Умножающий печаль - Вайнер Аркадий Александрович (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
— А кто знает — может, Сорос приехал бы к Туранде Толику на именины вперед меня…
— Ага! — оживилась Лора. — И пошел бы со мной в подвал студень искать. Только я бы Соросу не дала…
— А вот Харлампий Спиридоныч Фотокакис, тот бы…
Лора прикрыла мне ладонью рот, подтолкнула к двери:
— Иди-иди! Скорее уйдешь, может, скорее вернешься. Только возвращайся…
Я поцеловал ее, шепнул:
— Я буду поздно. Не тревожься. Я буду… Не прощайся навсегда…
Пешком поднялся я на девятый этаж, за лифтовой шахтой остановился перед деревянной крашеной дверью. Это — вход в технический коридор, соединяющий по чердачному переходу подъезды длинного многоквартирного дома. Я достал из кармана плоскогубцы и сорвал хилую петельку, на которой висит замок.
Петлю потом аккуратно приладил на место и тихо притворил за собой дверь.
Долгое путешествие по коридору — вдоль всего длинного дома, похожего на упавший на бок небоскреб. Тут — пыль, запустение, ясно, что люди здесь бывают редко, нечего им тут делать… Дошел я до двери в конце туннеля, осторожно попробовал ее на прочность, потом резким толчком сшиб с запора и вышел на лестничную клетку в самом последнем подъезде дома. А вот теперь можно вызвать лифт и спуститься на третий этаж. Здесь мы лениться не будем, пройдем пешком по лестнице, которая обязательно упрется в нижний полуэтаж — это камера мусоросборника, за ней должна быть дверь во двор.
Отсюда забирают контейнеры с мусором.
Дверь не заперта — а я уже во дворе с другой стороны улицы, по существу, в противоположном месте от того, где я вчера вошел в подъезд Лоры.
Осмотрелся не спеша по сторонам, перешел улицу, встал на мостовую, как витязь на распутье. А вот и он — проезжающий левачок мчится ко мне, притормаживает. Сел я в машину и уехал.
Николай Иванович в автомобиле проводит совещание со своей командой неподалеку от того места, где стоял мусорный контейнер с телефоном. Рядом с его машиной припаркованы два автомобиля радиоразведки. Один из поисковиков докладывает шефу:
— Пока сигнал движется, мы не можем его локализовать. Нам нужно, чтобы он где-то остановился, тогда мы переместим свои силы, чтобы взять его в квадрат…
— А почему вы не можете ехать в направлении сигнала? — спрашивает Николай Иваныч.
— Это бессмысленно. Источник радиосигнала может в любой момент изменить направление движения. Он может зайти в магазин, спуститься в метро… Это будет просто бесплодная суета.
Николай Иваныч машет на них рукой.
— Старайтесь удержать в зоне радиопоиска источник сигнала. Место зафиксируете — сразу же сообщаете мне и в Центр.
Поисковики вылезают из машины, и Николай Иваныч поворачивается к своему помощнику:
— Это место ни в коем случае не бросать! Здесь где-то поблизости у него гнездо. Почти сутки сигнал шел отсюда. Он должен вернуться. Поэтому подтяните все силы и ищите — по портрету, по агентурным связям, пешим патрулированием, постарайтесь выяснить все возможное о его лежбище. Оно где-то здесь неподалеку. Что слышно о машине, на который он уехал от гостиницы?
Помощник разводит руками:
— Ищем. Пока ничего. Как только что-то появится, сразу сообщим.
— Ищите быстрее. У меня нет времени, — говорит Николай Иваныч.
СЕРГЕЙ ОРДЫНЦЕВ: ЛОВУШКА
— Что слышно о вчерашнем нападении на конвой? — спросил я у шефа безопасности Алексея Кузьмича Сафонова.
— Глухое дело! — Генерал махнул рукой. — Во всяком случае, не скорое. Ты-то как?
— Что мне сделается? У меня, Алексей Кузьмич, к вам вопрос…
— Слушаю, — с интересом взглянул Сафонов.
— Есть у меня один телефончик, мне его дал Смаглий. По этому телефону, он сказал, можно связаться с Котом Бойко. Смаглия вчера убили. Я случайно не оказался в этой же машине. Или не случайно…
Я сделал резкую паузу, лицо Сафонова — толстое, коричневое, в глубоких трещинах морщин — было непроницаемым. Он просто слушал.
— Я позвонил по этому телефону…
— И что? — спокойно спросил генерал. В разговоре с ним возникало тягостное ощущение, что он знает твои реплики наперед. Или делает вид, что знает.
— Кто-то морочит голову… Предложил встречу. Мне чутье подсказывает — что-то тут не так… По-моему, он был не готов к моему звонку. На встречу обязательно пойду.
— Это без вопроса, — кивнул Кузьмич. — А в чем проблема?
— Тут сошлось много непонятных обстоятельств. Думаю, что на встрече мы останемся в нулях. Но я бы хотел, чтобы вы организовали сильную и квалифицированную наружку. Надо выяснить, кто этот человек на связи. По крайней мере сможем определиться…
— Сделаем, — уверенно пообещал Алексей Кузьмич. — Сейчас первейшая задача — известить Кота, что ты в Москве. Дать ему канал связи с тобой. Тогда он появится в поле зрения.
Я с сомнением заметил:
— Не знаю, не уверен. Кот очень умный, хитрый и реактивный парень. Он никуда не побежит сломя голову. Мне надо не только известить его о том, что я здесь, но и заверить его в безопасности встречи.
— Не сомневаюсь, — согласился Алексей Кузьмич. — Я думаю об этом все время… Ладно, давай «пропишем» тебя…
Сафонов встал, в стенном шкафу раскрыл дверцу встроенного холодильника, достал заиндевелую бутылку водки, буханку ржаного хлеба и шмат свиного сала.
Разложил снедь на столе, вынул из кармана нож-выкидушку, цыкнуло наружу бритвенно острое лезвие. Сафонов нарезал пористый хлеб, мягко дышащий, толстыми ломтями, секанул по куску мраморного бело-розового шпика, разлил в тонкие чайные стаканы водку. От сала головокружаще пахло специями.
— У тебя там, в Европах, с утра не квасят, наверное?
— И не закусывают так, — засмеялся я.
— Ну давай! Как говорится, с почином тебя. Сегодня первую борозду на поле положишь…
Выпили. Водка, от холода густая, как глицерин, текла по горлу вязкой струйкой. Я с наслаждением впился зубами в свой бутерброд. Сафонов показал на сало:
— Настоящее, хохляцкое, домашнего засола… Это мне мой дружок Варфоломеев, бывший украинский министр, привез из Киева. Времени теперь много, сам солит… Ты Варфоломеева помнишь?
— Помню, — кивнул я. — Он когда-то в союзном министерстве главком УБХСС командовал.
— Сильный был работник, — вздохнул Сафонов. Задумчиво глядя на сало, сказал:
— Он мне про это сало забавную историю рассказал. На даче у него жила старая крыса, огромный рыжий пасюк. Ума и хитрости невероятной. Варфоломеев с ней воевал всю дорогу. Не брала она приманок. Разбойничала по дому как хотела, а заманить ее в крысоловку — никогда! Озверел Варфоломеев, взял кусок свежего сала и засолил его по всем правилам. С лавровым листом, чуток перчика, чеснока, сам чуешь — запах с ног валит. Нарезал ломтиками и раскладывал в разных местах, и пасюк этот не смог устоять — стал его жрать помаленьку. Вот тогда Варфоломеев поставил лисий капкан и зарядил большим куском сала. Тут-то и сломался пасюк — пришел в ловушку…
Я с грустью смотрел на Сафонова, потом отодвинул свое прекрасное ностальгически-опасное угощение, такое традиционное, соблазнительно простое хлеб-сало.
— Кажись, Алексей Кузьмич, вы по рецепту Варфоломеева из меня капкан для Кота заряжаете…
