Восемь бусин на тонкой ниточке - Михалкова Елена Ивановна (читать книги онлайн бесплатно полностью без .TXT) 📗
– Ты куда? – удивилась Успенская.
Кот сиганул вниз. Перегнувшись, Маша обнаружила, что он сидит в траве под окном, задрав круглую голову вверх.
– Не полезу, – тихо запротестовала она. – Я тебе что – кошка?
Кот насупился и дернул ухом.
Маша вздохнула. «Боже мой, боже мой, что я делаю…»
Она забралась на подоконник, осторожно держась за стену, и перекинула ноги наружу.
«Прыгай», – явственно сказал взгляд кота.
Маша спрыгнула.
– Куда теперь? – спросила она.
Кот потрусил за угол дома. Маша, смирившись, последовала за ним.
Сюда, в эту часть владений Марфы, она еще не заходила.
Три окна выходили в густые заросли бузины. Бузина захватила себе эту часть сада, отвоевала у цветов и яблонь. Ее корявые ветки проломили слабые подпорки и свисали до земли, образуя подобие навеса.
Справа от кустарника свирепой стеной поднималась крапива, слева проигрывал сражение с хмелем дикий виноград, отчаянно цеплявшийся за бечевку, натянутую от колышка до крыши. Пожалуй, это была единственная часть сада, где царило явное запустение.
Кот мяукнул откуда-то из-под бузины. Пожав плечами с видом человека, которому нечего терять, Маша присела на корточки и проползла под шатер ветвей.
В развилке ствола застряла изрядно потрепанная игрушка: мышь с веревкой вместо хвоста. Мышь когда-то была канареечно-желтого цвета.
– Ты мне это хотел показать? – укоризненно спросила у кота Маша. Шепотом, потому что ей вовсе не хотелось привлечь к себе чье-нибудь внимание – например, Бориса или Евы, которые вздумают прогуляться вокруг дома. Один бог знает, что они потом нарассказывают о Маше, если она неожиданно вылезет из-под куста, где беседовала с котом.
Кот повалился на бок и принялся вылизывать белый меховой живот.
Маша освободила мышь, выпутала веревку из ветвей и положила игрушку перед котом. Тот извернулся, схватил мышь в зубы и деловито потащил прочь. Веревочка извивалась за ним.
– Неблагодарное ты животное, – укоризненно сказала вслед коту Маша.
Как вдруг совсем рядом отчетливо скрипнула дверь. Успенская вздрогнула и прислушалась.
– Где тебя черти носят? – послышался недовольный голос Марфы Степановны. – Жду-жду, словно на свидание пришла.
– С Генкой застрял, не мог уйти, – ответил Матвей Олейников. – Прости, пожалуйста.
«Это они в комнате разговаривают», – догадалась Успенская. В той, что за окном, закрытым бузинными ветками.
Над ее головой раздалось громкое шуршание, и на макушку Маше посыпалась кора и листья. Голос Матвея сказал совсем рядом:
– Никого нет.
Она съежилась в комочек. Выпрыгнуть сейчас, как чертик из табакерки, было бы крайне опрометчиво. Олейников рассердится, а сердить Матвея Маше очень не хотелось.
– Отлично. – Голос Марфы сухой, деловитый. – Тогда давай подведем итоги.
Маша принялась потихоньку отползать назад, стараясь двигаться бесшумно. Ползти было неудобно, но подслушивать чужой разговор она не собиралась.
Сзади ее толкнули в шею, и Маша чуть не взвилась в воздух. Но это оказался всего лишь кот, вернувшийся вместе со своей истрепанной мышью. Он ходил вокруг Маши, тыкал ей под нос игрушку и требовал внимания.
– Кыш! – прошипела Маша, представив, что будет, если ее найдут в кустах и вытащат за шиворот, словно нашкодившего щенка. – Брысь!
– Мурррр, – удивился кот, не выпуская из зубов игрушки. «Как это – брысь? Хорошо играем…»
– Рано еще подводить итоги, – сердито сказал Матвей в комнате. Голос его раздался совсем близко, и Маша снова застыла. Нет, определенно, не время сейчас покидать укрытие.
– Объясни мне, зачем ты ее позвала? Вот уж кто был нужен нам в последнюю очередь, так это она!
О Еве говорят, поняла Маша. Она тоже недоумевала, чем руководствовалась Олейникова, когда решила включить вдову Марка Освальда в список претендентов на имущество. Что-то подсказывало Маше, что не личная симпатия была тому причиной.
– Я не могла ее не пригласить, – проворчала в ответ старуха. – Она позвонила не только мне, но и Кешке! Что оставалось делать, скажи на милость? Как после этого было отказать, когда Иннокентий наверняка разболтал бы всем о том, что из небытия возникла внучка Зои?
Маша широко раскрыла глаза. Что?! Так они говорят о ней?!
«Из небытия?»
– Разболтал бы, – нехотя признал Матвей. – Черт, как же она некстати! Я пытался спровадить ее, но вышло только хуже.
– А я и пытаться не стала, – с сожалением сказала Марфа. – Она, конечно, лишняя, но что поделаешь…
Горечь и обида, захлестнувшие Машу в первую секунду, сменились гневом. Она спихнула кота, успевшего угнездиться у нее на шее, и выпрямилась во весь рост.
Матвей Олейников издал невнятный звук и отшатнулся от окна.
– Что там такое? – изумленно спросила Марфа.
Маша продралась сквозь кусты и перелезла через низкий подоконник.
Комнатка, в которую она попала, оказалась библиотекой. Темные шкафы, беспорядочно забитые книгами, закрывали три стены. У четвертой стояли два кресла под торшером. Из одного из них навстречу Маше приподнялась Марфа Степановна. Смотрела она…
Испуганно. Да, именно испуганно.
Но Маше было ее ничуть не жаль.
– Я слышала ваш разговор, – ровным (даже слишком ровным) голосом сказала она, обращаясь к Олейниковой и игнорируя Матвея. – Наверное, вы действительно не могли меня не пригласить, хоть мне и не понятно почему. Но потом, Марфа Степановна, у вас был десяток подходящих случаев, чтобы попросить меня уехать. В какую бы форму вы ни облекли свою просьбу, это было бы менее оскорбительно, чем то, что я услышала сейчас.
– Но, деточка… – запротестовала Марфа и протянула руку к Маше.
Успенская обожгла ее таким взглядом, что старуха пробормотала: «ох ты ж, господи боже мой» и воззвала к племяннику:
– Матвей! Объясни ей!
– Не нужно мне ничего объяснять, – попросила Маша, идя к двери. Она в жизни не слышала фразы безнадежней, чем это умоляющее «я хочу тебе объяснить», к чему бы оно ни относилось. «Я хочу оправдаться» – вот как переводились эти слова на правдивый язык. Но зачем оправдываться, думала Маша, если это все равно ничего не изменит?
Пальцы ее легли на ручку двери. Но тут Машу крепко взяли сзади за локоть.
– Так, – очень хмуро сказал Матвей Олейников. – Надо поговорить.
Его лицо с перебитым носом и крепко сжатыми губами оказалось очень близко, и Маша вдруг поймала себя на диком желании: вцепиться бы в него, причинить ему боль. «Вот уж кто нужен был нам в последнюю очередь, так это она».
– Руку отпусти, – одними губами сказала Маша. Горячее бешенство затопило ее от пяток до макушки. Ей хотелось только одного – уйти, уехать от этих лицемерных людей и больше никогда не видеть их и не слышать. Мать была права: они не нужны друг другу. Было бы гораздо лучше, если бы она ничего о них не знала.
– Я бы отпустил, – спокойно сказал Матвей. – Но ты ведь так и уйдешь с оскорбленным видом. И лови тебя потом, чтобы объясниться.
Маша дернулась, чтобы вырваться, но с таким же успехом можно было вырываться из-под парового катка.
– Если ты меня сейчас же не отпустишь… – свистящим шепотом начала Маша. Только присутствие Марфы останавливало ее от того, чтобы вцепиться в эту мерзкую физиономию.
– Пять минут! – перебил Матвей. – Ты дашь мне пять минут и выслушаешь то, что я тебе скажу.
– Зачем?
– Затем, что речь идет об убийстве, – серьезно сказал Олейников.
– Да, – очень тихо подтвердила из-за его спины Марфа. – Матвей правду говорит, девочка моя.
Она как-то сразу состарилась, ссутулилась. Тяжело опустилась в кресло, теребя кармашек на своем пестром фартуке. В этом кресле она казалась маленькой и худой, как птичка, попавшая в чужое гнездо.
Олейников разжал хватку. Маша этого даже не заметила. Потрясенная, она смотрела на старуху и готова была поклясться чем угодно: в эту секунду Марфа Степановна не притворялась. О чем бы ни собирался рассказать Матвей, ей было тяжело это слышать.
