Дом аптекаря - Мэтьюс Эдриан (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
С другой стороны площади высился монолитный жилой дом, напоминающий некую квадратную мультимедийную инсталляцию. Каждое освещенное окно представляло собой что-то вроде мини-экрана, на котором разворачивалась та или иная сцена из Домашней жизни: «Обед с телевизором. Готовимся ко сну. Малыш уделывает пришельцев. Спокойной ночи». Некоторые сцены повторялись, а две или три были даже представлены в трех вариантах.
Чем бы ни была забита твоя голова, куда бы ни уносили тебя мысли и мечты, физическое существование каждого легко поддается разбивке на такие вот эпизоды — час за часом, день за днем, — сведенные к одному и тому же унылому повторению функциональных ритуалов.
Такая насекомоподобная и почти математическая репликация всего восхищала и одновременно отвращала — факсимильный мир зеркальных отражений, роящихся клонов, занятых каждый своим делом. Мысль о том, что ты индивидуален, уникален, не похож на других — даже если живешь на барже, — была не более чем пустым мифом, самообманом.
Сердце на мгновение замерло.
На балконе напротив, положив руки на поручень, стояла женщина. Задумавшись, она смотрела в ночное небо и, похоже, совсем не замечала свое альтер эго.
— Мафефа, — прогремел из ниоткуда мужской голос.
Глава двенадцатая
Чернокожий мужчина осторожно переступил через алюминиевый порожек раздвижной двери.
За ним проследовал Кид.
— Мафефа?
Чернокожий потер указательным пальцем о большой — универсальный жест для обозначения денег — и сухо усмехнулся.
Рут затаилась. Мужчины не заметили ее. Похоже, оба были довольны, что ускользнули из агрессивной синтетической атмосферы офиса, с его гудящими лампами дневного света и теплым эргономичным рельефным пластиком.
— Деньги любят деньги, — продолжал чернокожий и провел прямую линию от середины широкого, сплюснутого носа в бесконечность. — За милю чуют. Останавливаются на улице, снимают лайковые перчатки и здороваются. «Добрый день, друг мой. Где это мы с вами встречались?» Посмотри туда. — Он кивнул в сторону офисных зданий в районе вокзала и выпятил живот под застегнутым на все пуговицы пиджаком. — Люди в костюмах. Парни, построившее все это. Они знают, что к чему. Знают, как извлекать прибыль. Знают, как набивать карманы. Либо ты даешь прибыль, Томас, либо нет. Третьего не дано.
Второй мужчина вздохнул.
— А ты не сдаешься, Камерон.
Чернокожий рассмеялся. Смех у него был особенный: высокий, пронзительный, удивительно контрастировавший с гулким, громыхающим голосом и немного маниакальный, как будто смеялся не он сам, а некий крошечный персонаж мультика, спрятавшийся в его животе.
— Нет, не сдаюсь! В тот день, когда я опущу руки, мне останется только лечь и умереть! — Он подбросил орешек и, резко откинув голову, поймал его в рот. Но уже в следующее мгновение от хорошего настроения не осталось и следа. — Ты проссываешь жизнь, братишка, — пробормотал он и, картинно фыркнув, отвернулся.
Кид не ответил, чем только добавил масла в разгоравшийся огонек раздражения своего собеседника.
— Я скажу, почему у них ничего не получается. — Чернокожий показал пальцем через плечо, имея в виду, очевидно, собравшихся на вечеринку. — Потому что они всего лишь жалкая кучка болванов вроде тебя. Без обид, Томас. Их никто не слушает, и тебя никто слушать не станет. Понимаешь, о чем я? Ты малявка, сопляк. Всегда им был и им умрешь.
Второй снова не отреагировал, но в его молчании ощущалось напряжение, как будто он сдерживал себя лишь усилием воли, заставляя не поддаваться на провокацию.
Черный понял, что переступил черту и зашел слишком далеко, а потому предпочел дать задний ход. Положив на плечо собеседника медвежью лапищу, он коротко хохотнул.
— Я рассказал Исме твою историю. Ну, старик, это ее добило! Надо же придумать — наняться нянькой к псине! — Он звучно хлопнул себя по бедру и покачал головой: — Ты ведь все сочинил, а? Признайся, что сочинил.
— Нет, Камерон, не сочинил, — спокойно ответил Кид. Он тоже немного повеселел, хотя сдержанность и настороженность еще ощущались в его позе. — А что мне было делать? Она попросила присмотреть за малышом, а когда я пришел, то оказалось, что малыш — собака. И к тому же здоровущая. Немецкая овчарка. Пришлось повозиться — и то его светлости не так, и это не этак. Привык, чтобы его обслуживали по высшей категории.
— Жрет, наверное, только бараньи яйца, а?
— Да… rognons blancs. По-французски благозвучнее. Все, как положено, за исключением разве что марочного кларета.
— Хренова псина. Но такое только с тобой и могло приключиться! — Чернокожий обнял приятеля за плечи и, наклонившись, громко прошептал: — Уже не знают, куда деньги девать! Внутри все высохло, но нет же — подавай им куколок, суррогатных детишек да кое-что еще… ты же понимаешь?
Порыв ветра зацепился за рукав свитера Рут, и чернокожий посмотрел в ее сторону. Плечи его едва заметно напряглись, он выпрямился и похлопал приятеля по спине.
— Кстати, помнишь, что я сказал? — Здоровяк постучал себя по носу, повторил фокус с орешком и бросил взгляд в сторону Рут. — То-то. Потрясная новость. От нашего парня в «Рейтере». — Он картинно поежился и даже постучал зубами. — Не знаю, как ты, а мои активы уже заморожены. Здесь чертовски холодно. Обдумай все хорошенько, Томмазо. — Он покрутил пальцем у виска. — Тик-тик-тик. Дай знать, если решишь. — С этими словами чернокожий верзила помахал руками, изображая каратиста, и вернулся в комнату.
Кид сделал было шаг, чтобы последовать за ним, но тут его взгляд наткнулся на Рут.
Выражение то ли смущения, то ли даже стыда тенью легло на лицо. Вместо того чтобы уйти, он поднял с пола пластмассовый стакан с вином и, держа его в руке, облокотился на перила, зеркально отобразив позу Рут.
— Этот парень — настоящий придурок, — сказал он немного погодя и, повернувшись к Рут, рассмеялся. — Просто бешеный пес!
Не зная, обращены ли эти слова к ней или всего лишь брошены в воздух для разрядки, она промолчала. Потом пожала плечами:
— Наверное, великоват для жизни.
— Да, точно, так и есть! — Он посмотрел на нее еще раз и растерянно провел ладонью по волосам. — Так вот оно что! Вы все это время были здесь, да? До меня только сейчас дошло.
— Вышла покурить, но, как говорится, дыма без огня не бывает.
— Подождите.
Он ушел и тут же вернулся с коробком спичек. Рут прикурила и протянула коробок, Кид только отмахнулся.
— Мы знакомы? — спросил он.
Она покачала головой.
— Но должны?
— Может быть, — ответила Рут, удивившись. — Может быть. — Она решила не упоминать Лидию, хотя ситуация выглядела слишком заманчивой, и ей не хотелось упускать шанс. — Лидия ван дер Хейден. Мы с ней вроде как подруги.
— О Боже! — воскликнул Кид и протянул руку. — Будем рабами условностей — Томас Спрингер.
Рут назвала себя.
— Конечно, конечно… — Он задумчиво кивнул. — Лидия все время о вас говорит. Пару недель назад у нее была черная полоса, но старушка выкарабкалась. И все благодаря вам. Правда, вы просто сотворили чудо. И так ей помогли. Я имею в виду с картиной. Хотя дело еще не закончилось. Но подождите… вы, я… — Он прищурился. — Откуда вы меня знаете?
— Я вас не знаю… то есть…
В его глазах появилась настороженность.
— Я видела вас несколько дней назад. Вы заходили в ее дом. Все просто. Я шла по другой стороне улицы. И понятия не имела, кто вы такой. Лидия ни словом не обмолвилась, что у нее есть друзья среди джентльменов. Ее послушать, так у нее вообще никого не бывает.
Он расслабился и даже позволил себе улыбнуться.
— Да, эти старики, они такие. Всегда точно знают, когда и как получить то, что им требуется.
Он достал из кармана и протянул ей карточку: «Томас Спрингер. Амстердамское отделение Нидерландского комитета экспериментального общественного строительства».
Рут никогда не слышала о таком комитете. Кид объяснил, что целью комитета является содействие в обеспечении пожилых и инвалидов независимым жильем. В разных городах созданы центры, предоставляющие жилье тем, кому трудно справляться с домашними хлопотами, например, страдающим от болезни Альцгеймера. Разумеется, если есть возможность, старикам помогают доживать дома. До последнего времени Лидия была сияющей звездой на мрачном небосводе, твердо и даже ожесточенно отстаивавшей свою независимость. Он познакомился с ней лет пять назад, и у них почти сразу сложились добрые отношения. Теперь он заходит к ней каждый раз, когда бывает неподалеку, чаще всего просто поболтать, посмотреть, как у нее дела. С профессиональной точки зрения Лидия представляла собой интересный случай. Высокие, узкие, с крутыми лестницами дома вдоль каналов мало подходили для стариков. Либо живешь в полуподвале или на первом этаже, либо держишь жизнь в своих собственных руках, рискуя выпустить ее при неосторожном шаге. Лидии предлагали установить кресло-подъемник, но она и слушать ни о чем не желала. С ее точки зрения, это означало бы признаться в собственном бессилии. К тому же кресло-подъемник вещь далеко не безопасная.
