайней мере, его наружка ничего не сообщала. Из дома Артем не выходил, гостей не принимал. Значит, либо дрыхнет, либо бухает.
— Кирилл Васильевич, мне никак нельзя. Аврал.
— Михаил Модестович, дорогой, — Кирилл начинает раздражаться, — в вашем подчинении целый юротдел. Отправьте кого-то. Неужели мне надо объяснять, как надо работать?
— Нет-нет, — юрист вздыхает и неожиданно переходит на шепот, словно его могли подслушивать. — Но понимаете, тут очень важные документы. Конфиденциальные, я бы сказал. Не могли бы вы сами отвезти их Артему Петровичу?
— Я? — Кирилл хмурится — на это утро у него имелись другие планы.
— Да-да, я только вам могу доверить бумаги. Да и Артем Петрович вам доверяет. Все-таки вы начальник его безопасности. А эти документы…Если сделка не состоится, компания потерпит огромные убытки. А в сложившейся ситуации, когда Артем Петрович…Ну сами понимаете, вот… Это только на руку конкурентам.
