Ночью в дождь... - Колбергс Андрис Леонидович (книги онлайн полные версии txt) 📗
— Все должны быть тут! Цепс тоже должен быть! Вот он! — По-моему, самому сторожу находка тоже кажется невероятной и счастливой.
— Вот это да! Мы, оказывается, одного года рождения… Девятнадцатого! Цепс Петерис. А вот и адрес… Иередню… Я же говорил, а вы не верили! А правду говорят, что убийца, который бросил того человека в канаву, уже найден?
— Может быть, но мы еще ничего не слышали, — отвечает Ивар.
— Говорят, нашли и уже взяли, — старик кладет карточку обратно в ящик и закрывает его, торжествуя: у него ничего не может пропасть, у него все на своем месте!
Ивар точности ради еще раз перечитывает записанный им адрес Петериса Цепса, а я задумываюсь над ошибкой, которую мы допустили в самом начале розыска. Мы надеялись, что на следующий же день все огородники будут знать и говорить о случившемся, но оказалось, что информация из уст в уста передавалась медленно и отдаленных уголков Садов вообще пока не достигла. Из опрошенных только один человек поинтересовался, что именно произошло с мужчиной, обнаруженным в канаве (как только узнают, что ты из милиции, о таких вещах обычно спрашивают). Еще двое-трое лишь слышали, что произошло нечто чрезвычайное и более ужасное, чем взлом будок для садового инвентаря или кража яблок и груш: к этому они уже стали привыкать. Остальные не знали ничего.
Деятельность отряда курсантов внесла некоторое беспокойство в спокойную жизнь огородников и несколько всколыхнула ее, словно застоявшуюся гладь пруда. Однако добиться каких-нибудь ощутимых результатов нам с Иваром не удалось.
Удивительно, что здесь жизнь протекает так же безлико, как и в больших городах, где частенько люди незнакомы даже со своими ближайшими соседями. А мы надеялись и даже рассчитывали на то, что известие об этом событии с огромной скоростью облетит Сады и уже к вечеру кто-нибудь преподнесет нам готовые ответы на вопросы: как зовут? где живет? с кем общается?
Через час после рейда по Садам в нашем кабинете под перекрестным огнем вопросов сидит странный человек в полинявшей, поношенной, но чистой одежде. Ему шестьдесят три года, голова имеет грушевидную форму, седые, жидкие волосенки далеко отступили к затылку, поэтому лоб кажется очень широким, как у мыслителя. Под мутными глазами мешки. Он смотрит говорящему прямо в рот, словно тот вещает о неслыханных чудесах.
Когда сидит, держит свои длинные руки между коленями, ходит мелкими шажками, трусцой.
Это Петерис Цепс.
Почти на все вопросы он отвечает:
— Я не помню, — и сразу поясняет: — Мне нельзя употреблять спиртное, тогда я полностью теряю память.
Появление Петериса Цепса вносит коррективы в составленный ранее план действий. Один из его пунктов предусматривал сегодня вечером беседу с гражданским мужем дочери Грунского и проверку его не очень надежного алиби. Теперь этот разговор мы откладываем на будущее — если вообще в нем будет необходимость.
Глава VIII
Он не понимал, как это произошло.
Четвертый день на исходе, уже контролер — так теперь в тюрьме называют надзирателя — запер дверь и брякнул связкой ключей по решетке: «Спать пора!» Вокруг все разделись, и помещение наполнилось запахом застоявшегося пота, гнулись и скрипели нары под теми, кто устраивался на втором ярусе, а он все так же отупело сидел за длинным столом посередине камеры.
— Эй, раллист, — кто-то крикнул ему. — Быстро лезь в берлогу, а то нахлебаешься дерьма!
Он встал и начал медленно расстегивать арестантскую робу.
— Давай, давай! Кончай чесаться — мент сейчас пойдет назад по коридору и будет зырить в глазок! — Голос был хриплый, нетерпеливый, голос старшего по камере. Как-никак, а должностное лицо.
Он залез под одеяло и, уставившись в пестрый матрац, проглядывавший через железную сетку верхних нар (вместо досок), продолжал ждать чуда. Чуда он ждал вот уже четыре дня, с момента объявления приговора суда.
— Меня-то за что? — потерянно спросил он, когда по краям скамьи подсудимых заметил двух милиционеров. До этого он их не видел. Наверное, судья вызвал милиционеров по телефону из той комнаты, куда уходил совещаться с народными заседателями. Наурис, угрюмо уткнув подбородок в грудь, смотрел исподлобья на судью — как боксер на ринге. У Илгониса выражение лица не менялось, со стороны даже казалось, что происходящее вокруг наводит на него скуку — набрав в рот воздуха, он надул щеки.
Внезапное появление милиционеров помешало Винарту внимательно прислушаться к начальной части приговора. Он немного повернул голову назад и подмигнул Магоне. Это могло означать: видишь, достанется мальчишкам на орехи! Магоне — хорошая девушка. Винарта с Магоне познакомил Наурис: он учился с ней в одном классе. Это было в середине лета в кафе на открытой веранде. У Науриса была «физическая потребность хлопнуть коктейля», но свободных столиков не было. Официантка строго сказала, чтоб «не стоял над душой». Наурис уже приготовился отпустить парочку оскорбительных реплик, как вдруг заметил Магоне с подругой и два свободных места рядом с ними. Девчонки потягивали давно остывший кофе и курили сигареты одну за другой. Хотелось ли им ликера, неизвестно, во всяком случае они не отказались, когда Наурис заказал.
— Винарт — представитель рабочего класса! — отрекомендовал его Наурис. — За двойную плату отремонтирует ваши персональные автомобили!
Винарт только-только закончил ученичество и стал автослесарем третьего разряда. Это была завышенная оценка его способностей, хотя во время ученичества он проявил себя как старательный человек. К тому же ему просто повезло — наставником у него был мировой дяденька, который все вспоминал первые послевоенные годы и машины с газогенераторными двигателями: «Тогда из любой молотилки надо было уметь сделать роллс-ройс». Он любил приговаривать: нечего скулить о недостатке запчастей — их всегда не хватало и всегда будет не хватать, надо думать самому, как выйти из создавшейся ситуации. И все же такой высокий разряд Винарту дали, конечно, только из-за матери — она работала дворником в одном из домов на этой улице и за тридцать рублей в месяц еще убирала кабинет заведующего гаражом.
— Бедной вдове надо помочь, — сказал на экзаменационной комиссии завгар, намекая на разницу в оплате второго и третьего разрядов. — Ей никогда манна с неба не сыпалась.
Винарт знал, что дома у Магоне есть мать и отчим, но, наверно, там никто особенно не интересовался ее похождениями, ведь она никогда не говорила: «Сегодня я не могу остаться у тебя ночевать». А когда Винарт работал в вечернюю смену, она еще утром прямо с портфелем приходила к нему, но неприятностей за пропущенные уроки у нее никогда не было — училась всегда на твердую четверку, а таких учеников в классе было немного.
Зимой она сделала первый аборт, и мать Винарта, наверно, догадалась, потому что стала к ней относиться дружелюбно: вскоре девушка жила уже больше в доме Винарта, чем в собственном. В июне ей исполнится восемнадцать, тогда они смогут пожениться, а тут вдруг этот суд — Наурис с Илгонисом угнали «Москвич» и решили на каникулы махнуть в Таллинн, «погулять на всю катушку». Они думали, что машину там продадут, у Науриса даже был адрес покупателя, но не хватало денег на бензин и дорожные расходы. За тридцать рублей они предложили Винарту запасное колесо, совсем новое, и Винарт смекнул, что, продав его, заработает на этом еще столько же, а продать было не трудно: к автослесарям гаража нередко обращались частники с просьбой сделать небольшой ремонт. Завгар закрывал глаза на то, что эти заказы выполнялись после работы. Запрети он, лучшие мастера разбежались бы по другим гаражам, где им это позволили бы, или на официальных сдельных договорах заработали бы гораздо больше.
Катить колесо по улице, конечно, нельзя — да и на проходной мог прицепиться сторож, если таскать колесо туда-сюда, поэтому Винарт велел поставить украденную машину во дворе, за дровяными сараями. Воспользовавшись богатой коллекцией своего наставника, ключи к багажнику он подобрал быстро.
