Одна лошадиная сила - Стрелкова Ирина Ивановна (первая книга txt) 📗
«Впрочем, — подумал Володя, — с исторической точки зрения это приходится считать недостатком Путятинского монастыря: подвергнись он хоть раз вражеской осаде, было бы больше оснований хлопотать о реставрации, о создании в монастыре филиала городского музея».
Ничего интересного ни Володя, ни Фомин, за которым он незаметно наблюдал, в подземельях не обнаружили. Сырость, паутина, выброшенный за ненадобностью скарб.
— Ну и как? Доволен осмотром? — не без иронии спросил Володя, когда они выбрались наружу, на солнышко.
— Вполне, — благодушно отозвался Фомин.
— На самом деле пойдешь ловить рыбу?
— А почему же нет? Кстати, у меня две удочки. Приглашаю составить компанию.
— Вопросы задавать будешь?
— Ни в коем случае! Пойдем, а? Посидим в лодке, помолчим. Милое дело рыбалка — покой, тишина…
Фомин уговаривал слишком настойчиво. Володя заподозрил обратное. «Фома хочет меня спровадить. Использовал в своих целях и теперь намерен отделаться. Назло ему пойду!»
Фомин повел Володю через задичалый монастырский сад. Отсюда можно было спуститься к реке в нескольких местах. Через небольшие воротца, некогда запиравшиеся на бронированный щит, через угловую башню и через лаз, который мало-помалу образовался на месте небольшого отверстия, устроенного древними строителями, очевидно, для стока талой и дождевой воды. Фома направился к лазу и пропустил вперед Володю. Пришлось становиться на карачки и нырять в лаз. Следом за Володей этот путь проделал Фомин.
Отсюда город был совершенно не виден. Внизу река делала крутую петлю, надежно охватывая подножие холма. Сама природа назначила стоять тут, за естественной преградой, белокаменным крепостным стенам. Берег реки со стороны монастыря лет триста назад был обсажен тонкими прутиками. Теперь там склонились над водой могучие старые ивы. Под самой старой могучей и, быть может, самой мудрой ивой покачивалась щегольская лодочка.
— Твоя?
— У Витьки еле выпросил.
Витька был старший брат Фомина, работавший начальником ткацкого цеха, заядлый рыболов-любитель.
«Возможно, и удочки Витькины, — подумал Володя, соединяя легкие трубки из какого-то коричневого синтетического материала. — Отличные удочки и наверняка дорогие». Володя устроился на носу лодки Фомин оттолкнулся от мягкого травянистого берега и отгреб метров на десять. Якорем служил камень. Фомин осторожно, без плеска спустил камень на дно.
— Сейчас и у самого берега могут брать, и на глубине. — Фомин насадил червя, поплевал и забросил поплавок к берегу, в светлое местечко среди зарослей камыша.
Володя нарочно передвинул поплавок подальше от крючка и закинул удочку с противоположной стороны, на глубину. Теперь он и Фомин сидели спиной друг к другу.
— Есть! — Фомин подсек и вытащил окунишку, умещающегося поперек ладони. Бережно, чтобы не порвать губу, снял окунишку с крючка и бросил в камыши. — Иди, пришли своего старшего брата! — Сыскал в банке червя подлинней, насадил и старательно поплевал. — Слушай, Киселев, ты вообще-то не трепач. Тебе можно сказать. — Он привстал, напружил удилище и послал червя точнехонько на прежнее место меж камышинок. — К тому же и нет никакого секрета…
Фомин сделал паузу, но Володя безучастно помалкивал. Фомин достал пачку сигарет, перебросил Володе.
— Ах да, ты не куришь! — спохватился он. — Давай сигареты обратно. Так вот, могу поделиться, почему расспрашивал Анкудинова. Веду сейчас абсолютно пустяковое, скучнейшее дело. Это тебе не похищение из музея. Никаких тайн, никакой психологии, никаких экскурсов в историю. Просто-напросто из нашего клуба украдены четыре фотоаппарата. Новенькие, только что купленные. Рассказать?
— Валяй, — равнодушно согласился Володя, не сводя глаз с задрожавшего поплавка.
Какая-то мелкая кража в клубе его совершенно не интересовала. Володя горел одним лишь желанием — наловить больше, чем Фома!
II
Клуб Путятинской фабрики был построен в конце двадцатых годов по проекту архитектора-модерниста. Согласно смелому замыслу, здание имело форму веретена, поставленного торчком. Веретено пронизывали насквозь витки стальной винтовой лестницы. Первого этажа не было — голое пространство и посредине виток лестницы. Поднявшись по ней, посетитель попадал на второй этаж, разделенный пополам. В одной половине предположительно могли устраиваться массовые праздники, а в другой помещался зрительный зал, куда можно было попасть по двум закругляющимся коридорам, охватывающим зал с обеих сторон. Подъем на третий и на четвертый этажи был тоже по винтовой центральной лестнице.
Сначала все восторгались оригинальностью и смелостью замысла, особенно тем, как революционно использована форма веретена. «А что вы скажете про стальные витки лестницы?» — «Гениально!»
Однако вскоре выяснилось, что клуб несколько неудобен. Люди жаловались, что от кругов и витков у них темнеет в глазах. Поэтому вскоре к веретену пристроили нормальный первый этаж и нормальные лестницы через все этажи. Зал для массовок нарезали на клетушки. Фасад украсили шестью колоннами, на фронтоне поставили фигуру работницы с веретеном в руке.
Таким клуб был, когда Володя занимался в изокружке, таким остается по нынешнее время. Люди постарше ходят сюда только на Май, на Восьмое марта, на Октябрьскую и на годовщину знаменитой Путятинской стачки. Все прочие дни в клубе собирается молодежь. Не только с фабрики, но и со всего Путятина, а также из ближних деревень. Тут работают разные кружки; особенно славится хореографический. Ансамбль песни и пляски путятинского клуба занимает призовые места на областных смотрах. Иногда он выступает и в клубном зале. Но обычно тут по вечерам — из коммерческих соображений — показывают кино. Директор клуба Анфиса Петровна каким-то образом умудряется получать новые фильмы на неделю раньше, чем городской кинотеатр «Салют».
Тротуар перед клубом, а также эта сторона улицы — на двести метров в сторону вокзала и на сто пятьдесят в сторону фабрики — составляют городской пятачок. Вечерами тут народу — не протолкнешься. Такие пятачки — непременная принадлежность российских небольших городов.
В тот вечер на пятачке у клуба было особенно людно — шла кинокомедия с участием Евгения Леонова. Подъехала грузовая машина, из кабины выбрался с тяжелым чемоданом руководитель фотокружка Валерий Яковлевич Шарохин.
Кто-то из стоявших у двери громко спросил:
«Валерий Яковлевич! Привезли?»
Как удалось установить Фомину, вопрос Шарохину задал активист фотокружка, работник горкомхоза, без пяти минут пенсионер.
«Привез, привез. Завтра увидишь!» — ответил Шарохин и понес чемодан в клуб.
В этом чемодане и лежали четыре фотоаппарата. На другой день утром Шарохин обнаружил, что их украли.
Выслушав Фомина, Володя небрежно заметил:
— Да уж действительно дело не из крупных. Фотоаппараты сейчас стоят недорого. Каких-нибудь там двадцать рублей.
— Ошибаешься! — возразил Фомин. — Бывают даже дешевле, за пятнадцать, но учти на будущее — бывают и за семьсот.
— Ну, а какие были у Шарохина?
— «Зенит» ТТЛ с объективом «Гелиос». Цена двести сорок рублей. За штуку…
— Шарохин, конечно, шутит? — Володя не раз был свидетелем скандалов руководителя фотокружка с Ольгой Порфирьевной. Шарохин приносил заказанные музеем снимки, Ольга Порфирьевна придирчиво проверяла представленный им счет, уличала в обмане, и начинался бой за каждую копейку.
— Нет, Шарохин скис! — Фомин усмехнулся. — Шумит Анфиса Петровна. На Шарохина. И на меня раскричалась. Вынь да положь четыре коробки с фотоаппаратами. Собаку требовала для розыска. А что там делать собаке, если спозаранку уборщицы надраили полы мастикой!
— Мастикой? — Володя насторожился. — Занятное совпадение. Учти, Фома, натирка полов обычно производится по графику. Шарохин о ней заранее знал.
Этот дельный совет Фомин, к сожалению, пропустил мимо ушей. Ему сейчас было не до фотоаппаратов. Среди рыбной мелочи на светлом мелководье началась паника. Там появился кто-то крупный. Так и есть. Матерый окунище распугал окунят и с налета хапнул червя. Даже подсекать не надо — заглотал до желудка. Фомин выволок окуня в лодку, подлил на дно водички и пустил красноперого плавать. Тот заплескался со страшной силой, но Володя из самолюбия даже не оглянулся на удачливого рыболова. Фомин закинул удочку и не спеша продолжал рассказывать подробности доставшегося ему скучнейшего дела.
