Подозрительные обстоятельства - Квентин Патрик (электронные книги без регистрации .txt, .fb2) 📗
— Прелесть…
Неожиданно ее ярость сменилась слезами, и, прежде чем я успел опомниться, она бросилась бежать, не разбирая дороги.
Я повернулся к Монике. Она по-прежнему лениво лежала на песке, ее тело было таким притягательным… Как я мог забыть? Она улыбнулась.
— Надеюсь, ничего страшного? Значит, ее зовут Прелесть? Какие странные понятия у американских девушек! Неужели она считает, что мужчину можно привязать к фартуку…
— Но, Моника, откуда ты о ней знаешь? Она загорелой рукой взъерошила мои волосы.
— Бедный Ники, выходит, ты позволяешь командовать собой, даже пока свободен?
— Моника.:. —Ее пальцы по-прежнему теребили мои волосы. — Моника, скажи, откуда тебе известно ее имя?
Она убрала руку и прижалась губами к моим губам, потом легонько оттолкнула меня.
— Во-первых, ты сам ее так назвал. А во-вторых… Бедняжка, думаешь, я здесь случайно? Какой ты наивный! Да знаешь ли ты, что твоя мать — умнейшая, удивительнейшая женщина? Сразу чувствуется, что это не американская мать. Тебе не приходило в голову, что твоя удивительная матушка могла позвонить в Париж? «Моника, дорогая, вы меня не знаете, я Анни Руд — мать Ники. Бедный мальчик так терзается. За ним бегает одна девица, которая во что бы то ни стало хочет женить его на себе. Ей до смерти хочется стать невесткой известной и богатой актрисы. Моника, дорогая, позвольте мне сегодня вечером перевести вам телеграфом деньги на билет в Канны».
Ну, это уж чересчур! Конечно, Моника — удивительная девушка. Удивительная! Но… Я разозлился на мать.
Какая интриганка! Пришла в восторг, услышав о браке. «Божественная идея…» Умилялась Прелестью, заставила ее еще больше работать, а сама позвонила Монике, цинично рассчитывая, что стоит мне ее увидеть, и я обо всем забуду. Прелесть, милая моя! Я добьюсь у тебя прощения, даже если на это уйдет вся жизнь!
Я поднялся. Моника призывно раскинула руки.
— Ники, — вскричала она, — куда ты? Это же глупо!.. Ее голос казался голосом сирены, но даже это меня не остановило. Я побежал в отель и без стука ворвался в комнату, где жила Прелесть. Она рыдала.
— Прелесть, дорогая, я сам не понимаю, как это случилось, но это никогда не повторится. Клянусь!
— Ники, прости меня. Я просто деревенщина.
— Это все мать. Ее интриги. К черту! В Лондоне мы поженимся.
— Но, Ники, твой возраст…
— Я скажу, что уже совершеннолетний.
— Нет, нет, Ники, не глупи. Никогда не будешь счастлив, если пойдешь против воли матери. Ты сам это знаешь. И я тоже. Так ничего не выйдет. Мы должны убедить ее. Должны ей доказать, что я не какая-нибудь бульварная девка.
— Бульварная девка! Кто посмел так тебя назвать?! Во мне вновь вспыхнул гнев. Мать, которая сама родилась в болгарском грузовике… Мать, которая… «Спроси Роже Ренара, он был там, когда она сделала это».
— Нет, Ники, мы должны все уладить с Анни. Я могу подождать. Да, я могу подождать, потому что люблю тебя.
— О, Прелесть, я тоже тебя люблю.
Этот вечер был последним в «Летнем казино». Я стоял за кулисами, наблюдая, как мать раскланивается с публикой. После началось веселье в обществе старых друзей Эльзы и Скипарелли и двух греков по имени Онасис и Никрос. Было уже половина третьего, когда мы с Прелестью в последний раз вышли из «Казино».
У входа в сад нам навстречу двинулся какой-то мужчина небольшого роста.
— Пардон, — сказал он и продолжал по-французски: — Мне сообщили, что здесь я смогу увидеть мадам Анни Руд. Конечно, время не совсем подходящее, но я только что прибыл в Канны и узнал из газет, что сегодня ее последнее выступление. Мы давно не виделись. Я ее старый друг.
Он поклонился Прелести, потом мне.
— Меня зовут Роже Ренар.
Глава 18
В другое время это имя привело бы меня в ужас, но сейчас я был так зол на мать, что усмотрел в этом перст судьбы. Мы с Прелестью переглянулись.
— Так вы Роже Ренар! — по-французски отозвался я. — Тот самый господин, что был женат на Норме Дилэйни?
— Норма! — воскликнул Ренар. — Вы знали бедняжку Норму?
— Я сын Анни Руд, — сказал я и представил Прелесть, неожиданно поняв, что надо делать. — Месье Ренар, боюсь, мать уже ушла, но может, вы окажете мне честь и выпьете с нами по стаканчику?
Тот посмотрел на нас.
— Но, месье, вы и ваша подруга, несомненно, хотите побыть наедине.
— Нет, — твердо сказала Прелесть, — вовсе нет. Растолкуй ему, Ники.
Я перевел ее слова Ренару, и он принял наше приглашение. Мы сели в такси и поехали в бистро в районе старого порта, которое, как я знал, было открыто всю ночь. Всю дорогу меня сверлила мысль: сейчас мы узнаем, что сделала мать в Париже. И хотя гнев на нее утих и где-то внутри я даже испытывал сомнение («Подожди, Ники, ты еще пожалеешь…»), любопытство превозмогло все.
Мы приехали в бистро и заняли уединенный столик.
— Нужно расколоть его, — прошептал я Прелести.
— Как?
— Есть один путь. Напоить и очаровать. Последнее за тобой.
Она сжала мой локоть.
— Ты хочешь сказать, что он был там, когда она…
— Да.
— Но, Ники…
— Да, — сказал я, — да.
Мы сидели за столиком и пили шампанское. Прелесть, не знавшая по-французски ничего, кроме разученных с преподавателем лирических песенок, орудовала под столом коленками, а я вел разговор о Норме, ее знакомстве и дружбе с матерью.
К своей радости, я заметил, что месье Ренар, в отличие от других известных мне французов, не очень силен на выпивку. Правда, не исключено, что на него благоприятно действовали и заигрывания Прелести. Как бы то ни было, он становился все дружелюбнее и милее. Не успевал он выпить, как я снова наполнял его бокал.
За первой бутылкой последовала вторая, а когда мы перешли к третьей, мир показался мне радужным и удивительным. Ренаром, напротив, овладела меланхолия, и он погрузился в воспоминания о временах, когда его считали одним из лучших французских кинооператоров.
— Да, да, месье. Вы молоды. Возможно, вы не поверите, но в былые времена имя Роже Ренара значило очень многое. Случилось что-то важное? Спросите Роже Ренара. Взошла новая звезда? Насколько она фотогенична? Подходит ли под кино? Спросите Роже Ренара. Верите, месье? Так же началась карьера Анни. Да, месье. И человек, который обнаружил ее, сделал Великой Анни Руд, такой, какая она сегодня, никто иной, как Роже Ренар!
Я подался вперед.
— Расскажите нам, месье, как началась карьера матери. Она ведь неожиданно появилась, с улицы. Что может быть романтичнее? Как это случилось?
— Ах, Великая Анни Руд, — вздохнул тот. — Великая Анни Руд!
И он заговорил, а я старался не пропустить ни слова, жалея, что Прелесть не понимает по-французски.
Жили-были два продюсера: Дюпон и Пико. Дюпон был гением, а Пико умел твердой рукой возвращать истраченные деньги. Они купили потрясающий сценарий с потрясающей женской ролью. Кого пригласить снимать фильм? Конечно же, только Роже Ренара. Так он стал оператором и начались поиски героини. Месье Ренар, чей вкус и опыт не уберегли его от женитьбы на Норме, пытался, надо сказать, протолкнуть ее на эту роль, но затея была обречена на провал. Как-то раз, когда Пико отлучился по делам, кажется, в Лион, Дюпон увидел в одном варьете небольшой водевиль, в котором мать и дядя Ганс пели тирольские песни. Одного взгляда на девушку было достаточно, чтобы месье Дюпон сказал себе: «Вот то, что нам нужно». Он прошел за кулисы, переговорил с матерью, а на следующее утро позвал Ренара. «Роже, я нашел ее». Потом Дюпон познакомил Ренара с матерью, и тот опытным взглядом определил, что перед ним будущая звезда.
— Ах, — вздохнул Ренар и потянулся за бокалом. Я налил ему, потом себе. Прелесть отказалась. — Ах,— снова произнес он, — все это было. Бедную, никому не известную девушку ждал успех. Во всяком случае, так нам тогда казалось. Увы, успех — такая призрачная вещь…
