Дело о вражеском штабе - Константинов Андрей Дмитриевич (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗

Прикладом автомата сержант ударил в спину Понкратова, а Сметанина сшиб с ног уже на площадке второго этажа, прижал парня коленом к бетонному полу, зло прошипел ему в затылок:

— Лежать, сука! — Выпрямился, рывком, за рукав затрещавшей куртки, поставил Юрия Сергеевича на ноги. Подтолкнул наверх: топай. Пролетом выше Понкратов перекатился на спину, подтянул под себя ноги и пытался подняться.

Сержант заставил Сметанина сесть на пол, рядом с напарником, осторожно посмотрел наверх, по направлению дверей квартиры. Полина Ратнер молча смотрела на все, что происходило внизу.

— Извините, — вдруг пробормотал сержант, прочистил горло:

— Полина Васильевна, вам придется с нами поехать. Нужно написать заявление. В 1-й отдел, на Якубовича…

— Я знаю, где это, — женщина чуть улыбнулась. — Я доберусь сама.

— Как скажете. — Сержант заставил Понкратова и Сметанина подняться на ноги. — Пойдем, Паша.

Они спустились на улицу, затолкали телохранителей в «стакан». Сели в машину.

— Спорим, она приедет в отдел в норковом манто? — вдруг с молодецким азартом спросил сержант напарника. — На десятку.

— Идет, — вяло отозвался Паша. Он недавно женился и теперь считал каждый рубль до ближайшей зарплаты. Десятка — деньги вроде бы и небольшие, да не всегда. Но отказаться от спора было как-то не по-мужски…

— Куда? — спросил водитель.

— В отдел, конечно.

Мотор «УАЗика» фыркнул, заработал ровнее. Машина тронулась с места.

…Спор сержант проиграл.

— Полина…

— Полина?

— Жена Ратнера приехала в отдел в пальто. — Шах закурил еще одну сигарету. — Обычное такое пальтишко. Неброское, но очень хорошее.

Витя задумчиво выдохнул дым:

— Заявление она написала. Но ребят выпустили уже через: два часа: за ними приехал кто-то из «Сената». Разрешение на оружие у них оказалось в порядке, а сопротивление милиции… По-моему, до суда дело не дошло.

— И что было потом? — спросил я.

— Не понял? — спросил Шаховский.

Похоже, он вспоминал что-то приятное.

Пожалуй, впервые я видел у него по-юношески мечтательное выражение лица. — А потом убили Ратнера. И о топтунах как-то подзабыли.

— Все?

— Убийство, сам знаешь, громкое было. Да и задержанных телохранителей никто со смертью Ратнера не связал.

— А ты?

— Князь, ты мальчик взрослый. Можешь понять: когда в работе появляются личные отношения, работа накрывается… — Шах закурил очередную сигарету. — Соболин этого не знает. И никто не знает.

Надеюсь.

Мы докурили уже в молчании. Шах потушил сигарету, одним глотком допил остывший кофе.

— Есть еще вопросы?

— Адрес и телефон.

— Чей?

— Ратнер Полины Васильевны.

Витек мгновение помедлил, потом достал из кармана куртки телефонную книжку:

— Пиши…

Я аккуратно записал адрес, тщательно сложил листок вдвое и положил его в карман рубашки. Шах натянул подсохшую куртку:

— Пока.

— Удачи.

Уже в дверях он остановился:

— Будь осторожнее. Она очень красивая.

И ушел.

Я проснулся оттого, что Полина…

(Вот! И я туда же! Ловил Шаха и сам — попался!

Прав был Витек.

Очень красивая женщина.

Никакие разумные доводы, которые я быстро перебрал в уме, меня не остановили…)

…что-то быстро говорила во сне. Я осторожно чуть приподнялся на локте, всмотрелся в ее сонное и от этого очень детское лицо. Прислушался.

— Нет! Не надо… Игорь!…

Имя ее погибшего мужа словно вытолкнуло меня из постели. Суеверный страх перед покойниками, похоже, оставили мне в наследство предки. Гордые горцы с уважением относились к усопшим. Я выбрался из-под одеяла, в сумраке спальни с трудом отыскал свои черные джинсы. Мягко ступая, выбрался на кухню. Здесь на темном, под дерево, столе белела пачка моих сигарет. Я опустился на стул и закурил.

Полина Ратнер легко согласилась на встречу со мной. Даже после того, как услышала, кто я и зачем мне нужно с ней поговорить.

Когда в нашем первом телефонном разговоре я первый раз произнес имя ее мужа, мне показалось, что вдова чуть слышно вздохнула-всхлипнула. Но голос у нее не дрогнул.

— Мы можем встретиться завтра вечером, скажем, в восемь часов? — спросил я.

— Конечно.

— Где?

— Будет проще, если вы подъедете ко мне. Адрес вы, похоже, знаете, — ее голос стал чуть насмешливым. Это вогнало меня в краску. Как малолетку, которые первый раз решается пригласить девчонку на свидание и малосвязно бормочет: кино, кафе, мороженое…

— Знаю… — выдавил я из себя.

— Я жду вас завтра. В восемь.

— До встречи.

— До свидания, Зураб Иосифович.

Еще немного сарказма, или я становлюсь мнительным, как малолеток? Вах!

…Уже подходя к ее дому — мрачноватому, доходному, в стиле модерн, — я понял, что так толком и не знаю, зачем хочу встретиться с Полиной Ратнер. Вряд ли она сможет рассказать мне больше, чем Соболин или Шаховский.

Признайся, Зураб. Признайся себе: ты хочешь увидеть эту красивую женщину.

И может, с ней… переспать.

По крайней мере, я смог честно себе признаться в том, чего хочу. Честно-то честно, да на душе от этого легче не стало.

Дурак ты, Зураб. Одумайся: у тебя жена красавица. Умница. Тебе же с ней хорошо? — Даже очень! Она такое… Такое вытворяет. И в постели, и по жизни. — Чего тебе еще нужно?

Я вошел в подъезд. На лестнице с широкими вытертыми старинными ступенями было мрачновато. Я поднялся…

(Площадка второго этажа: здесь сержант из 1-го отдела догнал Сметанина.

Окно. Подоконник. Окурков не стало меньше. Сметанин и Панкратов с умом выбрали точку: улица и подходы к подъезду просматривались замечательно. Правда, почему топтуны дали себя заметить? Или они не собирались прятаться? Да и вовсе они не топтуны.)

…на третий этаж, мгновение помедлил перед дверью. И нажал звонок.

Мягкая, переливчатая трель сразу канула куда-то в недрах квартиры. Потом послышались легкие и уверенные шаги.

Громыхнул замок.

Мне сразу понравилось, что Полина Ратнер не стала специально принаряжаться.

Полинявшие джинсы в обтяжку, свободная рубаха навыпуск. Густые медно-рыжие волосы собраны в «хвост».

Она улыбнулась:

— Зураб Иосифович?

— Добрый вечер. — Собственный голос показался мне сдавленным и чужим.

Дыхание перехватило.

Женщина! Какая женщина!

— Проходите. — Она пропустила меня в прихожую. Заперла дверь. Молча показала на немного вычурную вешалку.

Я разделся и вслед за хозяйкой прошел в просторную комнату. У одной из стен — стеллаж с книгами, напротив — телевизор, в центре изящный столик, заваленный бумагами. Вокруг него — кресла и диван. Дальняя от меня дверь была чуть приоткрыта.

(Знак? Приглашение?)

Была видна часть тщательно прибранной двуспальной кровати.

Полина остановилась у бара:

— Что будете?

Я мгновение поколебался. Вообще-то, Обнорский — особенно на службе — пить не разрешал. И к тому же я еще помнил, как мне было тяжко после празднества у Кира.

Полина Ратнер решила мне помочь:

— Коньяк? Погода сегодня очень нехорошая…

— Пожалуй.

Она быстро разлила коньяк по пузатым бокалам. Протянула один мне, сама, изящно подобрав ноги, села в кресло, мне показала на диван.

Я слегка качнул бокал, прислушался к аромату. Отличный коньяк. Мне такой дед наливал, когда я, уже после школы, курсантом Рязанского училища, приезжал на родину предков — в Цхалтубо.

— Спасибо, Полина Васильевна…

— Полина.

— Тогда просто Зураб.

— Договорились. — Она чуть улыбнулась. С той минуты, как я переступил порог ее квартиры, Полина пристально меня разглядывала. Со сдержанным любопытством.