Ночная погоня (Повести) - Кулешов Александр Петрович (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
И все же каждый раз, как он закрывает за собой дверь и квартиры, она провожает его как на бой. И пока в полночь ли, или под утро он не вернется домой, она не знает, жив ли он.
Конечно, в стране больше умирает людей от болезней, от уличных катастроф, наконец, тонет во время купания, чем гибнет милиционеров.
Но ведь нельзя же не купаться летом, не ходить по улицам или считать себя застрахованным от рака.
А вот не идти работать в уголовный розыск можно. Можно читать по вечерам повести про милицию и ворчать: почему не поймали карманника или не убрали пьяницу со скамейки.
Это легче.
И не следует осуждать людей за то, что они становятся инженерами, врачами, строителями, журналистами, шахтерами, а не сотрудниками уголовного розыска. Среди них тоже немало смелых людей. Известно много случаев, когда они помогали тушить пожары, спасать утопающих или задерживать убийц. И порой отдавали при этом жизнь.
Но все же это очень редкие случаи.
Для работников уголовного розыска ловить убийц и грабителей, рискуя жизнью, а иногда и жертвуя ею, обычно. Это их профессия.
Число сотрудников уголовного розыска, а тем более работающих в отделе по борьбе с особо опасными преступлениями, ничтожно мало по сравнению с остальным населением страны. И найти себе мужа среди всего этого остального населения соответственно неизмеримо легче.
Но Людмила выбрала именно его, Виктора. Хотя отлично знала, что доля жены работника милиции — нелегкая доля.
Она никогда не ворчит, когда он ночью убегает из дому, не предъявляет нелепых требований, например, быть дома в день ее рождения или под Новый год.
Она старается, чтоб ему было легче.
А кому из них трудней?
Ему, увлеченному боем, захваченному действием, видящему опасность, борящемуся с ней, хорошо знающему, когда эта непосредственная опасность угрожает.
Или ей, на работе и дома, одной и с гостями, днем или ночью, ничего точно не зная, не имея возможности помочь ему, защитить, что-то сделать, хоть как-то, хоть в чем-то принять участие, ей, беспомощно и пассивно ждущей его возвращения?
Когда он дома и ночью или в другое неурочное время раздается в их квартире телефонный звонок, он знает — в нем нуждаются.
А когда она одна и телефон зазвонит в ночной тишине? Что должна она пережить в те секунды, пока тянется к трубке? Сейчас она услышит его веселый уверенный голос, и гора упадет с плеч.
А если голос будет не его? Если подполковника Данилова или… или самого генерала? Нет, конечно, не все так страшно. Бывают и веселые случаи, да и самое страшное дело почему-то выглядит потом в его рассказе как забавный эпизод. Работают в уголовном розыске десятками лет и вот ведь живы и невредимы. В конце концов, преступники есть, но не все же убийцы. Есть статистика: гибель каждого милиционера — трагедия, но это каждый раз исключительный случай… Зачем думать о худшем?
Теперь Виктор смотрит за окно не улыбаясь. Его взгляд становится печальным. А потом холодным и злым. Так всегда с ним бывает в эти минуты. Как будто мало на земле бед: наводнений, пожаров, болезней, катастроф! Как будто не делают у нас все, что можно, чтоб людям жилось лучше! Не все еще хорошо, многое еще предстоит сделать. Так помоги! Нет, наоборот, норовят подставить ножку, украсть, обмануть, убить. Плевать таким на всех и на все, кроме себя. И пока будут ходить они по земле, Виктору, его товарищам и тем, кто придет ему на смену, не придется жить спокойной жизнью, а их женам забыть о страхе и волнении.
За окном по-прежнему бушует метель, но мрак рассеялся, настало утро. В коридоре слышны шаги, открываются и закрываются двери, кто-то смеется, кто-то разговаривает.
Жизнь продолжается…
Его мысли прерывает телефонный звонок. Говорят от дежурного по городу:
— Сегодняшнюю сводку читал?
— Нет.
— Почитай.
— А готова?
— Понесли.
Через несколько минут Виктор читает: «По подозрению в попытке обокрасть ателье верхней одежды № 3 Свердловского района задержаны Веревочкин Юрий Гаврилович и Гришин Сергей Иванович…»
Не успев дочитать сводку, Виктор вскакивает. И, перепрыгивая через ступеньки, мчится вниз. Машина с включенным мотором уже ждет его у подъезда.
Новогодняя ночь
Пока машина мчится к отделению милиции, Виктор «расслабляется». Он заимствовал это выражение из спорта. Он знает, что для сохранения сил в соревнованиях по любому виду спорта надо уметь чередовать мгновения максимального напряжения с периодами расслабления. Это как перед прыжком — все мышцы расслаблены, мягки, и вдруг короткий разбег и мгновенное неистовое напряжение. Или пока бежишь, надо уметь отдыхать, хоть секунду, хоть долю секунды, в момент переноса руки, переноса ноги…
А у него напряжение постоянно. И мгновенное и длительное. Виктор знает: сейчас он приедет на место — и начнется психологическая борьба. Все чувства в этот момент должны быть в предельном напряжении, ничего нельзя упустить, не заметить. Поэтому сейчас он расслабляется.
Эта вьюга и снег напоминают ему прошлогоднюю встречу Нового года. В вагоне. На пути в Москву.
Это было интересное и поучительное дело, запутанное и легко решившееся благодаря пустяку. Из длинных многословных рассказов шести человек он выудил тогда одну фразу, и эта фраза привела к раскрытию сложного дела, к поимке убийцы.
…Морозным декабрьским днем в столицу прибыл поезд из Харькова. Среди других пассажиров в нем ехало шесть тбилисцев и один ленинградец. Познакомились в пути, сдружились. Ленинградец ездил на Украину, возил теще в подарок телевизор, но оказалось, что телевизор ей уже подарил сын, и вот теперь он везет его обратно. Телевизор заинтересовал одного из тбилисцев, и он решил приобрести его у раздосадованного ленинградца.
Договорились так. Поскольку ленинградец задерживается в Москве на два дня, а тбилисец наутро едет дальше, в Ленинград, то телевизор оставят в камере хранения в Москве, а когда ленинградец прибудет в свой город, он отдаст там тбилисцу багажную квитанцию, а тот ему деньги.
Непонятно, зачем потребовалась столь сложная договоренность, но поскольку она состоялась…
Четверо тбилисцев поехали в Ленинград, а ленинградец и двое других отправились в район ВДНХ и устроились там в гостинице. К сожалению, ленинградец оставил паспорт в сданном вместе с телевизором чемодане. Тбилисцы общими усилиями уговорили администраторшу прописать их нового товарища по единственному имевшемуся у него в кармане документу — диплому об окончании института на имя Самохина. Он взял администраторшу на обаяние.
Перед отъездом в Ленинград компания весь день носилась по Москве. Что-то покупали, смотрели, обедали в ресторане.
Около ГУМа зашли на почту послать поздравительные телеграммы в Тбилиси. И тут Самохин подошел к тбилисцу, купившему у него телевизор, и, смущаясь, попросил половину оговоренной суммы. Они уже так подружились, что, проявляя великодушное доверие, тбилисец отдал ему все деньги. Дружба дружбой, доверие доверием, но в последний момент перед отъездом друг тбилисца Гиви зашел все же в камеру хранения и, рассказав суть дела, попросил кладовщика не отдавать ленинградцу телевизор, если тот за ним придет.
Оставшиеся в Москве два тбилисца на следующее утро встретили мать одного из них, прибывшую в Москву с большими деньгами, чтобы закупить себе, многочисленным родственникам и друзьям новогодние подарки.
Вместе с тбилисцами встречать ее поехал и управившийся со всеми своими московскими делами Самохин. Встретили и прямо с вокзала — по магазинам. Только часам к пяти с двумя набитыми чемоданами вернулись в гостиницу и пошли по корпусам искать для прибывшей отдельный номер.
В какой-то момент разделились: тбилисцы пошли в одну гостиницу, Самохин — в другую. Вскоре обаятельный ленинградец вернулся в вестибюль и, сообщив старой женщине, что сейчас сын придет за ней, чтоб вести в номер, который они только что нашли, сам взял у нее оба чемодана и сумку, где лежали деньги, и любезно отправился вперед.
