Плохие привычки - Горбов Анатолий Анатолиевич (книги онлайн полные .TXT) 📗
Погоняло закрепилось за Володькой в студенческие годы. Поистине энциклопедическая эрудиция и великолепная память на фоне мощного интеллекта и довольно стойких жизненных позиций выделяли его из общей массы бестолковой молодежи, которая с неутомимым энтузиазмом дралась, напивалась, предохранялась и накануне экзаменов звала Халяву. В принципе, если уж разобраться досконально, все различие было исключительно в последнем пункте.
Володька не нуждался в халяве. Он никогда не пользовался шпаргалками и уж тем более не искал способа дать взятку преподавателю.
Однажды, еще в самом начале учебы, он подрался. С пьяным пятикурсником. И побил его. То ли здоровенный пятикурсник был сильно пьян, то ли щуплый очкарик Володька действительно что-то знал в единоборствах, но эта его единственная за все студенческие годы драка вошла в анналы общежития на Турмалиновской как торжество юного «духа» над потасканным «староучащимся».
Гуру с первого курса дружил с одной девушкой, Женей. Женя была тихой красавицей, темноволосой и такой же высокой, как и Володька. На ее губах всегда уютно располагалась легкая, будто прикосновение воздушного молочного коктейля к губам, располагающая улыбка. После четвертого курса они поженились, а через полгода после окончания универа у них родилась двойня. Как любил, подобно Новосельцеву из «Служебного романа», повторять Володька, «девочка и… девочка».
Еще через три года без всякой аспирантуры он защитил кандидатскую, работая в какой-то странной конторе — не то правительственной, не то секретной. Попал туда Вовка на третьем курсе и особо о своей работе не распространялся. Но после того как он приехал забирать Женьку из роддома на новеньком темно-синем «Пассате» и подарил ей ключи от новой трешки в шикарной новостройке у Переходного моста («по комнате за каждую малышку, одну тебе, а я буду жить на кухне»), стало ясно, что именно в таких конторах работа превращается в праздник.
Я почувствовал, что мне просто органически необходимо повстречаться с бывшим одногруппником и хорошим другом. Ведь кто как не Гуру сможет дать ответы на интересующие меня вопросы. И вообще, о чем я думал раньше? Бегом к Володьке!
Позвонив из машины Вовке и предупредив о приезде, я довольно быстро доехал до симпатичной высотки, где и обитало все его семейство. Жены с детьми дома сейчас не было — заботливый папашка накануне отправил их в Кисловодск. Женька в последнее время жаловалась на гастрит, вот Володька и организовал для нее эту трехнедельную путевку.
Жило дружное семейство на самой верхотуре — аж на 17 этаже, откуда открывался просто неописуемый вид на Дон, расстояние до которого было примерно километра полтора.
Захлопнув за собой дверь, я скинул туфли и заскользил по ламинату в сторону кухни. Оттуда гремела посуда, хлопали дверцы и звучала приглушенная музыка. Володька старательно варил кофе, и, судя по всему, настроение у него было просто превосходное — он что-то невнятно мурлыкал над джезвой, причем песня его явно отличалась от звуков включенного радио, и даже слегка раскачивался в такт чему-то. У меня возникла мысль, что этот танец туловища своим происхождением был обязан какой-то третьей мелодии, услышать которую никому, похоже, не суждено никогда.
Когда Гуру обернулся, стало ясно — моя надежда в хлам пьяна. Об этом говорили блаженная улыбка на небритой физиономии, а также кухонный фартук, повязанный на боку. Надкушенный бутерброд с ветчиной в нагрудном кармане завершал приговор, который был окончательным. Ветчина с него свешивалась в сторону окружающих и вот-вот готова была сказать свое веское «шлеп». На это, судя по взгляду охотника на колбасы, очень сильно надеялся кот Джеральдино, сидевший в окружении собственного хвоста на почтительном расстоянии от своего далеко не трезвого хозяина.
Что они все, сговорились, что ли? У меня, что ли, все друзья — алкоголики? Или это испытание судьбы такое — натыкали мне разнообразных препятствий, а теперь сверху смотрят, ставки делают, болеют. Злые они все… вот только уходить из этого террариума под названием Жизнь некуда…
ГЛАВА 20,
в которой за простую оплошность взимается максимальная плата
Вот случилось где-то что-то, ой-ой-ой-ой-ой!
Кто-то с кем-то сделал что-то, ай-яй-яй-яй-яй!
Презентация, назначенная на сегодняшний вторник, 14.00, срывалась. Пунцовая Ира нервно щелкала по клавиатуре ноутбука — но уже понимала, что все это без толку. Нужная информация осталась на домашнем компьютере. Растяпа! Как можно было так глупо сесть в лужу! Вчера вечером она просто забыла перенести ее на ноутбук, и теперь все пропало. Вот же дура, ведь времени было море, неужели нельзя было увидеть, что здесь только черновой вариант…
Колосов общался с заказчиком, время от времени поглядывая на нее. Ирка была в панике. Все пропало, все пропало! Он ведь спросил у нее перед началом — все ли в порядке? А она, как дура, улыбалась начальнику и со скаутским задором говорила, что «Все замечательно! Увидите — сами в восторге будете!». Сейчас он в диком восторге ее уволит, и поделом… такую дуру… И такое резюме даст, что ей потом будет очень сложно найти какую-нибудь приличную работу.
Шеф видел предыдущий вариант презентации на прошлой неделе и в целом утвердил его. Указав на два места, которые необходимо было изменить. И еще один весьма важный момент. Презентация рекламы новой парфюмерной линии содержала существенную, недопустимую ошибку. Неправильно было написано название бренда. Конечно же, вины Иры в частности и рекламщиков вообще в этом не было — простая опечатка в исходных данных, которые предоставил сам заказчик. Как выяснилось позже, в недоразумении была виновата неопытная секретарша, которую заказчик использовал исключительно в немашинописных целях.
Ира легко исправила все недочеты дома. Работать с 24-дюймовым монитором Толика было гораздо удобнее, чем с небольшим ноутбуком. Тем более если дело касается зрительного восприятия. Когда она закончила работу, позвонила подружка, и переписать новую версию презентации на свой компьютер Ира забыла. А теперь боги покарали ее за невнимательность и несобранность.
Можно было бы, конечно, чтобы кто-нибудь начал вести презентацию по старым материалам, а Ирка пока бы мотнулась домой и переписала последнюю версию. Но начинать в ее отсутствие было просто некому — здесь были только она и шеф. Должна была быть Люся Львовна, глава рекламного отдела, но с ней случился приступ почечной колики, и ее увезли на скорой. Больше никто об этом проекте ничего толкового рассказать бы не смог…
Устав оттягивать момент расплаты, потупив глаза, Ира наконец-таки подошла к шефу и на ухо объяснила ему свой конфуз. Колосов строго взглянул на нее, и Ирка вся сжалась, внутренне ожидая чего угодно. Ей было невдомек, что Александр Иванович откровенно наслаждается ее беспомощностью и чувством вины. Как не знала она и того, что заказчик, директор ростовского филиала крупной московской фирмы — его старый приятель, и презентацию вполне можно было безболезненно перенести вообще хоть на конец месяца.
Пошептавшись с заказчиком, Колосов остался доволен, но все же сохранил озабоченное выражение лица специально для Ирины. Для него все складывалось очень неплохо. Во-первых, просмотр был перенесен на 5 часов вечера. Сегодня ожидался приезд главы основного офиса из Москвы, и он, точнее, она — Алла Витальевна, с удовольствием поприсутствует на презентации. И если их продукт понравится, это неплохой шанс влиться в столичный рынок.
Во-вторых, ему нравилась эта двадцатитрехлетняя девчонка, и забавлял тот факт, что она чувствовала себя перед ним виноватой и… обязанной?
Колосов вернулся к Ирине, взял под локоть и потащил на улицу.
— Где готовый вариант?
— Дома, тут не очень далеко, на площади Пасечников…
— Поехали, заодно просмотрю его перед презентацией.
