Болонская кадриль - Эксбрайя Шарль (читать книги без txt) 📗
— Да, синьор?
— Вам известно, чем на самом деле занимается Жак Субрэй?
— Мы знаем, что синьор Субрэй время от времени путешествует по поручению торговой фирмы Пастори.
— А если бы вам сказали, что это неправда?
— Мы бы ответили, что нас это ни в коей мере не касается. Простите, синьор, но мы вынуждены вернуться на кухню, тосты уже на огне.
Тоска так рассердилась, что не могла не сделать мужу выговор.
— Намотайте на ус, Санто! Метрдотель дает вам уроки такта! Зачем вам понадобилось выкладывать ему чужие секреты? В конце концов, я могу подумать, что у вас низкая душа!
— В первую очередь я несчастен, вот и все! Как бы я хотел оказаться на месте Субрэя!
— Почему же?
— Потому что тогда я вышел бы из дома и покончил с существованием, которое становится слишком тягостным!
Спрятавшись за кустом можжевельника, Майк Мортон и Роналд Хантер видели, как сержант и его подчиненный покинули виллу.
— По-вашему, они вернутся, Майк?
— Поживем — увидим… Может, они решили, что мы удрали, а может, отправились за подкреплением…
— Тогда нам придется туго…
Американец покачал головой:
— В нашем ремесле самое главное — никогда не терять надежды, мой мальчик, иначе живо испечешься. Давайте-ка малость передохнем. Дорогу отсюда видно, так что, коли Субрэю вздумается подойти к машине, его ждет сюрприз. Как видите, Ронни, я был прав — француз где-то поблизости… С карабинерами он не вышел, а машина так и стоит на обочине. Трудно вообразить, что он мог отправиться в Болонью пешком, а? По-моему, там, в доме, царит полное благодушие! Все трое отлично ладят. Напрасно я не встряхнул хорошенько эту парочку… они бы точно раскололись… А впрочем, голубки ровно ничего не потеряли из-за отсрочки! Ладно, пусть пока приходят в себя, а если через полчаса не случится ничего новенького, рванем туда. О'кей?
— О'кей… Вы женаты, Майк?
— Да вы что? При моей-то работенке? У меня есть подружка в Сиу-Сити, в штате Айова — я там родился. Лет через пять-шесть мы поженимся, если, конечно, я выйду в отставку не очень дохлым… Буду ловить рыбку в старушке Миссури, и настанут распрекрасные времена… Правда, за пять-шесть лет может много чего случиться… Иногда я думаю, Ронни, что лучше бы пошел в полицию Сиу-Сити… Тогда я, само собой, не смог бы болтаться по всему свету, зато Мэрион, возможно, нарожала бы мне чудных ребят…
— А зачем вы пошли в разведку?
— Кажется, меня провели за нос, старина… Книжек начитался! Я воображал, будто шпионы, хоть и дерутся, но в перерывах «снимают» самых сногсшибательных куколок, готовых на что угодно из уважения к нашей профессии. А долларов будто бы — хоть лопатой греби! Видали осла? Насчет драк не спорю — чего-чего, а этого добра хватает. Я уже заработал одну пулю в бедро, другую в плечо и получил ножом в спину, так никогда и не выяснив, кому сказать спасибо… Я болел тифом, корью и чуть не сдох от желтой лихорадки. А вот девицы, по крайней мере те, что мне попадались, не привлекли бы и мальчишку… Что же до бешеных бабок — каждую коробку спичек приходится записывать в статью расходов… Так что облапошили меня, старина, другого слова не подберешь. А у вас как, получше?
— Куда там! С нашими-то жмотами…
— А вы тоже полезли в этот дурдом из-за девок?
— Не совсем… По правде говоря, мы с Дэйзи — моей женой — дружили с детства, вместе ходили в школу в Кокермауте, это в графстве Кемберленд. Я крепкий малый, но всегда был маленького роста, а женщины, во всяком случае у нас в Англии, не очень-то обращают внимание на коротышек…
— А вы еще и рыжий!
— Ну да, рыжий, и что с того?
— Разве в Англии любят рыжих?
— Пока вроде бы да…
— Вот как? А у нас — нет. Короче, ваша Дэйзи не ставит вам в счет огненные волосы?
— Она сама рыжая!
Майк дружески хлопнул коллегу по спине:
— Ох уж этот Ронни! Выходит, Дэйзи не нравился только ваш рост?
— Не то чтобы не нравился, а просто я видел, как она переживает… Другие совершали спортивные подвиги, а я мог рассчитывать только на всякие хитрости. Потом началась война… Я надеялся наконец отыграться, но и тут ни разу не пришлось пострелять. Меня засадили за бухгалтерские расчеты… Троих моих друзей убили, двое вернулись раненые и увешанные медалями. И вот как-то раз, когда я занимался в физкультурном зале дзюдо, ко мне подошел один тип… Короче, я связался с разведкой, чтобы ошеломить Дэйзи. Мы поженились, и у нас двое детей — Алан и Монтгомери…
— И оба рыжие?
— Иначе это было бы просто подозрительно, Майк! Разумеется, о моей работе в секретных службах знает весь Кокермаут, во всяком случае, я думаю, Дэйзи об этом позаботилась, потому что каждый раз, когда в любой точке мира случается мощный взрыв, исчезает самолет, сходит с рельсов поезд или происходит особо впечатляющее покушение, сограждане со всех ног бросаются к моей супруге спрашивать, не замешан ли в этом деле я. Дэйзи, которая, конечно, ничего не знает, отказывается отвечать, но при этом напускает на себя такой таинственный вид и так многозначительно подмигивает, что, с точки зрения жителей Кокермаута, на моих руках больше крови, чем у Гитлера и Сталина, вместе взятых!
— Значит, вы самая выдающаяся личность в Кокермауте?
— Да… Но, по правде говоря, лучше бы я остался бухгалтером. По крайней мере я бы видел Дэйзи и детей, а по субботам метал бы стрелки в баре «Оловянная кружка»…
— Не расстраивайтесь, старина! Всему приходит конец. А пока, раз карабинеров не видно, займемся нашим синьором Субрэем.
— Вы совершенно уверены, Майк, что этот сержант не притащит с собой подкрепления и не начнет прочесывать дом и сад?
— Сержант? Готов спорить, он сейчас лежит в постели с ледяным компрессом на лбу!
Карло Коррадо не лежал, но предположения американца были недалеки от истины. Отдав необходимые распоряжения Гринде — второму из своих карабинеров, и отпустив Морано немного отдохнуть, Карло отправился домой. Антонина встретила его душераздирающими криками и причитаниями. Она сняла с мужа ботинки и мундир, удобно устроила в кресле и потребовала, чтобы он молчал, пока не выпьет крепкого кофе. Но, не давая Карло открыть рта, сама матрона и не думала отказываться от подобного удовольствия.
— Святой Януарий свидетель, Карло мио, я пережила ужасные часы… Я думала, ты погиб!.. И уже видела тебя распростертым на погребальном ложе, в парадной форме и с четками в скрещенных руках.
— Ну, это уж слишком, Антонина…
— А кем бы я была без тебя, мой Карло?
— Вдовой!
— Что ты говоришь?
— Если меня не станет, ты будешь вдовой!
— Никогда! Я не желаю быть вдовой!
— Знаешь, голубка, я ведь тоже не особенно рвусь на тот свет…
— Вот что, Карло, немедленно дожить! Я приготовлю тебе настой огуречника с граппой… ты пропотеешь, и все неприятности как рукой снимет!
— Ma gue! Я же не болен, просто устал!
— Что ж, сделай так, будто ты заболел!
— А мой долг, Антонина?
— Твой долг — сохранить мне мужа, потому что такого, как ты, я больше никогда не найду!
— Если хочешь знать, Антонина, я тоже так думаю.
— Так ты позволишь мне поберечь моего дорогого супруга?
И, преодолевая слабеющее сопротивление Коррадо, жена заставила его облачиться в великолепную пижаму цвета палого листа, отделанную пурпурным шнуром, и уложила в постель. А потом сержанту пришлось выпить обжигающий настой с такой щедрой порцией граппы, что очень скоро, парясь под одеялом, бедняга почувствовал себя островом в океане. Антонина облегченно перевела дух — хотя бы на сей раз вдовство ей не грозит!
Тоска, Санто и Жак заканчивали завтракать. За едой они почти не разговаривали — все трое слишком устали, чтобы продолжать ссориться. Признания Субрэя так огорчили синьору Фальеро, что ей хотелось умереть. Мысль о том, что ее собственное нетерпение и недоверчивость лишили их обоих счастья, казалась невыносимой. В свою очередь Санто понимал, что жена и Субрэй смотрят на него как на третьего лишнего, и, конечно, не мог не испытывать глубокой горечи. Невозмутимый Эмиль, словно не замечая этого кипения страстей, неусыпно следил за соблюдением всех ритуалов, приличествующих завтраку. Наконец Тоска объявила, что собирается принять ванну и нарочно предупреждает всех, чтобы ей не мешали, поскольку в ванной, как и в других помещениях, замка на двери нет. Оставшись вдвоем, Жак и Санто с нескрываемым отвращением уставились друг на друга.
