Каждый может умереть - Кин Дей (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
Руби поправила на плечах свой шифоновый шарф. Нет уж, спасибо! Двух раз, когда она пережила подобные вещи в Чикашей, с нее довольно. Оба случая до сих пор вызывали у нее чувство стыда, стоило только о них вспомнить.
Первый произошел в холодный зимний вечер с парнем, который жил на ранчо. Поскольку ей больше нечем было заняться, она позволила ему отвезти себя в Форт-Силл, на новую картину с Глорией Амес, которую ей особенно хотелось посмотреть. Поначалу они замечательно проводили время. Он угостил ее конфетами и воздушной кукурузой во время сеанса, а также огромным гамбургером и молочным шоколадом после него. А всю дорогу обратно до Чикашей они проговорили о том, какая это хорошая картина, и о том, какая красивая мисс Амес и как это, должно быть, здорово — быть такой популярной, как она, и иметь столько денег, сколько у нее, и жить в Риме, Париже и Лос-Анджелесе.
Потом, когда они приехали обратно к ее дому, она увидела у фасада машину мистера Кронкайта, и, поскольку ей не хотелось, чтобы парень о нем знал, она предложила припарковаться и поговорить еще немного. И он с радостью на это согласился.
Даже сейчас она сама толком не могла понять, как это случилось. Только что они разговаривали, слушали музыку по радио в его машине. Потом, не успела она опомниться, как они уже целовались. Не мило целовались, а так, что он просовывал свой язык ей в рот, а она позволяла ему делать вещи, которые никогда еще не позволила делать ни одному парню, до тех пор, пока оба не возбудились настолько, что когда он попросил ее залезть вместе с ним на заднее сиденье, она залезла. Ей было невтерпеж. Она даже помогла ему задрать свою юбку и свитер, а также расстегнуть длинную тяжелую шерстяную рубашку, которую надевала по настоянию своей сестры. Потом, внезапно, в последнюю минуту, когда еще немного — и было бы уже слишком поздно, все это показалось таким убожеством, такой дешевкой, что она не смогла довести дело до конца.
С любимым человеком, на террасе пентхауса или на вилле на французской Ривьере, когда на ней тончайшее неглиже, которое всегда носит мисс Амес в своих постельных сценах, — да.
Но не с парнем, которого она едва знает, на заднем сиденье восьмилетнего «форда», когда по радио играет оркестр народных инструментов из южных штатов, а она ерзает на сиденье в длинном одеянии, не приспособленном для таких сцен.
— Прости. Но я не могу, я просто не могу, — сказала она ему, оттолкнув от себя, садясь прямо и стараясь привести себя в божеский вид.
Но вместо того чтобы хотя бы попытаться понять, парень страшно на нее разозлился. Он обругал ее и ударил по лицу и не оставлял попыток овладеть ею. А когда она все так же не позволяла ему, он открыл дверцу машины и вытолкнул ее наружу, и ей пришлось идти домой пешком, плача, натягивая на ходу нижнее белье и испытывая такой стыд, что хотелось умереть.
Руби стряхнула пепел со своей сигареты в пепельницу на приборном щитке, когда дверь офиса открылась, Уолли вышел наружу и, обогнув автомобиль с открывающимся верхом, подошел с той стороны, где она сидела. При свете от вывески «СВОБОДНЫЕ МЕСТА» ей было видно, что его лицо покрыто тонким глянцем пота.
— У тебя какие-нибудь неприятности? — спросила она.
Он покачал головой:
— Нет.
— Тогда почему тебя так долго не было?
Уолли положил свою руку на ладонь, которую она держала на дверце машины.
— Никак не мог отвязаться от администратора.
— Почему?
— Он — бывший вояка. Был в составе Первой в Корее. Знаешь, один из тех ребят, что пробились обратно от Ялу. И стоило ему только увидеть мою униформу, он из кожи лез вон, чтобы нам угодить. Но он все говорил, и говорил, и говорил, и я никак не мог добиться, чтобы он отдал мне наш ключ.
Руби спросила почти яростно:
— Но он все-таки дал тебе комнату?
— Нет. — Уолли ухмыльнулся. — Номер люкс. Гостиная, спальня и ванная.
Руби почувствовала, как у нее вытягиваются губы, пока Уолли открывал дверцу и помогал ей выйти.
— Он, наверное, очень большой. А как быть с твоей машиной?
— Он велит одному из своих ребят припарковать ее.
Руби посмотрела на блестящий новый багаж в задней части автомобиля с открывающимся верхом. Если один из чемоданов, которые они купили в Санта-Монике, случайно раскроется и телефонные книги, которыми они набиты, вывалятся, она умрет. Она ляжет прямо на мостовую и умрет.
— Как насчет багажа?
Уолли был терпелив с ней:
— Тот же парень принесет их в номер.
Руби позволила Уолли отвести ее к дорожке, обогнув машину спереди.
— А администратор ничего не заподозрил? Ну, ты понимаешь. Из-за того, что мы оба такие молодые?
— Нет. По крайней мере, я так не думаю, — сказал Уолли. — Я сказал ему, что мы живем в Даго и хотим ненадолго съездить к океану до того, как я буду обязан явиться на службу. — Он покрепче ухватил ее за локоть. — Пожалуйста, не нужно волноваться, милая. Ты вся дрожишь.
Руби переборола охватившее ее от этого ощущение удушья:
— Я знаю, что дрожу. Но ничего не могу с собой поделать. А далеко нам идти?
Уолли посмотрел на ключ в своей свободной руке:
— Через двор и вокруг него, на другую сторону. Это номер люкс на нижнем этаже, с окнами на океан.
Когда они проходили мимо офиса. Руби подняла взгляд и увидела человека, с которым разговаривал Уолли. Лет по меньшей мере двадцати восьми-двадцати девяти, он наблюдал за ними в окно. Он мог обмануть Уолли насчет того, что ничего не заподозрил, но не мог обмануть ее. Он старался быть дружелюбным, но его чуть насмешливое выражение лица говорило не менее красноречиво, чем слова:
— Нет, вы видели такое, а? Вот идет хорошенькая маленькая девчонка, которую должны в первый раз трахнуть.
Она начала было злиться, но тут же перестала. Ну и что с того?
Теперь, когда она зашла так далеко, ей хотелось, чтобы это произошло. Ей нравились твердые пальцы, сжимавшие ее локоть. Ей нравилось, как он улыбается ей. Когда он улыбался, ода чувствовала, как тяжелеют ее чресла, чувствовала, как внутри ее все трепещет. Даже если она никогда больше не увидит Уолли, по крайней мере, у нее останется хоть одно прекрасное воспоминание.
Больше у нее ничего не было после ее приключения с мистером Кронкайтом. Она старалась не думать об этом. Как назло, пока она шла рядом с Уолли, время от времени у нее слегка подгибались колени, удары прибоя по песку на какой-то момент становились громче, и она не могла думать ни о чем другом.
Сцена была такой же яркой, как в тот день, когда разыгралась.
Она никак не могла взять в толк, откуда взялся Кронкайт. Время от времени ей казалось, что у нее остались смутные детские воспоминания о нем, воспоминания о чем-то не слишком приятном, случившемся на ферме, где она жила с матерью и Верой до того, как умер ее отец, которого она не помнила совсем.
Через несколько месяцев после того, как Вера вышла замуж за Тома и переехала в Калифорнию, они с матерью однажды повстречали мистера Кронкайта на улице, и, хотя она невзлюбила его с самого начала, он был очень любезен с ними, и в тот же вечер пришел в дом. Следующие несколько лет он был довольно частым гостем, хотя мама просила никогда не упоминать о нем, если она писала Вере.
Что касалось ее, то до одного жаркого летнего воскресенья он был просто мужчиной, который приходил повидаться с ее мамой. Но как-то мама уехала на городскую окраину, в кино.
Она осталась дома послушать пластинки. Поскольку Руби не ждала гостей и было жарко, она сидела на своей кровати в одном лишь старом тонком хлопчатом халате и туфлях на высоком каблуке, делая себе маникюр и слушая пластинки. И именно тогда к дому подъехала машина. Охваченная любопытством, она пошла посмотреть, кто это, и обнаружила мистера Кронкайта, пьяного в стельку, с большим, холодным как лед арбузом в руках, уже в доме, стоявшего посреди гостиной.
— Привет. — Он дохнул на нее виски.
— Здравствуйте, — коротко сказала она.
Потом, смущенная тем, как он на нее смотрит, она сказала ему, что мамы нет дома, ушла обратно в спальню и попыталась закрыть дверь, но не смогла, потому что, все еще держа обеими руками тяжелый арбуз, мистер Кронкайт вошел за ней следом, выдыхая ей в шею грязные предложения.
