Те, что уходят - Хайсмит Патриция (читать книги онлайн бесплатно полные версии TXT) 📗
— Нет, сейчас в «Гритти», — ответил Коулмэн. — Я как раз собирался сообщить вам, что переехал сегодня утром.
Прокурор предложил Дель Изоле проинформировать американское консульство. Коулмэн уверил его, что это уже проделано.
— Звонил отец синьора Гаррета, — сообщил Дель Изола Коулмэну. — Сказал, что вы в Венеции и могли бы чем-нибудь помочь. Я сказал, что нам это известно и мы уже говорили с вами. Я сказал ему, что вы были последним из известных нам людей, кто видел его сына, и пересказал ему вашу историю о той ночи на Лидо. Он попросил меня еще раз поговорить с вами — вдруг вы вспомните, не говорил ли синьор Гаррет о своих планах. Он просил меня отправить ответ телеграфом.
— Если бы я что-то знал, я бы уже рассказал вам, — невозмутимо проговорил Коулмэн. — Не исключено, что он вернулся на Мальорку.
— Нет, мы связывались с полицией Пальмы и Ксэнонкса, — сказал капитан, не в силах выговорить правильно название. — Там его нет. Отец синьора Гаррета также просил меня поинтересоваться у вас, не знаете ли вы кого-нибудь на Мальорке, кто бы мог быть посвящен в планы синьора Гаррета. Он уже написал одному из друзей своего сына на Мальорку, но ответа пока нет. Вы ведь были на Мальорке у синьора Гаррета?
— Мне очень жаль, но я не помню никого из друзей Гаррета на Мальорке. Да, я видел кое-кого из них, но пробыл там всего несколько дней. Я приезжал туда на похороны дочери, если вам известно.
— Да, понимаю, — пробормотал капитан. — Как вы думаете, синьор Коулмэн, синьор Гаррет мог покончить с собой?
— Думаю, что мог, — ответил Коулмэн. — Иначе куда бы он мог уехать без паспорта?
Коулмэн с удовольствием прокатился обратно на вапоретто и всю дорогу, несмотря на дождь, простоял на палубе. Полиция спрашивала и у Гаррета-старшего, мог ли, по его мнению, его сын покончить с собой. (Правда, Дель Изола не сказал, каков был ответ Гаррета-старшего.) Судя по всему, Рэй недавно писал домой и сообщил родителям, что Коулмэн сейчас тоже в Венеции. И, судя по всему, Гарреты не имели подозрений насчет Коулмэна, что означало, что Рэй не рассказывал своим родителям о том, что Коулмэн ненавидит его. Он ни за что бы этого не сделал. Люди, заслуживающие презрения, редко в этом признаются вслух. Коулмэну очень хотелось, чтобы Рэй уехал из Венеции, и он подумал, что если затаиться и не высовываться, то Рэй в конечном счете уберется дня через два или три. Только вот интересно, как он поступит с вещами, оставшимися в «Сегузо»? Вообще странное поведение для такого невротика, подумал Коулмэн. Вряд ли он смог бы такое придумать. Единственное объяснение — это, возможно, желание Рэя ткнуть его носом, упрекнуть в попытке убийства.
К разочарованию Коулмэна, Инес не было в номере, когда он вернулся, и он было подумал, что ее тоже вызвали в полицию. Но тут же обнаружил на столе записку: «Ушла за покупками для Шарлотты. Вернусь часов в семь-восемь. И.»
Шарлотта, шестнадцатилетняя дочь Инес, училась в школе во Франции. «Отвратительная погода, чтобы вылезать за покупками», — подумал Коулмэн, однако сообразил, что Инес, возможно, готовится к предстоящему Рождеству. Он отправился к себе в комнату, включил обогреватели на полную катушку и занялся карандашными набросками из серии «вид сверху». Один из персонажей, с поднятой головой и простертыми вверх руками, молил то ли о милостыне, то ли о дожде — каждый был волен думать свое.
В шесть он выпил порцию виски и попробовал изобразить свою новую композицию пастелью на более крупном листе бумаги.
Инес вернулась около семи. Дождь к тому времени прекратился, суровая мгла сгустилась за окнами.
— Ну как? — с улыбкой сказала Инес. — Как все прошло в полиции?
— Они говорили с отцом Рэя. А у меня просто хотели узнать, не появилось ли у меня каких-нибудь новых соображений на этот счет. Я сказал, что нет. — Коулмэн сидел на краю постели. Он вообще предпочитал работать сидя на постели, а не за столом. — Налить тебе виски, дорогая?
— Да, я, пожалуй, выпью. — Она скинула промокшие туфли. — Ну и денек выдался! Хотелось бы думать, что Венеция во времена своей славы знавала и лучшую погоду, в противном случае очень трудно понять, почему жизнь здесь считается приятной.
— Похоже, никто никогда об этом не говорил, но погода здесь вряд ли когда-то была лучше, — изрек Коулмэн, налил ей виски в высокий стакан, потом добавил туда такое же количество воды из-под крана. — Ну как, ты нашла что-нибудь для Шарлотты?
— Прелестный свитерок в желтых тонах, как у Сезанна. И зеленую кожаную папку для бумажек и открыток. Очень милая вещица. А главное, что это из Венеции.
Коулмэн вручил ей стакан и поднял свой:
— За наше здоровье!
Инес отпила немного и тоже присела на постель с другой стороны, потом спросила:
— И что же сказали родители Рэя?
Коулмэн заметил, что она взволнована.
— Они интересовались, нельзя ли выяснить что-нибудь на Мальорке. У него же там остались друзья. Я-то не помню вообще никого, но поселок не очень большой, и если они пошлют туда кого-нибудь… Самого Рэя на Мальорке нет. Они уже запрашивали.
— Ну а что они сказали насчет тебя?
— Насчет меня?!
— Они не думают, что ты мог сделать с ним что-нибудь?
Вопрос этот был задан спокойным тоном доктора, совсем не свойственным Инес.
— Я не получил от них ни единого намека относительно этого.
— Скажи мне, Эдвард, что ты сделал? Ты сказал мне правду?
Он ни за что не расколется, подумал Коулмэн, что бы там ни думала Инес… Если она даже знает правду…
— Я сделал то, что рассказал тебе.
Инес молча смотрела на него.
Вынув из кармана платок и высморкавшись, Коулмэн беззаботно проговорил:
— У тебя такой вид, будто ты мне не веришь.
— Я не знаю, чему верить. Я виделась со Смит-Питерсами…
— Опять эти Смит-Питерсы! Мне иногда кажется, что их не двое, а целых восемь. Больших зануд я в жизни не встречал. И ведь надо же — все время вертятся под ногами!
— Видишь ли, Эдвард, — еще мягче проговорила Инес. — Они считают, что ты мог убить Рэя — столкнуть его за борт, когда он был без сознания, или как-то еще.
Идиотство какое! Коулмэн вспомнил о «Марианне» и о том, что они с тех пор не пользовались ею. Они сняли лодку на четыре дня, и теперь срок уже прошел.
— Ну, знаешь ли, тут я ничего не могу поделать. Пусть думают что хотят. И что же они собираются делать?
— Думаю, ничего. А может, я просто не в курсе, — быстро проговорила она, нервно пожав плечами.
Наверняка в курсе, подумал Коулмэн. Момент был ответственный. Коулмэн немного попыхтел сигарой и начал собирать краски обратно в деревянную коробку.
— Ну так что же они все-таки сказали? Просто взяли с потолка, что я убил его?
— О господи, конечно нет! — Ее французский акцент начал пробиваться сильнее. Коулмэн по опыту знал: это означает, что она взволнована. — Они спросили меня, не думаю ли я, что ты убил его, а уж потом высказали свое мнение. Как ты понимаешь, они прекрасно видели, что ты его ненавидишь.
— Если даже так, что с того?
— Но ведь ты ненавидишь его?
— Да.
Инес колебалась:
— Ты убивал его?
— И что тогда, если убивал?
— Убивал?! Эдвард!
Коулмэн прошел с пустым стаканом через комнату и развернулся к ней:
— Да, убивал. Но кто докажет это? Кто? — Это прозвучало как вызов, как брошенная перчатка, но, к сожалению, противники его были столь слабы и ничтожны, что тут вряд ли можно было насладиться поединком.
— Ты действительно сделал это, Эдвард? Ты не шутишь? — почти шепотом пролепетала она.
— Не шучу. Я столкнул его за борт. Мы боролись, и я столкнул его. И он вовсе не был без сознания, но, возможно, утонул. Мы находились очень далеко от берега. — Он проговорил это с горечью, однако и с вызовом и безо всякого сожаления. По его тону было ясно — он страстно желает, чтобы это было правдой. И Инес поверила ему. Он это понял и уже спокойнее сказал: — Быть может, ты хочешь пойти в полицию? Вперед! Или уйти от меня? Ну что ж, уходи. — Он указал рукой на дверь. — Иди! Можешь и Смит-Питерсам рассказать. Давай, позвони им и расскажи.