Дом аптекаря - Мэтьюс Эдриан (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
Рут ахнула, и Майлс вопросительно взглянул на нее.
— У меня дома такая звезда, — сказала она.
— Что, на барже?
— Точнее, на крышке люка. Граффити. У наших местных мазил появилась тяга к эзотерике. В следующий раз они, чего доброго, потребуют с меня плату.
— Ты знаешь, что она означает?
— Ни фига я не знаю. Собиралась спросить у мистера Муна, но закрутилась с делами и забыла.
— Собиралась спросить… кого?
— А тебе эти знаки что-нибудь говорят? — не отвечая на вопрос, спросила Рут.
— Нет. Выглядят, согласен, немного эзотерично. Что-то в духе старины Калиостро. Щелкни, ладно?
Рут не заставила просить дважды, но скривилась, едва посмотрев на жидкокристаллический видоискатель.
— Слабое разрешение. — Она сделала пару снимков и снова подошла к картине. — У тебя карандаш есть? Обычный карандаш.
— Конечно.
Рут перенесла картину к столу и положила лицевой стороной вниз. Потом вытянула с кронштейна длинную полоску шелковистой бумаги, в которую заворачивали перед отправкой на хранение хрупкие предметы, отрезала ножницами нужную длину и, положив бумагу на картину, разгладила ладонью.
— Скотч?
Майлс покачал головой. К счастью, в сумочке нашелся лейкопластырь. Рут разрезала его на квадратики, закрепила ими бумагу и осторожно, стараясь не пропустить ни одной детали, принялась копировать на бумагу все знаки и цифры.
— Отличная работа, — восхищенно произнес Майлс. — Это ведь называется притиранием, верно?
— Что?
— Я, бывало, занимался этим на каникулах с отцом. Одно из излюбленных времяпрепровождений в старой доброй Англии. Наряду с трейнспоттингом [12] и запуском в штаны живых хорьков.
— Верю на слово, Майлс.
Когда она закончила, они вместе оценили полученный результат. И цифры, и символы ясно проступили на бумаге. Рут отклеила лист и тщательно сложила. Майлс вернул на место картину.
Она села на пол, обхватив себя за колени. Толстяк англичанин прислонился к столу.
— Знаю, о чем ты думаешь, — сказал он.
— И о чем же?
— Ты думаешь о Скиле.
— А ты нет? Кому еще надо отпугнуть меня от Бэгз? Не считая серой бюрократической машины по имени коллекция «НК», он единственный, кому есть от этого выгода. Но все равно получается бессмыслица.
— Объясни.
— Его тактика. Она какая-то несуразная. А что бы ты сделал на его месте? Спокойно ждал решения комиссии?
— Можно и не дождаться. Особенно если учесть, что некая исследовательница, обязанная быть справедливой и беспристрастной, втайне объединилась с соперником и…
— Да пошел ты! — Рут в отчаянии тряхнула головой. — Значит, по-твоему, я должна держаться от нее подальше? — Она нервно вгрызлась в ноготь на мизинце.
— Нет. Если хочешь знать мое личное мнение…
— Ну-ну!
— Не отступай.
— Почему?
— Во-первых, из-за тех писем, о которых ты мне рассказывала. Письмах самого ван дер Хейдена.
— Боже, я пыталась их найти, но ты бы видел, какой там бардак. Это что-то! Пресловутый стог сена с той самой иголкой. Можешь мне поверить. Кстати, старушка избавляется от своих кошек, так что если твоему Свеекибуду нужна компания…
— Боже упаси.
— Знаешь, Майлс, — подумав, добавила Рут, — я не знаю, кем надо быть, чтобы назвать кота Свеекибудом. Ничего удивительного, что он ведет себя неадекватно. Откуда ты взял такую кличку?
— Понятия не имею. Просто пришло на ум. И мне показалось, что ему такое имя в самый раз.
Рут недоверчиво уставилась на него:
— Интересно, а тебя он как называет?
— Наверное, Консервным Ножом. И, милая, не уходи от темы.
— На чем мы остановились?
— На Лидии. Она с тобой откровенна?
— Раньше я так думала. Сейчас уже не уверена.
Майлс повернулся к ней широкой спиной — клетчатая рубашка, широченные вельветовые штаны — и, вынув из кармана перочинный нож и носовой платок, занялся картиной.
— Послушай, — добавила Рут после секундной паузы, — если отвлечься от кошек и пенсионеров, думаю, нам стоит поговорить с Кабролем. По крайней мере выложить на стол кое-какие карты. Что плохого в том, что мы провели некоторые изыскания? Человек переворачивает камень, и что он там видит? Что-то ползающее и шевелящееся. Без этого в нашей работе не обойтись. Плохо, когда открытие держишь при себе. То есть, я хочу сказать, что ситуацию ведь нужно рассматривать и в исторической плоскости. Пусть мы — или, если хочешь, я — насолили какому-то извращенцу. Но ведь бюро нередко сталкивается с подобными случаями. Оно и существует для того, чтобы улаживать конфликты, разве нет? Коллекция «НК», Институт военной документации, Комитет Эккарта — весь реституционный бизнес для того и затеян, чтобы восстанавливать попранную справедливость, причем делать это по возможности скорее, пока не поздно. Мы просеиваем пепел. У одних забираем, другим возвращаем. Понятно, появляются недовольные, и эти недовольные не всегда соглашаются с утратой того, что привыкли считать своим. Но ведь есть же законная процедура. Почему мы так нервничаем? Почему держим все при себе? Чего боимся?
Майлс молчал. Даже не повернулся.
Положил в карман конверт. Выключил лампу. Намотал на руку шнур. Он стоял, понуро опустив плечи, и Рут не видела его лица — только маленькую цыганскую серьгу в мочке правого уха да пухлую, как у хомяка, щеку.
Наконец Майлс повернулся и тяжело прислонился к стене, как будто сам ее подпирал, а не наоборот.
Она заметила, что картина уже в раме.
— Вообще-то ты права, — медленно начал Майлс. — Можешь изложить это все Кабролю. Можешь даже потребовать рассмотреть дело официально. Проблема в том, что в таком случае ты сама напрашиваешься на неприятности. Особенно если будешь продолжать обхаживать старушку. Второй вариант — ты остаешься в тени и позволяешь взяться за дело мне. Хотя, должен заметить, никакой славы я на этом поприще не снищу. Пойми, мы ведь не Карл Бернстайн и Боб Вудворд [13], верно? И раскручиваем мы не Уотергейт и даже не Бэгзгейт. Есть и третий вариант — сидим тихо как мыши и ждем, что будет дальше.
Он отвернулся.
— Что случилось, Майлс? Что-то не так?
Взгляды встретились. Рут никогда не видела его таким мрачным.
— Может быть, — настороженно сказал он.
— Что?
— Ты предложила поговорить с Кабролем. А не думаешь, что он уже обо всем знает?
— Как?
— Во всем этом что-то не совсем так. Каброль здесь на своей территории. Видела заметку о ван дер Хейдене в Интранете? Кто ее написал? То-то. Картиной тоже занимается он. Он оформлял заявления. Так вот, в журнале регистрации их нет. Странно, да? А не хочет ли он оставить ее для себя?
— Зачем?
— Подумай сама.
— Но ты же можешь у него спросить, — напомнила Рут.
Майлс сложил руки на груди и прикрыл глаза, словно стараясь рассмотреть корабль на горизонте.
— Могу. — Он вздохнул. — И кстати, я тут раскопал кое-что. Тебе будет интересно.
— Что?
Майлс достал из кейса карточку.
— Адрес Скиля.
Рут усмехнулась, откинула со лба волосы и поднялась.
— И что ты предлагаешь? Явиться к нему со значком «Chikenshit» на воротнике? Неплохо при условии, что он и есть тот самый псих.
— Делай что хочешь, милая. Я лишь подумал, что тебе будет интересно узнать, где он обретается.
Она недоуменно посмотрела на него и взяла карточку.
Адрес на Кейзерсграхте.
— Ни черта! Майлс! Это же по соседству с Лидией!
— Напротив, — уточнил он. — На другой стороне канале.
— Теперь понятно…
— Теперь понятно что?
— А? О… ничего… просто она сказала кое-что.
Рут вспомнила первый визит к Лидии. «Почему хотите уехать?» — спросила она у старухи. «Мне не нравится здешний вид», — ответила Бэгз.
Глава одиннадцатая
Среда, 6 февраля, 19.35.
52-я линия.
