Птичка тари - Ренделл Рут (читаем книги TXT) 📗
На стене над комодом висела большая картина, которая, как следовало запомнить Лизе, называлась «натюрморт». Натюрморт этот написал Иоганн Дрекслер, и на нем были изображены букет роз с капельками росы на лепестках, цветы-рябчики и ипомея. На длинной травинке художник поместил бабочку репейницу, а наверху слева ночную бабочку с коричневыми передними крылышками, желтыми подкрыльями и причудливым узором на спинке. Картина была в толстой позолоченной раме, и от стены ее отделяло пространство в шесть дюймов. Мать положила ключ на верх рамы, с правой стороны, и пока делала это, объясняла Лизе, что ночная бабочка называется «мертвая голова», потому что узор на ее спинке напоминает череп, то есть кости внутри человеческой головы. Если это делалось с целью отвлечь внимание Лизы от ключа и запертой комнаты, то Ив не добилась успеха.
Лиза понимала, что шансов добраться до ключа у нее не больше, чем получить собаку. Но она хотела добраться туда. Скоро это стало для нее основной целью жизни. Лиза много думала об этом, и она вспомнила, что в той маленькой книжечке, которую они когда-то получили по почте и которой ей удалось полюбоваться лишь в течение пяти минут, после чего книжечку отобрали и разорвали, был рисунок точно такой же коробки, как та, что стояла в запертой комнате Шроув-хауса.
С наступлением зимы, когда мать уезжала за покупками, она всегда запирала Лизу в Шроув-хаусе, потому что там было тепло, иногда в маленькой столовой, иногда в библиотеке, иногда в одной из спален. Когда Лиза оказывалась в маленькой столовой, она проводила много времени, просто разглядывая кукол в шкафу. Куклы представляли исторических персонажей, как сказала мать, она назвала некоторых из них: королева Елизавета I, королева Мария Шотландская, мужчина по имени Красавчик Браммел1 , и еще один, которого звали Людовик Четырнадцатый, Флоренс Найтингейл и лорд Нельсон. (1 Красавчик Браммел — законодатель мод, английский денди, друг короля Георга IV (Прим. перев.))Н о теперь вместо этого Лиза глаз не отрывала от картины с цветами, бабочкой и ночной бабочкой с черепом на спинке, зная, что ключ лежит на верху рамы, хотя она не могла увидеть его, даже если вставала на стул.
Наступил и прошел ее девятый день рождениа Было очень холодно, и парк Шроува был занесен шестидюймовым слоем снега. На смену морозам пришла оттепель, но подтаявший снег замерз снова, и дом, конюшни и каретный сарай, сторожка и маленький замок стояли все в сосульках. Морозный иней украсил все деревья, превратив их в пирамиды, водопады и башни из серебряного кружева. Дорога была завалена снегом, и мать не могла добраться до автобуса, чтобы попасть в город. Когда она наконец уехала, то оставила Лизу в библиотеке. Читая книги, играя с глобусом, разглядывая то из одного окна, то из другого птичек, прыгавших по снегу, Лиза постепенно очутилась в дальнем углу комнаты, здесь всегда было сумрачно, в этом самом темном месте залитого светом дома, и увидела предмет, прислоненный к стене, что-то давно знакомое, но подзабытое — библиотечную стремянку.
Стремянка состояла из восьми ступенек и была достаточно высокой, чтобы даже коротышке дотянуться до самой верхней книжной полки. Но Лиза была заперта в библиотеке. В любом случае, подумала Лиза, стремянка слишком тяжела для нее, на вид она казалась громоздкой и была сделана из тусклого серого металла. Лиза потрогала ее, взялась за нее обеими руками, ухватилась за перекладины, которые скрепляли ступеньки. Она попыталась приподнять стремянку, считая, что это ей не под силу, но стремянка легко оторвалась от пола. Ступеньки были легкими, такими легкими, как если бы их сделали из картона, совсем маленький ребенок и то без труда поднял бы стремянку, Лиза подняла ее одной рукой.
Но дверь была заперта. Вскоре за ней пришла мать, и они вернулись в сторожку, все в снегу. В ту ночь снега выпало еще больше, и на следующее утро им пришлось откапывать себя, а днем они делали пирожки из сала и хлеба для птичьих кормушек. Две-три недели прошло, прежде чем мать смогла снова выбраться в город. Вскоре после ее поездки, возможно в марте, когда снег растаял, но полосы его еще лежали в затененных местах, почтальон принес письмо, которому предстояло изменить их жизнь.
— Снова Тобайас? — спросил Шон.
— Нет, от него не было ни слуху ни духу. Что ж, Ив регулярно получала деньги, и миссис Тобайас прислала открытку из Аспена в Америке, где они катались на лыжах, но он не написал ни слова. Это письмо было от Бруно Драммонда.
— Художника.
— Да. В галерее «Феникс» ему рассказали, что Ив купила его картину. Не думаю, что он хорошо продавался… вернее, я просто знаю, что этого не было. Бруно писал, что хотел позвонить ей, но не нашел ее номера в телефонной книге. Неудивительно, потому что к телефону Ив относилась так же, как к телевизору. Он сообщал, что картину следует покрыть лаком, и если Ив привезет картину ему, он это сделает. Бруно сообщал, где живет, и объяснял, что с парковкой там трудностей не будет!
Разумеется, Ив не ответила. Она сказала, что если картину нужно покрыть лаком, она справится с этим сама. И очень рассердилась на галерею, которая дала художнику ее адрес. Она все твердила:
— Для них нет ничего святого! Вторгаться в личную жизнь!
В феврале начались уроки латыни. Puella, puella, puellam, puellae, puellae, puella1 . И Puella pulchra est. 2
( 1 Склонение слова «девочка» {лат.).
2 Девочка красивая (лат.). )
— Девочка красивая, — сказала мать, но при этом она смотрела в зеркало на себя.
Лизе нравилось учить латынь, потому что это было похоже на трудную головоломку. Мать сказала, что это превосходная тренировка для мозгов, и прочитала вслух отрывок из книги Цезаря «Завоевание Британии», чтобы Лиза привыкла к звучанию языка.
В марте Лиза начала собирать гербарий полевых цветов. Мать купила ей для этого большой альбом. На левой странице Лиза прикрепляла засушенный цветок, а на правой рисовала его акварелью. Первым цветком в ее гербарии стал подснежник, а следующим — мать-и-мачеха. Мать позволила ей взять на время «Полевые цветы» Гилмора и Уолтерса из библиотеки в Шроуве, так что Лиза могла определять цветы и находить их латинские названия.
Погода становилась теплее, и в апреле мистер и миссис Тобайас приехали погостить в Шроуве, они привезли с собой еще четверых — Клер и Аннабел, а также мужчину, которого Лиза до этого не видела, и мать мистера Тобайаса, леди Элисон.
— Кэролайн, — сказала Лиза.
— Да, — ответила мать, — но ты не должна так называть ее.
Как выяснилось, Лизе не представилось случая как-нибудь ее назвать.
До их приезда миссис (не мистер) Тобайас написала матери и напомнила еще раз об уборщице.
— Воображаю здесь эту персону! — Мать говорила спокойно, но Лиза видела, что она рассержена. — Она станет приезжать сюда в машине, и нам придется терпеть шум и грязь. Мне надо будет самой впускать ее — ведь не могу же я доверить ключ от дома неизвестно кому, а потом учить ее, что делать и, самое главное, чего не делать. И что эта Виктория Тобайас придумала! Почему она не может оставить все как есть?
Лиза не могла ответить на этот вопрос. Мать думала об этом весь день, она волновалась об этом, она непрестанно повторяла, что не хочет терпеть присутствия посторонних, ей с избытком хватает мистера Фроста, не говоря о почтальоне, и молочнике, и человеке, который снимает показания счетчика, а также и о том, который обслуживает центральное отопление в Шроуве, всех не перечислишь.
— Ты могла бы убирать сама, но притворяться, что наняла женщину на эту работу.
Поначалу мать ответила:
— Нет, не могла бы, — и: — А как быть с деньгами? — но потом сказала: — Почему бы нет? Разве нечестно получать деньги за выполненную работу? — так что мать нашла женщину, и они с Лизой придумали ей имя. Они смеялись до упаду над некоторыми именами, предложенными Лизой. Она позаимствовала их из книги о полевых цветах, Сесили Лютик, и миссис Клевер, и миссис Фритиллария Рябчик1 . (1 Frittilaria (лат.) — Рябчик). Но мать сказала, что фамилия не должна быть смешной, она должна звучать как настоящая фамилия, так что в конце концов они назвали ее миссис Купер, Дороти Купер.
